Вера Огнева - Меня зовут I-45
Бармен кивнул, довольный, что сумел угодить, и налил еще.
Музыка взревела с новой силой, и на песок арены ступили бойцы. Трое марсиан, с головы до пят покрытые татуировками. На бычьих шеях тускло блестела сталь ошейников. В первых рядах у канатов сидели патриции с пультами управления. Один тронул экран, и боец вскинул руки в знак приветствия.
Он повернулся спиной, и на шее стала видна заплата нейропорта. Кольнули сигналы, которые поступали с пульта игрока прямо в мозг бойца. Малая застыла в ужасе и отвращении. Должно быть, семьи бойцов очень нуждались. Какие еще могли быть причины для того, чтобы продать свое тело и сознание?
Прозвучал гонг. Боец сделал сальто назад и врезал кулачищем по лицу противника. Тут же получил сам – противник подсек его ногу. Игроки‑патриции сосредоточенно давили кнопки. Зубы и брызги крови разлетались по рингу.
Аларих сидел по другую сторону ринга. Обнимал блондинку, которая поила его коктейлем. Она плеснула из бокала себе на грудь и захохотала, когда Аларих зарылся лицом в ее декольте.
Он сидел так близко… К горлу подкатила тошнота. Мир сгустил краски, замедлил ход. Голоса в зале зазвучали глуше, зажужжали, как встревоженные мухи.
Панель на стене замерцала и погасла.
Впрочем, никто не обратил на это внимания.
Малая приложила запястье к сканеру на стойке, подтвердила списание суммы и соскользнула с табурета. Зрители давно оставили свои места и столпились у ринга. Охватили его кольцом, плотно набились в боковые проходы. Малая протиснулась за стену человеческих тел, облила кого‑то его же выпивкой и оказалась у самых канатов. Закрутила головой в поисках обходного пути.
На ринг у ее носа упала оторванная механическая рука. Пальцы подрагивали, разодранные проводки искрили. Песок разлетелся веером от заскорузлой мужской ступни.
А за рингом прямо на нее смотрел Аларих. И недоверие на его лице сменилось страхом. Словно по воде рябь прошла.
Он узнал ее. Внешность, взгляд или окуляр – не важно.
Узнал. И поднялся с места.
«Куда?!»
Малая подтянулась и вылезла на ринг. Ее ослепил свет, запах крови ударил в нос. Зрители заорали громче от интересного поворота в программе. Один из бойцов бросился к ней. Казалось, он совсем ее не видел – взгляд был пустым. Малая считала сигнал, который поступил с пульта игрока, и поднырнула под кулак. Одним усилием воли отключила нейропорт, и боец пошатнулся.
Теперь его взгляд наполнился болью.
Он прижал к шее ладонь – словно из артерии била кровь, – и рухнул на песок. По зрительному залу пронесся еле слышный вздох.
А Малая заторопилась дальше. По диагонали, через ринг.
Кто‑то ухватил ее за хвост волос. В глаза ударил свет софитов. Малая вцепилась в державшую ее руку. Холодная. Имплантат. Биометаллические пальцы разжались, повинуясь приказу. Малая не удержала равновесие и упала. Боец навис над ней – здоровый и страшный, с перекошенным от напряжения лицом. Приказы игрока боролись в нем с приказом Малой. Блестящая рука согнулась в локте и коротко ударила хозяина в нос.
Первый самонокаут на арене Эоса.
Малая обернулась, но место Алариха уже пустовало.
Она чуть не взвыла от разочарования. Отключила третьего бойца, едва глянув через плечо.
Времени не оставалось.
Она перебежала ринг и спрыгнула с другой стороны. Зрители расступились, давая ей дорогу. Больше никто не пытался к ней прикоснуться. Малая быстро огляделась в поисках Алариха.
Она не могла его упустить. Только не сейчас, после всех усилий.
У дверей черного хода показалась знакомая фигура в алой тоге, и Малая кинулась в том направлении. Оттолкнула с дороги одного зрителя, второго.
Перемахнула лавку.
Это точно был Аларих. Его мясистые плечи.
Оставался какой‑то десяток шагов. Малая выскочила в пустой коридор и сжала рукоять пистолета в кармане. Если что, она всегда могла выстрелить. Сперва в ногу, чтобы не убежал, а затем в голову, глядя в его хитрые глаза…
Что‑то врезалось в бок, и Малая повалилась на пол. Ударилась головой о стену. Перед глазами помутилось.
Ее перевернули на живот, лицом вниз, и на запястьях сомкнулась сталь.
