Сергей Соболев - Скриптер
Он – представительское лицо.
Именно Юрий Романдовский – таковы имя и фамилия чиновника – осуществляет контроль от лица высшего руководства страны за деятельностью всех Редакций и иных смежных подразделений в рамках проекта «Третий Рим». А вот является ли этот контроль номинальным, формальным, или реальным, действенным – это уже совсем другой вопрос.
О втором русском, прибывшем на «стрелку», – если пользоваться современной терминологией – имеется лишь минимум информации. Он числится в штате все того же Двадцать второго департамента АП. Должность – помощник-референт. По другим данным является куратором Московской редакции от федерального правительства. Иван Щербаков. Сухощавый мужчина лет сорока с небольшим довольно непримечательной внешности с внимательным профессиональным взглядом…
«Ну что ж, – подумал про себя иезуит, – это уже интересно. Этот самый Щербаков – или „Щербаков“ – скорее всего, и представляет здесь Гильдию Хранителей. Именно он, а не чиновник АП, является истинно глазами и ушами тех, кто его сюда отправил…»
Ничто из того, о чем сейчас напряженно размышлял Игнаций Кваттрочи, не отразилось ни на его смугловатом лице, ни в его гладящих на мир из глубоких глазниц, прикрытых кустистыми бровями, черных жгучих глазах.
Иезуиты, как никто иной, умеют скрывать свои мысли, свои эмоции и чаяния.
Эти четверо подошли к стоящему возле «ауди» мужчине в черном одеянии. Посланник Ватикана и Ордена поприветствовал всех четверых одним общим – вежливым, но сдержанным – кивком.
– Джентльмены, господа, меня зовут Игнаций Кваттрочи, я прибыл из Рима, чтобы выполнить поручение организации «Апостолы».
Он повторил эти слова на трех языках: на английском, русском и на латыни.
– Вам известно, какую именно миссию мне поручили осуществить?
Эту фразу он тоже повторил на трех языках. Хотя все присутствующие здесь свободно владеют и английским, и русским, и латынью, процедура есть процедура.
– Да, отец Игнаций, нам известно, с какой миссией вы прибыли, – сказал один из аквалонцев, высокий сухощавый мужчина лет тридцати пяти с веснущатым лицом, обладающий цепким взглядом. – Мы заинтересованы в самом тщательном расследовании случившегося этой ночью. Нынешней ночью, как вам, должно быть, уже известно, святой отец…
– Называйте меня просто – брат Игнаций, – вставил реплику иезуит. – Я всего лишь скромный служитель Господа нашего Иисуса Христа.
– …были подвергнуты опасности жизни двух наших инспекторов, – продолжил аквалонец. – Более того, имел место незаконный сеанс редактуры!.. Что уже само по себе является серьезнейшим нарушением Римской и Женевской конвенций, регламентирующих деятельность Редакций.
Романдовский, дождавшись окончания спича «заклятых друзей» из Аквалона, – суть их «предъявы» он и без того знал – глядя на прибывшего из Рима представителя третейского судьи, с вежливой полуулыбкой сказал:
– Приветствуем вас, синьор Кваттрочи, на нашей благословенной земле! Надеюсь, для вас и ваших спутников пребывание в нашем городе будет приятным и комфортным… Не мы были инициаторами конфликтной ситуации. Но коль дело дошло до арбитража, то, как вам тоже наверняка уже известно, у нас также имеются претензии к нашим партнерам из организации «Аквалон».
Стороны обменялись еще несколькими ритуальными репликами. На этом, собственно, процедурные вопросы были исчерпаны.
Кваттрочи некоторое время молчал; пребывая в задумчивости – как бы в задумчивости – он неспешно перебирал четки своего rosarium.
– Благодарю, что уделили время, – произнес он наконец глуховатым голосом. – Если не возражаете, я готов приступить к своей миссии.
– Не возражаем, – подал реплику один из аквалонцев.
– Можете приступать, господин Кваттрочи, – сказал Романдовский.
Охранники поставили в указанном им месте стол и стул.
Иезуит поднял глаза горе, к небу.
– Ad majorem Dei gloriam![31] Приступим к сему…
Затем неожиданно громким, властным голосом позвал своего помощника:
– Доменико, ко мне с инструментом!..
Мужчины в деловых костюмах, чтобы не мешать следствию, вернулись в свои машины.
