Ковыряла (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич
— Её продавали, причём на экспорт до Чёрного Тумана уходило куда больше имплокомплектов, чем сейчас используется для ренда. Предупреждая вопросы: нет, я не в курсе, кто покупал и для чего. Это знал только Креон, который лично контролировал всё, связанное с внешними торговыми связями города. Верховный владетель был жёстким, но весьма разумным менеджером, так что закупал не товары, которых не хватало, а технологии, причём по возможности вместе с их носителями. Например, стоящий посреди Пустоши город всегда испытывал дефицит продовольствия. Типичная экспортноориентированная экономика монетарного типа предпочла бы простое решение: меняем имлы на еду. Но такой подход быстро приводит к зависимости от поставщиков, ведь достаточно ограничить поставки, создав угрозу голода, чтобы шантажировать город, меняя в свою пользу условия сотрудничества. Креон, надо сказать, очень твёрдо отстаивал независимость, стараясь делать так, чтобы технологии осваивались и интегрировались в инфраструктуру, а не контролировались поставщиками. Пищевые фабрики — отличный пример такого подхода. Они, как вам известно, выстроены на монокультуре высокопродуктивного искусственно выведенного растения, которое эффективно усваивает растворённые в воде органические отходы, превращая их в полноценное сырьё, содержащее необходимые белки, углеводы и так далее. Растение полностью перерабатывается в нейтральный пищевой субстрат, из которого потом синтезируется вся еда — от синтокофе и конфет Средки до витаминных напитков и питательных концентратов для низового пищемата. Так вот, поставщик этой технологии продавал только неплодную версию растения, так называемый «гибрид первого поколения». То есть для каждого цикла надо было закупать семена заново. Те, что содержались в плодах, не прорастали. Во всём остальном технология был идеальна, но такая привязка Креона не устроила. Переговоры зашли в тупик, но он сумел переманить ведущих специалистов-генетиков, пообещав им такую соблазнительную плату, что отказаться они не смогли. В результате город получил полный автономный пищевой цикл, который работает до сих пор, и он даже лучше исходного. Таков был подход Креона во всём, и лишь катастрофа Чёрного Тумана вынудила его к экстренным мерам, разрушившим автономию. Слабость жёсткой ресурсодефицитной плановой экономики — в низкой скорости реакции на форсмажоры, что является обратной стороной её стабильности и устойчивости. У города не было времени для доработки собственных технологий или постепенной интеграции чужих, и несколько внешних решений были внедрены «как есть», став ключевыми факторами выживания. Они рассматривались как временные, Креон собирался отказаться от них после прохождения острой фазы кризиса, но по ряду причин это не получилось. В результате не технологии приспособили к городу, а город приспособили под них. В частности, построением идеально сбалансированного технокоммунистического общества, автором которого был я. Но мы опять отвлеклись, речь шла об экспортной ориентации. Креон продавал «железо», закупал технологии, оборудование, специалистов. Как уступка элитам — предметы статусного потребления, вплоть до деликатесных продуктов и натуральных тканей, но это незначительная часть импорта, в основном речь шла о средствах производства. За это, кстати, Креона очень не любили как владетели, так и промы, но, когда его убили, всё рухнуло. Калидия, очевидно, не контролирует ситуацию и не унаследовала ни талантов, ни контактов отца. Она принимает сиюминутные решения, не понимая их последствий, — в частности, останавливает воспроизводство населения интерами, несмотря на то, что это через несколько лет даст демографическую яму, из которой город рискует не выбраться. Экспорт остановился, потому что никто не знает его контрагентов, а вслед за поставками встали и заводы, потому что продукцию девать некуда. Остановка производства потянула за собой кризис ренда — рендованных негде занять, а выплаты всё равно копятся. Подрастает молодь, её надо рендовать, но зачем, если работы нет? Меж тем, лишённая перспективы молодь — готовый материал для социального кризиса, поскольку никакой альтернативы им не предлагают.
