Крис Сэкнуссемм - Зейнсвилл
Небо озаряли прожектора и сигнальные ракеты. Старик повел его в вигвам из краденых бревен на платформе-драге. Над жилищем тянулась распяленная на шестах камуфляжная сетка, сливающаяся с жухлой травой. Виднелись куски рельсов с аттракциона и таблички «ОСТАВАЙТЕСЬ НА СВОИХ МЕСТАХ» И «НЕ ВЫСОВЫВАЙТЕ РУКИ». Внутри Чистотец заметил койку, сколоченную из обрубков сучьев, маленькую печурку, которую полагалось топить мусором, и очень дорогую японскую полевую кухню — скорее всего краденую. Стены были утеплены спасжилетами, которые старик, вероятно, стырил с прогулочных катеров или водных велосипедов. Изнутри жилище было оклеено плакатами из исторических вестернов. Чистотцу они напомнили бейсбольное святилище мистера Миза, и он испытал укол острого раскаяния: ему очень хотелось надеяться, что доктор Тад и его отец не пострадали.
— Недурно для нищего, а? — хохотнул старик и щелчком включил работающий от генератора фонарь.
Чистотец попытался кивнуть, заметив среди поблекших постеров с ковбоями россыпь фотографий мальчика и девочки.
— Меня зовут Винчестер Брубейкер, — представился ковбой. — В честь легендарной винтовки «винчестер».
— Элайджа… Элайджа Чистотец.
— Но ты называй меня Шериф.
— Вы шериф? — спросил Чистотец, глянув на сувениры по стенам.
— Был когда-то. Почему бы тебе не поискать в сундуке одежду? Я собираюсь искупаться в лагуне, немного освежусь. А потом пожрем чего-нибудь.
В сундуке оказались обноски из парка аттракционов. Чистотец подобрал себе костюм, в котором выглядел чем-то средним между погонщиком каравана пони и пиратом. Снаружи доносился мерный плеск воды, и ему снова вспомнился мистер Миз с его аквариумом… и преданный доктор Тад. Чистотец всем сердцем молился, чтобы последствия его гнева их не коснулись. «О, Кокомо…» Сердце у него разрывалось… от тоски по ней внезапно закружилась голова… От тоски по Уилтону, даже по Человеку из Стали.
Вернулся завернутый в пляжное полотенце Шериф. Подойдя к шкафу, он достал бутылку ликера «Юкон Джек» и отпил добрый глоток.
— Так-то лучше, — сказал он, протягивая пойло Чистотцу.
— Нет, спасибо. — Чистотец понюхал и поморщился. — Меня таблетками напичкали.
— Как скажешь, — пожал плечами Шериф и приложился снова.
Из другого сундука он достал нижнее белье, белую ковбойскую рубашку и темные штаны с заклепками, а еще черный кожаный галстук-шнурок в стиле Ли Дж. Кобба. Тщательно одевшись, он включил еще один фонарь и начал открывать консервные банки, напевая сочным баритоном:
Бутхи-и-л, Бутхи-и-и-л[79]
Как одиноко мне из-за тебя.
Ты отнял всех моих друзей,
А я еще слышу их голоса
Во вздохе холодного, холодного ветра.
Пока он пел, Чистотец старался отвлечься, изучая памятки и сувениры по стенам. На многих плакатах был изображен мужчина, похожий на Шерифа, но более крупный и плотно сбитый, который позировал рядом с такими легендами Голливуда, как Гленн Фонд и Джеймс Арнесс. На других был изображен еще кто-то, кого Чистотец счел молодым Шерифом, — на дощатых тротуарах городка, затерянного на Диком Западе.
Его спаситель и хозяин дома тем временем разогрел банку мясного чили и вылил содержимое на дымящийся рис. Ели они молча, слушая вой сирен и громыхание погрузчиков, которые эхом разносились над заводью.
— Ну, — сказала Чистотец, пока Шериф стерилизовал питьевую воду, — наверно, вы хотите знать почему?
— Думаю, есть вещи, сынок, которые нам знать не положено. Возможно, ты одна из них. Но это не значит, что я не буду тебе помогать.
Чистотец улыбнулся. Снаружи с плеском приземлился на воду фламинго.
— Вы тут живете? — спросил он. — Не слишком шумно?
— На язык просится, верно? — отозвался Шериф. — Но «горки» постоянно двигались, это было как шум прибоя. Пожалуй, этот шум сохранил мне молодость. Шум и проделки.
— Проделки?
— Ну, кражи разных вещей прямо у них из-под носа, — хохотнул Шериф. — Для охранников и служб безопасности я своего рода городская легенда.
— Почему вы зовете себя Шерифом? Вы были звездой?
— Если ты звезда, то навсегда. — Старик вытер рот рукавом. — Не в старом смысле этого слова. Было время, когда у звезд были достоинство и класс. Они подавали пример. Они были героями.
