Ольга Славнейшева - Святая Грета
— Аминь, — повторил Клайс. Они замолчали, глядя на Бена снизу вверх. За спиной Святого рвался силовой купол вражеского города. Должно быть, Апостол Бен вознесся в тот момент, когда его крейсер “Лотгалия”, сдетонировав, растворился в сиянии ядерного взрыва.
У выхода из церкви их уже поджидали Пол и Алдыбей. Бонга, как обычно, опаздывал.
— Что такие мрачные? — безошибочно угадал из настроение Пол. Вероятно, способности теха передались ему по наследству от родителей.
— Родители запрещают нам молиться… вместе, — буркнул Клайс. — Привет, Алдыбей!
— Здравствуй, — Грета протянула Алдыбею свой гипс. — Кстати, не хочешь расписаться?
— Запросто! — невысокий смуглолицый парень с черными живыми глазами лихо откинул крышку своего бэга и выхватил маркер. Потом размашисто написал свое имя поверх гипсового кокона. — Скоро снимут?
— Послезавтра.
— Только я не понимаю, зачем тебе наложили гипс? Ты угодила в бесплатную больницу?
— Да, — засмеялась Грета.
— Это, наверное, неудобно?
— Полный финиш!
— Поэтому ходишь пешком, да?
Сам Алдыбей, как и Пол, стояли возле прислоненных к паперти велосипедов.
— Распишешься? — Грета забрала у Алдыбея маркер и протянула его Полу. Тот усмехнулся, критически оглядел маркер и вернул обратно. Достал ручку с неоновыми чернилами, поставил росчерк, подумал — и пририсовал веселую рожицу. Поверх металлического корпуса ручки шли иностранные буквы.
— Откуда? — в голосе Алдыбея звучала зависть.
— Выменял у Бонги, — небрежно отозвался Пол, вертя ручку между пальцами, как барабанную палочку.
— На что?
— На календарик.
— Врешь!
— Не хочешь — не верь.
— Уй!.. Дай заценить?
— Обойдешься. — Пол спрятал ручку в нагрудный кармашек. Он был в той же штормовке, что и на полигоне. Грета знала, что брезент был только сверху, а под ним проходило плетение из тонких стальных тросов, на подкладке из нанорезины.
— Во сколько идете на праздник? — спросил у Клайса Алдыбей.
— Предлагаю встретиться здесь же, в семь вечера, — ответил вместо Клайса Пол. — Пойдем все вместе.
— А где Юнит? — удивилась Грета.
— Дома, — Пол приподнял велосипед, счистил с его рамы прилипший снег. — Вчера он договорился с отцом, что вместо школы его возьмут на учения.
— На Полигоне? — выдохнул Алдыбей.
— А где же еще? Потом начнется банкет, но Юнита, естественно, на него не пустят.
Алдыбей сглотнул.
— А ананасы там будут? — мечтательно проговорил он.
— Ананасов не существует, — как бы по секрету сообщил ему Пол. Алдыбей ошарашенно поглядел на него. Грета и Клайс захохотали.
— Алдыбей, — снисходительно улыбнулся Пол, возвращая велосипед в прежнее положение и залезая на паперть. — Хочешь заработать неоновую ручку? Кстати, чернила светятся в темноте!
— А как? — захлопал глазами Алдыбей.
— Залезь наверх, на решетку, и прокукарекай. Трижды!
— Покажи ручку!
— Говори, согласен или нет?
— Я должен сначала…
— Согласен? Или нет? — Пол опять достал ручку и принялся по-всякому вертеть ее. Жадное сердце Алдыбея не вынесло подобного искушения.
— Согласен! — крикнул он.
— Только громко, чтобы все слышали! — предупредил Пол, спрыгивая к друзьям. Алдыбей залез на его место.
— Ты серьезно? — шепотом поинтересовался Клайс.
— Естественно!
— Залезть на забор? — уточнил Алдыбей задачу. Он смотрел только на ручку.
— Давай скорее, а то опоздаем на урок!
Алдыбей скинул в снег свой школьный рюкзак. Подпрыгнул, уцепился за прутья и довольно ловко вскарабкался на церковное ограждение.
— Кукареку!
— Громче!
— Ку — ка- ре- ку!!!
— Еще два раза!
— Ку! Ка!..
Сторож, привлеченный шумом, вышел на крыльцо, увидел Алдыбея, и его лицо начало багроветь. Грета с удовольствием наблюдала, как он разевает рот, набирая в легкие побольше воздуха. В варежках, отороченных мехом, этот дядька сжимал лопату для снега.
— Ну я вам сейчас… — угрожающе прогудел его голос.
Алдыбей замер, вцепившись в узор решетки, на самом верху. Он не решался спрыгнуть, парализованный ужасом неожиданности. Грета, Клайс и Пол с хохотом и воем помчались прочь,
Алдыбей застрял на заборе.
— Вот я тебе! — рокотал бас, и визгливо неслось: — Дяденька, не надо!..
