Ольга Славнейшева - Нет прощения!
Я закрыл глаза, забывая о том, что подо мной — скат и несколько этажей высоты, я полностью открылся собственной смерти, и неожиданно поле стало моим. Я почувствовал силу, растворенную в воздухе, эфир, наполненный жизнью, все это стало откровением, потому что я вдруг понял, кто я такой.
А потом я заставил Дарэка упасть.
Мою память продернуло на ускоренной перемотке, и я увидел розовые стены коридора. Несколько федеральных копов вели меня под конвоем по незнакомому месту, и все вокруг было розовым, а окон не было вообще. Длительное путешествие, изматывающее своей неопределенностью, завершилось в круглом кабинете с широким, во всю стену, окном, и когда дверь за моей спиной закрылась, я увидел, что это окно замкнулось в кольцо. Потолка здесь не было вообще, а было звездное небо, неприятно контрастирующее с ослепительным днем вокруг меня. Единственное модуляторное кресло стояло посередине, и меня усадили в него, прищелкнув металлическими наручниками. Несколько Высших спорили неподалеку. Я прислушался и понял, что они не могут прийти к общему знаменателю. Речь шла о постоянных ограничениях на взаимодействие полем, они бесконечно сожалели, что просмотрели редчайшую специализацию, но так как я убил эмпи намеренно, ничего поделать уже не могли. Им предстояло применить ко мне Подавление класса «А», чтобы лишить способностей к взаимодействию навсегда. Потом один из Высших выстрелил мне в шею инъекцией, а еще один сказал:
— Посмотри вверх.
Я поглядел на потолок. Звезды уже начинали кружиться, затягивая в водоворот сияющей плазмы. Созвездия складывались в программные знаки, огненные письмена покрывали небесный свод. Меня тащило прочь из собственного тела. Я сопротивлялся, как мог, но вспышки белого света лупили по мне до тех пор, пока Трайтор не вырвал меня обратно, прежде, чем я успел умереть. Он выглядел растерянным. Штульман вытирал взмокшее лицо носовым платком.
— Мы могли бы подключить его к аппарату… — неуверенно проговорил он.
— Мы потеряем его разум, — возразил Трайтор. — Эти блоки можно убрать только вместе с разумом. Такими методами нам никогда не переподчинить его.
— И что ты предлагаешь? — сварливо поинтересовался Штульман. — Как ты будешь с ним работать? Мы можем вытащить федеральную программу, ступень за ступенью, это даст нам возможность использовать подобные технологии в будущем… Это — совершенно уникальная программа контроля, я никогда не сталкивался с подобными вещами! Он не последний генератор на планете, рано или поздно…
— Время, — напомнил Трайтор. — Для этого всего нужно время.
Штульман тяжело вздохнул.
— Придется ее ломать, — сказал ему Трайтор. — А чтобы ломать программу, нам нужен хакер.
— Что?! — задохнулся врач. — Хакер?!
Трайтор засмеялся.
— Я даже знаю, кто способен на такое.
— Хакер?! — не переставал верещать Штульман. Их голоса постепенно отодвигались все дальше и дальше, затихая в лабиринте коридоров, и так же медленно наступала абсолютная тишина.
Я лежал на кровати, не имея желания и сил встать и хоть что-то сделать. Я лежал уже вторые сутки, и мне на все было насрать. Депрессия, оглушающая, как удар кувалды, обрушилась на меня вместе с программами, тренингами и тестами, ее влили мне в вены через прозрачные трубки, ее загрузили мне в голову вместе с двадцать пятым кадром.
Трайтор распахнул дверь и вошел в комнату. Его очки нацелились прямо на меня.
Следом за ним появился Лаки.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Трайтор.
— Странно, — глухо ответил я.
— Голова не болит?
Я промолчал. Голова болела ужасно.
— Это потом пройдет, — услышал я голос Лаки. — Это со всеми так.
— Верно, — подтвердил Трайтор. Он заставил меня снять рубашку и снова лечь на кровать, после чего достал из кармана непонятный прибор, приложил к моей груди и нажал на кнопку. Меня встряхнуло, как от удара шокера. В глазах зарябило, а потом неожиданно все прошло, вместе с головной болью.
— Слишком интенсивный курс, — пояснил Трайтор.
— Его не перекинет? — спросил Лаки.
— Пока что нет… Страйк, шел бы ты отсюда, а? Ну что ты пришел?
Лаки пропустил его слова мимо ушей. Он присел на стул рядом со мной.
— Что, депрессия?
Я пожал плечами.
— Я не знаю. Мне ничего не хочется.
— Тебе от этого плохо?
— Лаки, я тебя умоляю, — сказал Трайтор. — Иди. Займись чем-нибудь.
— Иногда я забываю, кто я такой, — продолжал я. — Я просто не знаю, что было, а что — нет. Эти программы сводят меня с ума.
Лаки искоса поглядел на Трайтора.
