Сергей Соболев - Скриптер
Но брат Игнаций, хотя и склонен видеть повсюду проявление Его воли и Его присутствия, в данном конкретном случае полагал, – и был уверен в том – что за событиями минувшей ночи стоят не некие Высшие силы, но люди.
Конечно, это не обычные хомо сапиенс. Не какие-то простые смертные. Это избранные, прошедшие отбор, равного которому нет. Но все ж они люди – с их амбициями, их интересами, с их склонностью к соперничеству, с их приземленными, в сущности, планами и скрытой, но порой вырывающейся на поверхность, как нынче, злобой и враждой.
– Доменико, – обратился иезуит к помощнику, – открой рабочую панель, зафиксируй эту картинку, запакуй в событийный ролик. Копии направишь спорящим сторонам и в наш архив!
– Сделано! – отозвался спустя некоторое время редактор Сарто. – Материал разослан в указанные тобою, брат Игнаций, адреса!
Иезуит, стоя лицом в арке, провел ребром правой руки сверху вниз, затем слева направо.
Как только он сотворил крестное знамение и выставил руку чуть в сторону, как возле него закрутился вихрь…
Когда он сжал руку, в ней оказался rosarium с распятием. Шнур был цел, а количество бусинок и порядок их расположения соответствовал классическим канонам.
Кваттрочи, пройдя мимо замершего у поднятой стрелы шлагбаума ватиканского стража, проследовал через двор к интересующему его зданию. За ним, в нескольких шагах, шли двое местных. Аквалонцы, впрочем, тоже их нагнали; этих, похоже, очень интересовали некоторые из внутренних служебных помещений, расположенных где-то в этом здании.
Так что Кваттрочи, его помощник Сарто и четверо мужчин в деловых костюмах подошли к служебному входу уже одной общей группой.
– Господин Кваттрочи, – подал голос один из русских (а именно, Щербаков). – Мы решительно протестуем против того, чтобы наши партнеры из «Аквалона» прошли внутрь этого здания.
– Вы в своем праве, – сказал иезуит. – Во всяком случае, на данном этапе расследования.
Кваттрочи обернулся к аквалонцам.
– Джентльмены, прошу обождать меня здесь, у входа. А еще лучше будет, если вы вернетесь в ваш автомобиль!
– Окай, мистер Кваттрочи, – с явными нотками неудовольствия в голосе сказал плечистый, с квадратной челюстью брюнет (тот, что имеет американский паспорт). – Надеемся, вы как следует там все осмотрите… И не упустите ничего важного!
– Кстати, мистер Кваттрочи… – подал реплику другой аквалонец, высокий, сухощавый шатен лет тридцати пяти. – Прощу обратить внимание на одну немаловажную деталь…
Он показал рукой на стену правее крыльца служебного входа. Действительно, там имелось кое-что примечательное, кое-что, на что следовало обратить в свете произошедших здесь недавно событий самое пристальное внимание.
По этой тыльной стене дома, проходя между окнами всех пяти этажей, змеилась трещина.
Причем, она, эта трещина, была более глубокой, более заметной ближе к фундаменту здания… По обе стороны от нее местами осыпалась штукатурка, обнажив отнюдь не кирпичное, как можно было подумать, но голубовато-серое – из бетона повышенной прочности – основание стены здания.
– Прошлой ночью была сильнейшая гроза, – спокойным тоном сказал Щербаков. – Местный персонал уже известил нас, что удар одной из молний пришелся в здание. К сожалению, система молниеотводов не справилась с ударом столь большой силы… Строительному подрядчику будет выставлена рекламация, все необходимые работы по ремонту будут осуществлены за его счет и за счет страховой компании.
– И все же обратите внимание, мистер Кваттрочи, – проявил настойчивость аквалонец. – И не забудьте отметить в своем отчете.
– Благодарю за подсказку, – сказал Кваттрочи, покосившись на него, – но в ней, джентльмены, не было нужды. Я не жалуясь на зрение. – Он усмехнулся. – К тому же, сама фамилия, которую я ношу, обязывает ко многому…[33]
Оставив недовольных таким поворотом аквалонцев снаружи, брат Игнаций, его помощник Сарто, страж и двое русских прошли через распахнутую охранником дверь в здание.
Тот же встретивший их на пороге сотрудник охраны открыл своей картой проход в цокольный этаж.
– Вы сделали копии записей камер слежения? – спросил у сотрудника охраны Кваттрочи. – Я хотел бы забрать их с собой для просмотра и анализа.