Пропала девочка, рост метр шестьдесят
Все считали I‑45 погибшей. Пропавшей без вести. После облавы она выбралась из канализации и исчезла. Ушла с концами. Ни следа, ни единой записи с камер наблюдения, ни одного сканирования личного чипа. Скорее всего, с ней разобрались «псы», говорили в Управлении.
Она не могла выжить, говорили они.
Так думали все, кроме Луция Цецилия. Дела Миния и «псов» отправились в архив, легионеры гонялись за оставшимися на свободе членами банды (которых оказалось куда больше, чем все думали), а он день за днем просматривал записи уличного наблюдения: с пойманными «псами», со всеми их контактами и дилерами, со всеми известными ходами в канализацию. Хватался за любую нить.
Именно поэтому он первый обнаружил I‑45, когда из канала за пределами курии выловили раздувшееся тело номера R‑505 по прозвищу Харон. Работника Имперской Ремонтной Службы, который часто дежурил в западном районе и протаскивал не желавших светиться номеров на поверхность. Незадолго до облавы о нем упоминал А‑206. Позже Харон исчез и выплыл лишь в начале декабря – пузом кверху у решеток очистного сооружения. Он захлебнулся, сказали медэксперты, но, как обнаружил Луций на видеозаписи, далеко не по собственной неосторожности.
Также кто‑то расправился с «псами» в люксе Первого Имперского отеля. Двое мертвы, один в коме после болевого шока. Это нападение тоже никто не расследовал. «Хороший пес – мертвый пес» – так говорили в легионе. Но Луций отыскал записи видеонаблюдения. На них оказалась все та же девушка.
Он снова и снова всматривался в призрак на записи. Ослепительно‑белый на фоне ночного парка. Белая кожа, белые волосы, белое платье. Настоящий злой дух, ларва в обличии невесты.
Теперь ее звали Лидия Аврелия Малая, и в системе каким‑то образом оказались все ее данные, включая приметы, отпечатки и регистрационные номера. Скромничать I‑45 не стала: новое генеалогическое древо уходило корнями аж к Юлиям древнеземной эпохи. На счету числились миллионы (Луций еле уговорил киберотдел не замораживать средства – еще не хватало спугнуть имманес раньше времени), два дома в центральной курии (заброшенные и заколоченные по факту) и личный слуга по имени Аларих. Не будь I‑45 убийцей, Луций даже порадовался бы ее чувству юмора.
К данным чипа прилагался билет на экспресс 2–1 с отправкой недельной давности и трехмерный снимок для имперской базы данных. Это была она, имманес. Без регистрационной татуировки на шее, с другим лицом и в дорогой одежде, но это была она, вне всяких сомнений. Луций снова чувствовал, что движется в верном направлении. Казалось, стоило протянуть руку, чтобы ухватить беглянку за хвост светлых волос. Упечь в крио – на этот раз навсегда.
Или же расстрелять на месте. Луций не успел решить.
Казалось бы – такое важное дело и опасная преступница, а служебный челнок ему выдали с большим скрипом. Если бы не центурион Тит Пуллий, пришлось бы ехать двое суток на машине, рискуя тем, что имманес сбежит.
Как безответственно.
Луций влетел плечом в идущего навстречу легионера. Легионер охнул, что‑то упало на пол и хрустнуло – похоже, блокнот. Извиняться Луций не стал. Его ждали дела поважнее, да и от одного «простите» его не стали бы любить.
Он нырнул в лифт, нажал цифру первого этажа. Повел плечами, выпрямил нывшую спину, собирая силы. Сумка с вещами уже лежала в багажнике. Полчаса лета, и он на космодроме. Хотелось «гелиоса». Чуть‑чуть, самую малость, но…
«Я видел, что бывает, когда глотаешь его долго. Вам это не понравится». Кажется, так сказал А‑206.
Луций взял себя в руки и вышел в холл.
Оставалось еще кое‑что.
* * *
Служебное общежитие для малоимущих находилось в двух кварталах от Управления. Серое здание, под завязку набитое одинаковыми комнатушками на одного. Упаковки с живыми питомцами внутри. С информацией на каждой двери: номер, возраст, специализация, эффективность в работе, жизненные показатели. В конце коридора виднелась общая помывочная зона, кабинки туалета и медпункта.
Комната Бритвы оставляла желать лучшего. Стены изъедены пятнами: будто кто‑то набрал в руку грязи и смешал ее с краской на стенах, протащил наискось, от двери до угла. Сама марсианка дрожала на койке в углу. Лежала лицом к стене, обхватив себя жилистыми руками. Без обычного костюма для аэроцикла или темно‑синей формы, только полоса бандажа на груди и серые шорты. Позвоночник выпирал гребнем под смуглой кожей. Спутанные волосы скрывали шрамы на плечах.
– Собирайся, мы улетаем, – вырвалось у Луция.