— Я все хотел спросить у тебя, и все никак не получалось, — голос Страйка был слишком спокойным, и это насторожило меня. Я вгляделся в его лицо. Кажется, он балансировал на грани срыва.
— Спросишь потом, — потребовал Трайтор, начиная злиться.
— Перезагрузка программируется, да? — Лаки встал, шагнул к нему и развернул к себе за плечо. — Да?
— Нет! — отрезал Трайтор.
— Ты лжешь! — я понял, что Лаки вот-вот сорвется, и быстро огляделся в поисках любого оружия. Ничего не было.
— Если бы у меня был хоть один шанс… Хотя бы один… Слышишь? Хотя бы один!
— Давай не будем об этом, — попросил Трайтор.
— Что, дела минувших дней, да? Ты уже забыл об этом? У тебя теперь новая игрушка, — он кивнул на меня. — Сломалась одна, так ты достал себе другую!
— Ты бредишь, — Трайтор тяжело вздохнул. — Ну почему тебе ничего не объяснить? Почему ты такой упрямый? Хочешь, я сделаю так, что ты никогда больше не вспомнишь про нее?
— Перезагрузка программируется? — повторил Лаки.
— Нет.
— Неправда!
— Не начинай сначала!
Я не понимал ни единого слова из их разговора, но фон стремительно накалялся. Лаки ударил Трайтора. Тот остался стоять. Лаки ударил его еще раз.
— Не зли меня, — попросил тот. — Я не виноват в твоих проблемах. Я не хотел ее смерти.
— Тебе было все равно.
— Это разговор ни о чем. — Трайтор тяжело вздохнул, повернулся, чтобы уйти, и Лаки все-таки кинулся на него. Я не понял, что произошло, Трайтор не сделал ни одного движения, но Страйк рухнул на пол, как падает дерево — одновременно, по всей длине, бамс! — и все… Только вихрь эфира вышиб из меня остатки воздуха.
— Достаточно, — попросил Трайтор. — Эти стычки не нужны ни мне, ни тебе. Реальность — это тест.
Лаки захрипел, и я догадался, что он смеется. Он перевернулся на спину, даже не пытаясь встать, просто смотрел на Трайтора снизу вверх и смеялся.
— А если я скажу тебе, что этого ничего не было? — спросил Трайтор. — Ни Эль, ни Экстры, ни Эрлига, ни даже Найка? Оглянись. Где они? Ты их видишь? Ты вообще уверен, что они были? Ты можешь быть хоть в чем-то уверен, Лаки? Где заканчивается реальность и начинаешься ты?
— А ты реален? — спросил Страйк, усаживаясь и сплевывая на пол.
— А я реален. Я твой бог. Твой создатель. Ты уже повис в паутине программ, тебе из нее не вырваться. — Трайтор присел перед ним на корточки, заглянул в глаза своими очками.
— Тогда какая мне разница, умру я сейчас, или… — Лаки замолчал и как-то странно поглядел на Трайтора. Странно, потому что я не помню, чтобы у Лаки было такое выражение лица когда-нибудь раньше.
Шеф вздохнул.
— Ты этого не сделаешь… — беспомощно проговорил Лаки.
— Что, черт возьми, происходит? — не выдержал я. — Эй!
— Вы оба не сможете умереть, пока я не захочу этого, — объяснил Трайтор, вставая. В его голосе звучало сочувствие. — Вы оба стоите, как этот долбанный купол!
— В смысле, не сможем? — не понял я.
— Хорошо, Трайтор, — хрипло сказал Лаки. — Будь ты проклят. Надеюсь, в Аду все будет иначе.
— Что он хотел сказать этим? — спросил я у Страйка, когда Трайтор ушел. Лаки отрешенно глядел в никуда. Я подождал несколько минут и повторил вопрос.
— Вскрой вены, Ричи, — бросил он, не поворачиваясь.
Я встал и пошел в санблок. Лезвие, которым брился Страйк, лежало на полочке. Я взял его, и, ни секунды не сомневаясь, вскрыл левую руку. Я распорол вены вдоль, кровь ударила фонтаном в кафельную стену. Я ни о чем не думал, мне хотелось зареветь. Я считал Страйка предателем. Я был совершенно один. Я закрыл глаза и ждал, что Лаки придет извиняться, но его не было.
Смерти не было тоже. Я ожидал увидеть ванну, полную крови, но вместо этого увидел, как закрываются вены, как сползается и заживает плоть, убирая чудовищную рану навсегда. Я был настолько ошарашен, что пропустил момент, когда появился Лаки.
— Ты что-нибудь слышал про нанотехнологии? — мрачно спросил он. — Про крошечные такие механизмы, которые ползают внутри тебя, которые только и ждут, пока ты разрежешь свои долбанные вены, мать их!.. Извини.
Я понял, за что он извиняется на самом деле. За то, что меня превратили в боевого зомби.