Забежав за угол, они остановились, чтобы насладиться зрелищем наказания. Алдыбей, красный и всклокоченный, вырывался и орал, а сторож держал его за ухо, охаживая другой рукой по заднице.
— Будешь лазить по заборам! Будешь!..
— Я не буду!.. Не буду!..
— Нехристь черножопая!
— Не буду!
Алдыбею удалось вырваться, и он уже мчался, таща велосипед рядом с собой. Сторож что-то кричал ему вслед, размахивая лопатой.
— Ты специально?! — Алдыбей налетел грудью на Пола, толкнул его.
— Специально, да?
— Ну-ка… — Клайс встал между ними. — Ты сам сделал выбор. И сам ответил за него. Нечего быть идиотом.
— Отдавай ручку! — прохрипел Алдыбей.
— Ручку? — удивился Пол. — С какой стати?
— Отдавай! Я честно выполнил!
— Честно? А сколько раз ты прокукарекал? Вроде мы договаривались, что три, а ты — сколько?
Полтора?
— Отдай! — Алдыбей бешено сверкал глазами, но наброситься не решался.
— Остынь, — сказала ему Грета. — Мы все слышали уговор.
— Но сторож!..
— Нечего было слезать! — Клайс издевался уже в открытую, улыбаясь с откровенным цинизмом. — А слез, так надо было ногой по яйцам!.. А ты — дяденька, отпустите!.. Дяденька, простите!..
— Алдыбей — цурка! — подхватил подъехавший Бонга, чистенький и свежий, как всегда по утрам. — Цурка косоглазая!
— Сам ты цурка! — закричал на него Алдыбей. — Цурка Бонга!
— Маменькина цурка!..
— Хватит, — приказала Грета. — Бонга, вечно тебя приходится ждать! Пойдемте! Пол, ты идешь?
Алдыбей, оттолкнув Бонгу локтем, быстрым шагом обогнал их, всклокоченный и злой.
— Ой-ей-ей! — вслед ему загнусавил Бонга.
— Может, макнем толстяка в сугроб, — предложил Клайс.
— Мы опаздываем, — сообщил Пол, глянув на часы. — Может, пробежимся? А, Грета?
— Побежали, — согласилась она.
Бонга в два счета обогнал их на зимней резине, и, не удержавшись, впаял ногой Алдыбею по заднице, проезжая мимо.
3
У дверей кабинета истории Церкви уже собралась толпа. Кто-то сидел на подоконнике, кто-то — на полу, кто-то разглядывал хрестоматийные картинки, нарисованные на стенах. Грета, подойдя, отыскала взглядом Марека, но тут Клайс поймал ее за рукав.
— Позже.
Марек на секунду встретился с Гретой глазами и отвернулся, чтобы скрыть ненависть. Один из тех, кто попал в яму с кольями, был его приятелем, вспомнила Грета. Пол взглянул на часы, поморщился.
— Могли и не бежать. Он опять опаздывает.
Бонга швырнул свой бэг к стене, уселся на него.
— Он всегда опаздывает. В прошлый раз он опоздал на двадцать минут.
К Клайсу подошла Лейз. Сегодня ее юбка была немного длиннее. Грета отвернулась и стала смотреть в окно, как снег засыпает железные тренажеры на спортивной площадке. Учитель истории Церкви был самым странным человеком, какого ей доводилось встречать. Во-первых, он опаздывал и не ставил плохих отметок. И еще он умел рассказывать так, что в классе стояла гробовая тишина, раздавался лишь его спокойный голос с теплыми интонациями, который учитель никогда не повышал. Но самым замечательным в нем было лицо, такое же терпеливое и спокойное, как у распятого Монстроборца на той фреске в Фундаменте…
Грета не пропустила ни одного его урока, с тех пор, как по воскресеньям дополнительно ввели факультатив истории Церкви. Толпа учащихся зашевелилась. Учитель шел по коридору. Грета постаралась поймать его взгляд, и ей это удалось.
— Здравствуй, Грета, — сказал он. — Ты принесла справку?
— Вот, — она протянула ему лист с больничным штампом и неразборчивым почерком, какой обычно бывает у врачей. Он спрятал листок в карман плаща, подошел к двери.
— Грета, почему ты не надеваешь юбку? — прошипел возле уха ядовитый голос Лейз. — Правда, что у тебя кривые ноги?
— Ты уже успела отсосать у моего брата? — поинтересовалась Грета.
— Отстань от нее, — попросил Клайс.
— Сам от нее отстань!
Учащиеся уже затягивались в класс. Грета и Лейз какое-то время мерились взглядами, стараясь вложить в выражения лиц как можно больше презрения, но Клайс схватил Грету за рукав и потащил за собой.
Обычно Грета сидела за партой рядом с Полом, да только за время ее отсутствия произошли перемены, и она с удивлением увидела, что Пол теперь соседствует с Мареком, а она… Только не это! К ней направлялся Дон Альварес, собственной прыщавой персоной!
