Arbalet - Под адским солнцем Рая
— Привет, Артур, — подошедшая Ласточка, что шла под руку с Датчем, дружелюбно мне улыбнулась. И уже обращаясь к японцу: — Рок, нельзя так пропадать. Мы же волновались.
— Я же сказал, куда пойду, — удивился Окадзима.
— Кому сказал? — строго глянула на парня Марта. Ого, да она тут всех строит!
— Ей! — палец Рока указывал на Двурукую, что продолжала давить на мое плечо. Что-то мне это не нравиться. Это поверх того, что мне в принципе не нравится находится рядом с Реви.
— Когда это?! — блин, да Ребекка раздражена. Очень раздражена! Господи, валить надо, валить!
— Когда ты выходила из своей комнаты! — все так же удивленно ответил японец.
— Ой… — произнесла Ребекка, очевидно вспомнив. Однако через секунду уже снова пошла в атаку. — Ты идиот, Рок! Неужто не видел, что я была в говно?!
— Ты всегда в говно, — все-таки, в нем инстинктов травоядного куда меньше, чем во мне. Он еще может с ней спорить. А вот у меня уже кишки скоро наружу вылезут от ощущения, что сейчас на меня накинуться и начнут убивать. — Откуда мне знать, когда сильнее, а когда — нет!
Кажется, такая отповедь удивила всех. Даже брови Ласточки взметнулись вверх. Не говоря уже о Датче и Бенни. Последний, кстати, уже давно присел за наш столик, раскрыл свой ноутбук, и, налив в чистый стакан из моей бутылки, уткнулся в экран. И только окрик японца заставил его приподнять голову в немом удивлении.
— Так-так, — улыбка Реви не предвещала ничего хорошего. — Неужто у малыш Рок начал показывать зубки?..
И вдруг резко, без перехода, приставив пистолет к моему(!) виску:
— Твое влияние, ублюдок?!
Вот как на это реагировать? Это если предположить, что я могу как-то реагировать, кроме как испуганно хлопать глазами, и стараться унять бьющую меня дрожь.
— Слушайте, решайте свои любовные проблемы где-то еще, — фыркнула Ласточка, присаживаясь за наш столик. — Датч, милый, надо бы еще одну бутылочку, а то эти два алкоголика почти все вылакали.
И Датч, как миленький, поплелся к барной стойке за очередной порцией алкоголя! Блин, если бы я не был так напуган, я бы наверняка удивился и восхитился Мартой и ее женским обаянием.
Реви, тем временем, злобно зарычала, и рывком вытащила меня из-за стола. Как мне удалось удержаться на ногах, от этого рывка, я до сих пор не понимаю.
— Пойдем-ка, поговорим! — голос Двурукой дрожал от злобы. И, блин, мне это не нравилось. Ни капельки.
Схватив за руку, девушка потащила меня к двери. Она что на улицу меня вытащить хочет? А, нет, в подсобку куда-то идем. Зачем, интересно? Не может же быть, чтобы она хочет, прямо здесь?.. Нет, нет, у меня сейчас такое состояние, что я просто не смогу…
— Так, сукин сын, — пистолет Реви уперся мне в грудь, а сама Двурукая прижала меня к стене своим телом. — Давай-ка кое-что проясним.
Мне оставалось только кивнуть. Говорить-то я все равно был не в силах.
— Мне тут по секрету рассказали, — рассерженной змеей зашипела Ребекка, — что единственное чувство, которое ты ко мне испытываешь — это страх. Мол, ты сам в этом признался… Неужели я такая страшная, а, ублюдок?!
Вашуж мать! Откуда? Кто сказа…
Впрочем, глупый вопрос. Эда! Сука! Тварь, так подставила! Только она знала. Только ей я открылся. Идиот! Кретин! Знал же, что вероятность того, что монашка не упустит случая поиздеваться над своей подругой, очень велика! Но все равно. Сказал. Да, тогда это казалось хорошей идеей, но… Черт!
— Реви…
— Что?! — глаза ее метали молнии. Я чувствовал, как ее палец дрожит на спусковом крючке. Больше всего на свете мне хотелось испариться отсюда.
Блин, интересно, Эда рассчитывала, что Двурукая меня пристрелит? А что, этим она экономит свои два процента от прибыли… Похоже на нее, если подумать.
— Сейчас я тебя очень боюсь, — честно признался я.
— Я тебя убью, — прошипела она, приблизив свое лицо к моему. — Убью, ублюдок! Ты думаешь, это смешно? А?!
А я понял, что нужно сделать. Но, блин, набраться смелости для этого поступка было… сложно. До безумия сложно.
Я сделал глубокий вздох, словно ныряя в бездну, резко подался вперед и впился губами в ее губы. Тут же меня накрыла волна непонятного отвращения, словно я целую труп. В горле появился ком горькой слюны.
