Уильям Гибсон - Периферийные устройства
– Я поделился своим намерением рассказать Флинн, что это не игра. Лоубир одобрила, но поручила мне постепенно объяснить Флинн про срез. Все, что знаю сам, а это, если не сильно ошибаюсь, немногим меньше, чем знаешь ты. Вы действительно не имеете представления, где сервер?
– Ни малейшего, – ответил Лев. – Мы предполагаем, что он в Китае или, по крайней мере, китайский, но это всего лишь наши догадки. У кого-то есть оборудование, позволяющее отправлять информацию в прошлое и принимать ее из прошлого. При первом контакте возникает новый континуум. А может, континуумы существуют и без того, несчетное количество, но это уже чисто теоретическая разница. Система, как бы она ни работала, тщательно зашифрована. Оссиан и Тлен не один месяц в нее пробирались, притом что им охотно помогали несколько любителей со стажем.
– Головоломка для мазохистов, – добавила Тлен.
– И все-таки, чего хочет Лоубир? – спросил Недертон, не особо рассчитывая на осмысленный ответ.
– Узнать, что случилось с Аэлитой и почему, – сказал Лев. – И кто виноват.
– Если ты любишь головоломки для мазохистов, – произнес Недертон, – все перечисленное можно вытянуть из Даэдры и ее приятелей, при условии что они знают. Но я в такие игры не игрок.
Лев глянул на него внимательно, и Недертону очень не понравился этот взгляд.
45. Оттуда
– Я поговорю с Бертоном, – сказала Флинн, – а ты с Мейконом. Нужно прямо сейчас снять мерки головы и отпечатать.
– Что это тебе даст – вытащишь его туда? – спросила Дженис. – Серьезно, детка. Ты уходишь от решения.
– Я буду не одна. И мне нужен свидетель, кто-нибудь, кто подтвердит мою версию. Потом, если понадобится, мы сможем вдвоем надавить на Бертона.
– Поэтому ты и не захотела сразу с ним говорить?
– Да, наверное. Я просто импровизирую, Дженис.
– Оно и заметно.
Флинн взялась за ручку двери.
– Погоди секундочку, – сказала Дженис. – Костюмерный цех.
Она перебирала одежду Бертона на передней стенке «Эйрстрима» – по большей части вдрызг заношенное тряпье, которое тем не менее висело идеально ровно на одинаковых мегамартовских плечиках. Дженис вытащила что-то длинное, лоснящееся, рыжевато-коричневое. Куртка, которую он надевал на турнире по смешанным единоборствам в Дэвисвилле прошлой зимой. Нейлоновый рипстоп с бордовыми лацканами и нафабленным на спине кричащим американским орлом. Типа боксерского халата. Флинн удивилась, что Бертон хранит куртку.
– Идеально, – объявила Дженис.
– Это?!
– Ты только что побывала в будущем, детка. Или в каком-то месте, которое выдают за будущее. Важное событие.
– Она мне велика, – пробурчала Флинн, надевая куртку.
Дженис плотнее запахнула на ней полы, завязала бордовый пояс, поправила узел.
– Как будто ты только что раздела морпеховского единоборца. Ничего лучше у нас все равно нет.
– Ладно, – сказала Флинн, – но ты уговоришь Мейкона.
– Не боись.
Флинн повернулась, расправила плечи, которые под курткой как будто пропали совсем, и открыла дверь. Шквал аплодисментов.
В свете из открытой двери стоял Бертон, за ним Мейкон, Эдвард, Леон и Карлос. Леон свистнул в два пальца.
– В наших краях никогда ничего не происходит, – объявила Флинн и спустилась по лесенке.
– Это может измениться, – ответил Мейкон. – Помнишь, как я увидел тебя там?
– У них для тебя еще работа, – сказала ему Флинн и, слыша, что Дженис тоже спустилась, добавила: – Дженис тебе все объяснит. – Оглядела остальных и сообразила, что мало кто понимает происходящее, включая ее саму. – Нам с Бертоном надо поговорить. Мы вас на время бросим.
Она пошла по дорожке и остановилась, когда брат ее нагнал.
– Ну что, теперь готова? – спросил он тихо.
– Не могла говорить раньше. Разучилась говорить. И думать. Что-то у меня произошло с головой.
– Мейкон говорит, ты где-то побывала. Говорит, видел тебя в своем телефоне. Где ты была?
– Не в Колумбии. Они говорят, это будущее. Лондон. Который мы видели в игре.
– А по-твоему?
– Не знаю.
– Если ты была в трейлере, то как Мейкон мог видеть тебя в другом месте?
Она глянула на его освещенное луной лицо:
– Вроде робота. Мейкон видел. Но чувствуешь себя в нем как человек. Как дрон, только им управляешь не думая. То, что у меня на голове, в трейлере, они называют нейронным отсекателем. Не дает твоему телу реагировать, когда ты что-нибудь делаешь в периферали.