Сарто, северянин, генуэзец тридцати двух лет, чьи отец, дед и прадеды были писцами, библиотекарями, секретарями, чьи предки официально не состояли на службе Ватикана, но служили Ватиканской партии за хорошую плату, вынес из салона «ауди» небольшую дорожную сумку. Он сам вытащил деревянный футляр с хронометром, поставил его на стол. Двое ватиканских стражей встали по обе стороны устья переулка. Один застыл возле закрытого трехметровыми переносными щитами выезда на Тверскую. Другой смотрел в противоположном направлении, от арки вдоль переулка.
Игнаций Кваттрочи, надо сказать, внимательно прочел оба письма, от местных и от аквалонцев. В обоих этих посланиях, вернее, в приложенных к ним файлах, указаны реперные точки, а также хронология событий и иные важные в их деле детали. Сверяясь с собственной памятью, которая никогда еще его не подводила, иезуит выдал серию указаний Доменико Сарто, одному из самых опытных редакторов организации «Апостолы», человеку, которого он сам выбрал в качестве помощника для осуществления миссии в столице схизматиков.
Сарто уселся на единственный стул и принялся выставлять время на привезенном ими с собой приборе. Сначала ввел показания по шкале «год», затем выставил «месяц», «день», и, наконец, часы и минуты на соответствующих шкалах.
– Месяц май, – глуховатым голосом сказал иезуит, – число пятое, – сегодняшнее!.. Местное физическое время – час тридцать пять ровно.
Сарто зафиксировал крепления шкал и головки механизма, кроме секундной. Секундная стрелка, отсчитывая мгновения, ровно шла по круговой шкале хронометра, на футляре которого красуется изображение католического креста с распятием.
Другой крест, а именно, черный крестик, закрепленный на прочной нити четок, крестик, изготовленный по особой, хранимой в тайне столетиями технологии, входящий в комплект rosarium – изготовленного также по особому заказу – Игнаций поднес к циферблату хронометра. Вернее, он вытянул левую руку с четками и свисающим вниз распятием над циферблатом прибора времени… Он держал руку с четками и распятием ровно, параллельно поверхности стола. Он стоял спокойно, он был недвижим; тем не менее, крестик, прикрепленный к четкам, стал вдруг – как бы сам собой – отклоняться от осевой линии. И вот уже он, подобно маятнику, – а он, этот крестик, и исполняет в данный момент роль маятника – стал мерно отклоняться попеременно в одну и в другую стороны.
Когда секундная стрелка завершала свой оборот, эти колебания, вначале медленные, затем убыстрившиеся, уже составляли ровную меру – одну эталонную секунду.
Иезуит правой рукой, – поставив ладонь ребром – остановил колебания этого необычного маятника.
В ту же секунду остановилась секундная стрелка хронометра; но зато включился секундомер в руке у стоящего рядом помощника.
– Время выставлено, – сказал Сарто. – Оперативное время – пятое мая час тридцать шесть минут ровно.
Иезуит, осмотревшись, удовлетворенно покивал головой.
Переулок погрузился в зеленовато-серый сумерек. Исчезли оба транспорта, на которых сюда приехали аквалонцы и местные.
Пропал и черный «ауди», привезший в этот переулок представителя – следователя, если угодно – Третейского судьи. На виду остались лишь двое ватиканских стражей и редактор Сарто. Ну и он, естественно, брат Игнацио, верный слуга Господа.
Доменико использовал для установки экрана первую попавшуюся ровную поверхность; первое, что было под рукой, первое, на что лег глаз – стену дома. Вернее, сгодился ее фрагмент размерами примерно три с половиной на три метра – именно там и открыл редактор Сарто сначала свою рабочую панель, а затем и Живую ленту в нужном ему формате.
Сарто без дополнительной команды со стороны «следователя» включил событийный ролик на воспроизведение. На экране появилось объемное живое изображение…
– Доменико, видишь ли ты то же, что вижу я? – спросил иезуит. – Оба транспорта выглядят серьезно поврежденными!
– Да, брат Игнаций, им основательно досталось!..
Они дождались момента, когда в переулок вползло серебристое облачко, момента, когда обе машины, выглядящие так, как будто они побывали в серьезном ДТП, были просканированы и подвергнуты процессу восстановительной реконструкции.
Прошло несколько секунд… И вот уже на них не видно никаких следов повреждения!
– Стоп! – скомандовал иезуит. – Отмотай чуть назад! С момента появления в ролике синего фургона!.. Да, да, именно с этого места!.. Тебе не кажется, Доминико, что здесь поработали ножницы твоих коллег?