Я представил себе, что все те, кто сейчас тусуется в мелких корпах, дожидаясь ренда, в семнадцать лет узнают, что его не будет… И что им делать тогда? Они же ничего не знают и не умеют.
Похоже, что интики, хоть и «позорное говнючьё», имеют несколько лучшие шансы на будущее. Как бы это ещё Таришке объяснить?
Глава 20
Возраст согласия
«Подваливай с мелкой девкой в „Третье колесо“. Дербан». Сообщение краткое, но я вспомнил, с каким заметным напряжением пишет прем клана Чёрных Песков, и не обиделся. Время к вечеру, но для Средки это начало суточного цикла, тут всё происходит ночью, так что мы с Козей с удовольствием проехались на моноре, вдоволь полюбовавшись, как туман окрашивается в неон. Монор специально едет не прямо, а как бы показывая Средку с разных ракурсов, чтобы пассажиры пырились на рекламу и капали слюной в предвкушении.
В баре веселье только начинается, парковка забита мотами, столики почти все заняты, официантка на своём колесе мотается по залу, аж покрышка свистит.
— Сюда, дро! К нам! — заорал Дербан, перекрикивая музыку.
Я взял за локоть слегка обалдевшую от суеты и шума Козю, и мы прошли к клановым. Судя по стаканам, они тоже только начали, но имеют большие планы на вечер.
Проходя по залу, заметил, что тут снова сидит тот техн, Гарт, который боз для Тики и бывший боз для Капрена. Он беседует с какой-то клановой тёткой в коже, кажется, на повышенных тонах. Меня не заметил или сделал вид, что не заметил, в электронных очках не поймёшь, куда человек смотрит. Вообще-то я ему, по всем понятиям, конкретно должен за историю с имплами, без него ни про какую «активацию» тупо не узнал бы. Но Гарт ничего не сказал про плату, так что не знаю, как и быть. Надо, наверное, самому предложить, но я не соображу, что именно. В любом случае, момент неподходящий, в разговор влезать-то.
— Бухать будете, молодь? — спросил Дербан. — Я проставлюсь, но тогда до утра зависнем. Или можем сейчас метнуться по делу, а потом уже отметить.
— Давай сперва по делу, — решил я.
Пить с клановыми — надо иметь либо стальной желудок (чтобы жрать синтоспирт), либо стальные нервы (раз за разом от него отказываться, выдерживая уговоры, насмешки и эмоциональный шантаж).
— Тогда двигаем! — прем заглотил остаток из стакана, поднялся и пошёл к выходу.
Ренд-центр расположен, разумеется, на Средке. В самой козырной её части, на Центральном проезде. Здесь самые дорогие бордели, в витринах которых непрерывно танцуют премиум-мапы, самые крутые рестораны, самая дорогая и классная жратва, магазины самых наимоднейших шмоток. Голографическая реклама так и сияет, демонстрируя товары и услуги с предельной откровенностью. Козя пырится, отвесив челюсть, а я тут уже бывал, привык. Это место для свежих пострендников, которым токи жгут карман, которым ещё кажется, что рендовая выплата — это очень много, что хватит её надолго, а потому можно оторваться, ни в чём себе не отказывая. Просветление наступает быстро, так что после эйфории первых дней они перейдут на заведения подальше и попроще, но их место займут новые. Те, кто минуту (десять лет) назад закрыл глаза нищим пацаном без единого тока, а открыл их с невообразимой (по сравнению с нулём) суммой на счету. Ну а молодь, посещающая ренд-центр, чтобы заключить контракт, видит, ради чего это делается. Очень наглядно, как на вот этой рекламе устройства интимного аппарата премиумных мап, показывающей в разрезе, как действуют дополнительные миокольца. Красивая анимация, сразу всё понятно, Козя смотрит в остолбенении полном. У обычных девчонок такого устройства нет, да и в постренде его нерфят. Хочешь попробовать, каково с такой, — плати токи. Может, однажды и я узнаю, но пока что отложить на учёбу важнее.