— Вы говорите про актеров, которые играли героев?
— Знаешь, что сказал про вдохновение Джек Лондон?
— Что?
— Он сказал: «Гонись за ним с дубиной. Даже если не поймаешь, все равно получишь что-то, что удивительно на него похоже».
— Не понимаю.
— Мало кто понимает. Суть в том, что ты тот, кем себя считаешь. Если не сможешь понять, кто ты есть, то будешь лишь тем, кем тебя считают другие. А кому ты в таком деле сможешь довериться?
— Усек, — улыбнулся Чистотец. — Так кто вы, по-вашему?
Старый ковбой свернул самокрутку.
— Давай выйдем посидим у воды. У меня за пять лет не было столько тишины и мужского общества.
Вдалеке очереди из винтовок «М-20» сливались с песней группы «Бич бойз». Чистотец с ковбоем вытащили пару офисных кресел на жухлую траву и устроились под обрубленным позвоночником «американских горок», математическим символом маячившим на фоне неба. Когда на поверхность поднималась рыба, вода медленно морщилась, и казалось, что оживают заброшенные механизмы.
— Как я и сказал, я Винчестер Брубейкер, — начал Шериф, и Чистотцу подумалось, что имя у него почти такое же странное, как его собственное. — Но я все еще шериф Стэк Диксон. В точности как мой папочка был Тристаном Брубейкером и одновременно шерифом Джимом Беджем.
— Извините, — признался Чистотец, — я никогда про них не слышал.
— Это проклятие Брубейкеров, — вздохнул Шериф, выдувая кольца дыма, способные поспорить с теми, которые выпускала Лепесток Ликорицы. — Папа играл Джима Беджа в «Страже закона на Диком Западе», где принес истину, честность и справедливость в Абилин, штат Канзас, богом забытое местечко в конце Чизхолмской тропы. «Страж закона на Диком Западе» задумывался как самый длинный сериал сезона шестьдесят второго–шестьдесят третьего годов.
Старик поднялся и неспешно ушел в вигвам, чтобы через несколько минут вернуться с «Юкон Джеком» и старой детской коробкой для завтрака, в которой лежал термос.
— Моего старика изображали на коробках для завтрака. Он призывал покончить с бандитами и открывать ярмарки и рынки. Он купил маме дом на Голливудских холмах.
— И что было дальше?
— В последний момент какой-то молокосос-чинуша на студии отменил сериал. Сказал, конкуренция слишком велика. Сказал, время вестернов проходит, и надо подсчитывать потери и экономить средства.
— Что сделал ваш отец?
— Въехал на лошади в кабинет подонка и его заарканил. Потаскал по съемочным площадкам вокруг старого здания студии «Юниверсал» и наконец бросил на газоне перед домом из сериала «Предоставь все бобру». Потом вернулся на съемочную площадку, где построили декорации к «Стражу закона на Диком Западе», и там засел, не подпуская службу безопасности студии. Он запасся таким количеством настоящих патронов, что пришлось вызывать спецназ лос-анджелесской полиции, которая застрелила его любимого пегого коня с белой гривой, а его самого выкурила слезоточивым газом. Следующие два года папа провел в психбольнице в Сан-Фернандо. Когда он вышел, агент устроил ему роль в «Ферме Кнотта Берри», где он стал клоуном на родео, которого лягают в голову. На второй день работы папа приехал в «Ля Сьенега», приставил к голове агента банку «Доктор Пеппер» и сказал, что пристрелит его, если тот не найдет настоящей работы для настоящего шерифа.
— И что агент?
— Наложил в штаны. На следующий день суд вынес постановление, запрещающее отцу к нему приближаться. После этого отец исчез. Вот почему я тоже решил стать шерифом. И свою мечту осуществил через тридцать пять лет день в день после его исчезновения. Я получил роль шерифа Стэка Диксона в «Стар-сити», это была попытка возродить вестерн с элементами научной фантастики. Идея была такова: инопланетяне высаживаются на Землю во времена освоения Дикого Запада и начинают захватывать тела жителей городка. Но у некоторых — иммунитет: например, у девчонки-золотое-сердце, которая заправляет борделем, и у меня, шерифа. А правду знает только одинокий стрелок-бродяга по имени Спарк Райлс, которого ищут за убийство моего брата. В результате я вынужденно женился на давней возлюбленной брата, хотя ее тело захватил инопланетянин, а сам я влюблен в Кэти, которая держит салун и бордель.
— Довольно запутанно, — вставил Чистотец.
— Проныра-продюсер по имени Перкисс Пуркисс так и сказал! — рявкнул Шериф и, выхватив «Хеклер и Кох П-9», прицелился в летучую мышь, которая висела вниз головой под аттракционом. Пистолет рявкнул, и мышь, кувыркаясь, рухнула в воду, от чего на поверхности закачался мусор.