В следующий миг в бок прилетел удар тяжелого кулака Двурукой. Какого труда мне стоило не оторваться от ее губ, не узнать никому. Потом мне врезали коленом. Целились, очевидно, в пах, но я инстинктивно повернул корпус, спасая самое дорогое.
А вот потом она выстрелила. К счастью, во время своего порыва, я сместил положение тела, и сейчас дуло ее пистолета смотрело мне не в грудь, а в плечо. О, мое многострадальное плечо! Скоро на нем живого места не останется, блин!
Во рту появился металлический привкус крови, но губы Реви из плена своих губ я не выпустил. Развернулся, прижал ее к стене, чувствуя как по плечу стекает теплая струйка крови, а в боку поселилась сильная ноющая боль. Интересно, она мне ребро сломала? Или нет?
А потом я понял, что она отвечает. Ее язык требовательно бился об мой, дыхание стало порывистым, а рука, что только что впечатала кулак в мой бок, уже прижимала меня к ее телу. Вот только пистолет остался во все том же положении, и теперь, когда Двурукая плотнее прижала меня к себе, выпирающий ствол ее «Беретты» вошел точнехонько в рану. Боль взорвалась в мозгу яркой вспышкой, на секунду гася сознание. Колени стали подгибаться, удержаться на ногах удалось лишь колоссальным усилием воли. Я застонал от боли, но, казалось, это только добавило Реви градус возбуждения. Она вдруг повернула пистолет в ране, чем вызвала очередной болезненный стон с моей стороны.
Сука, как же я ее ненавидел в этот момент. Ее и Эду. Убью. Обоих. Пристрелю как нибудь издалека. А лучше — сделаю заказ Люцу. Блин, до чего же больно!
А потом она выстрелила во второй раз. Я почти сразу стал терять сознание, понимая, что если так пойдет дальше, я просто потеряю руку. Да, обе пули прошли на вылет, но, бляха муха!
Мне, наконец, удалось отодвинуться. Точнее Реви просто оттолкнула меня. Ее била крупная дрожь, пистолет дрожал в ее руке. Пришла мысль, что сейчас она и защититься, наверное, не сможет. В глазах — даже проблеска мысли нет. Я даже не знаю, что там есть. Туман какой-то.
Боль корежила тело так, что пришлось прислониться спиной к противоположной стене. Ноги не держали, поэтому я стал медленно сползать по ней вниз, оставляя на отштукатуренной поверхности яркий кровавый след.
Реви, наконец, стала приходить в себя. В глазах ее начало появляться осмысленное выражение. Спустя секунду она сумела сфокусировать взгляд на мне. Перевела его на свой окровавленный пистолет. Снова на меня, что пытался отдышаться. Снова на пистолет…
Мне даже стало интересно, что за мысли бродили в ее красивой голове. Ибо в следующий миг, она слизнула мою кровь с кончика своего ствола.
Блин. Хотите верьте, хотите нет, но выглядело это довольно эротично. Если, конечно забыть, что это была моя кровь.
Сглотнула, зажмурилась. С сомнением глянула на пистолет, и, не стирая крови, убрала его в кобуру. И только после этого, подошла ко мне.
Она оторвала воротник очередной моей рубашки (в этом мире мои рубашки приходят в негодность с периодичностью, которая меня пугает), стала помогать мне перетянуть рану.
— Вот теперь, — произнесла она, и я впервые в жизни услышал в ее голосе нежность, — меня уже никто не убедит, что ты в меня не влюблен.
Да пошла ты на хер, сука.
— Я все равно тебя боюсь, — ляпнул я, прежде чем успел прикусить язык. Да, блин, что ж такое?! Почему я в последнее время стал открывать рот, совсем не думая о последствиях?!
— Ну и пусть, — нежности в ее голосе не убавилось, что давало определенную надежду, что мне удастся прожить еще немного. — То как ты меня целовал… никто еще не делал этого… ТАК.
Она взглянула мне в глаза, и их снова стал клубиться тот странный туман. Голос ее тоже изменился, став порывистым, грудным, полным чего-то неопределимого, от которого у меня бежали мурашки по коже.
— Пойдем, — шепнула она, наклонившись ко мне, и помогая мне встать. — И мне и тебе надо выпить. А потом оттащим тебя к доктору, пусть подлатает твое плечо.
Ага, было бы здорово, тварь.
— Спасибо, Реви, но…
В этот момент меня накрыло. Накрыло еще большим ужасом, еще большей… не знаю, что это. Казалось какая-то сила придавила меня к полу, парализовав от ужаса. Я чувствовал себя бандерлогом, к которому подбирается Каа, из сказки про Маугли.
— Что? — Двурукая, очевидно, тоже что-то почувствовала, но, я почти уверен, что это «что-то» было просто ощущением другого хищника. Очень опасного хищника.
— Реви, — непослушными и бледными губами, произнес я, схватившись за ее плечо. — Не надо туда идти.