– Видеоаппаратура и весь целиком комплекс электронной охранной системы в минувшую ночь не работал, – вместо охранника ответил Щербаков. – Я этим вопросом уже интересовался. Увы, к большому нашему сожалению, господин Кваттрочи, местная охрана не сможет предоставить вам копии объективной записи за тот период, который вас интересует.
Иезуит посмотрел на русского долгим взглядом; но тот выдержал его, не отвел глаза.
– Хорошо, я вас понял, – сказал Кваттрочи. – Проводите нас в служебную рубку.
Охранник продернул служебную карту через прорезь считывающего устройства. Массивная сейфовая дверь открылась практически бесшумно. Кваттрочи заглянул вовнутрь. И тут же застыл, не решаясь перешагнуть через невысокий порожек.
Картинка, которую он сейчас наблюдал, поразила даже его, бывалого, многое повидавшего человека.
– Это тоже последствия удара молнии? – обернувшись, он посмотрел на русского. – Или есть иные объяснения?
– Совершенно верно, эти разрушения вызваны ударом молнии, – все тем же спокойным тоном сказал тот. – Как видите, повреждены все настенные панели, включая «экран».
– Вижу, – сухо сказал иезуит. – Могу я пройти вовнутрь? Я намерен снять объективные показания с механизма запирания сейфа.
– Пожалуйста, – Щербаков сделал рукой приглашающий жест. – У вас ведь имеется карта-«вездеход», не так ли?
Кваттрочи подошел к правой от входа стене, которая вся сплошь была покрыта трещинами. Теперь, когда поверхность панели не была столь однообразно-черной, найти четыре прорези для «смарт-карт» не представляло труда. Три из них предназначены для сотрудников, для редакционной бригады. Каждый из них имеет собственную идентификационную карту; и лишь в случае правильных синхронных действий всех троих может быть открыта дверь служебного сейфа.
Четвертая прорезь, находящаяся ниже этих трех, предназначается для «вездехода», для обладателя идентификационной карты самого высокого уровня.
Именно таким уровнем полномочий и обладает человек, прилетевший из Рима.
Кваттрочи вставил свою карту в прорезь. После короткой по времени задержки механизм вернул карточку ее владельцу.
Еще спустя несколько секунд фрагмент стены, у которой стоял иезуит, казавшейся до этого момента гладкой, монолитной, расслоился на две части.
Эти сегменты механизма, скользнув по направляющим в стороны, обнажили нишу в стене размерами примерно полтора метра высотой, метр в ширину и столько же в глубину.
В открывшемся взору служебном сейфе Редакции Третьего канала имеется несколько отделений. Кваттрочи интересовало не столько содержимое самого сейфа, сколько показания встроенного прибора.
Иезуит протянул к сейфу правую руку. Из рукава – подобно тому, как это проделывает опытный шулер – выскользнула, легла на ладонь пластиковая карта. На одной ее стороне изображенное распятие. На другой – в центре – буква красного цвета А с расходящимися от нее золотистыми лучами и четыре крестика черного цвета по углам.
Он вставил «вездеход» в открывшуюся в верхней части сейфа панель. Тут же на экранчике – рубиновыми цифрами на зеленом фоне – высветилось время последнего сеанса.
Кваттрочи уставился на него, на этот экранчик; его правая бровь поползла вверх.
Порядок цифр – год, месяц, день и точное время начала и конца сеанса – был совсем не тот, который он рассчитывал увидеть…
Этот сейф в минувшую ночь – не вскрывали. В последний раз его открывали в ночь со второго на третье мая.
Здесь была некая загадка. Кваттрочи был уверен, – ну, не на все сто, но на девяносто девять процентов точно – что аквалонцы в своем запросе предоставили верную информацию. В том плане, что минувшей ночью здесь – да, да, именно здесь, в этом здании и в этой самой рубке – проходил сеанс редактуры, что здесь работала бригада Московской Редакции Третьего канала.
Но как, спрашивается, они могли войти в канал, при том, что служебный сейф, в котором хранится необходимое для работы оборудование открыт ими не был?!
Крайне маловероятно, что они решились бы на то, чтобы везти в своем фургоне неконвенциональное, неучтенное, неотмаркированное – иными словами, «левое» – оборудование, зная, что за ними наблюдают инспекторы из конкурирующей организации.
За такие вещи ведь могут отобрать лицензию. И это еще минимальное наказание для подобных проступков.