– В чем?
– В периферали. Так их называют. Роботов.
– Кто называет?
– Тлен, та, которая говорила с тобой первой, она работает на Льва. Я думаю, он русский, но вырос в Англии.
– И что они говорят, когда это? – спросил Бертон.
Флинн ответила.
– Через семьдесят лет? И насколько оно отличается?
– Ты сам видел, – сказала Флинн. – Отличается, но не сильно. А может, сильно, но не все видно.
– Ты им поверила?
– Что-то в этом есть.
– У них много денег. – Интонация была не вопросительная, но Флинн чувствовала: Бертону не хочется услышать «нет».
– Дофигища, насколько я поняла, но сюда их никак не переправить. Зато они придумывают, как выигрывать здесь на бирже.
– Потому что заранее знают, что произойдет?
– Говорят, нет. Они тратят деньги у себя на людей, которые придумывают, как делать деньги здесь, а проворачивают всё сольветровские адвокаты на месте. Информация оттуда влияет на события у нас. Им не надо знать будущее, чтобы размазать наших биржевиков по полу. Просто они всегда могут точно узнать про нас все, что им нужно. Их компы на семьдесят лет быстрее наших.
– О’кей, – сказал Бертон, и в его глазах вроде бы сверкнули морпеховские быстрота, решимость и натиск, а может, собственный способ видеть. Потому что он отсек все невероятное и сосредоточился на тактике.
Флинн вдруг поняла, насколько это странный вывих мозга, чисто бертоновский, и на долю секунды задумалась, нет ли у нее такого же.
– Ищи, кому выгодно, – сказал он. – Зачем им это?
– Вот тут начинается жопа.
– А все остальное не жопа? – Он сощурил глаза, как будто сейчас рассмеется ей в лицо.
– Для Льва это была типа игра. Мы не их прошлое. Мы идем куда-то в другую сторону, потому что они вмешались. На их мир не влияет то, что происходит здесь сейчас или будет происходить. И все равно это дело вышло им боком. Потому что я видела, как убили ту женщину. И видела чувака, который знал, что ее убьют. Специально вывел на балкон, чтобы та штука ее съела. И теперь кто-то оттуда здесь.
– Здесь?
– Сейчас. В нашем времени.
– Кто?
– Кто нанял тех парней из Мемфиса, чтобы нас убить.
– А что в этом Льву? Он ведь по-прежнему командует?
– Не знаю. Сейчас вернусь туда и попробую выяснить.
– Сейчас?
– Вот только сбегаю в человеческий сортир, где можно спустить воду, и сразу надену шапку Белоснежки. Дженис принесла мне сэндвич и воды, так что я не умру с голоду, пока там у них. После этого у нас будет больше материала. Ничего не делай пока, ладно? Все и без того запутано черт-те как. Просто не пускай на участок никого, кроме самых близких. Никого, понял? Мы слишком мало знаем, и как-то действовать пока рано.
Бертон глянул на нее.
– Легкий Лед… – сказал он, и в лунном свете было видно, как его передернула гаптическая дрожь. И тут же прошла.
– Где Коннер? – спросила Флинн.
– У себя дома.
– Вот и отлично. Скажи ему, пусть там и сидит.
– Беги в свой человеческий сортир. Никто тебя здесь не держит.
46. Виды
Недертон наблюдал, как перифераль открыла глаза. Тлен заранее уложила ее обратно на койку в дальней каюте и приглушила свет.
– О’кей, – неуверенно протянула она. Потом: – Неплохо.
– Добро пожаловать назад, – сказал Лев из-за плеча Недертона.
– Как тетрахромия? – спросила Тлен.
– Я уже не помню, как это было, – ответила Флинн, – только что мне не понравилось.
– Попробуй сесть, – предложила Тлен.
Флинн села, склонила голову набок, тронула ее, замерла:
– Моя стрижка. Видела в прошлый раз в зеркале, но не сообразила. Ваших рук дело?
– Парикмахер был в полном восхищении, – ответила Тлен. – Полагаю, он будет ее копировать.
– Это Карлота, она лучшая, – сказала Флинн. – Живет на Марианских островах, держит бот-кресло в «Мегапричесоне». Следит, чтобы мы не отстали от моды.
– Значит, телеприсутствие для вас не новость, – заметил Лев.
– У нас, на Диком Западе, это называют «пойти подстричься», – ответила Флинн, сверкнув на него глазами. Она встала.
– Мы хотели показать тебе кое-что интересное, – сказал Лев.
Он повернулся за спиной у Недертона и пошел по коридору. Недертон смущенно улыбнулся Флинн и двинулся вслед за Львом, Тлен – за ним.
– Где ваши собаки? – спросила Флинн позади них. В узком коридоре ее голос прозвучал особенно громко.
– Наверху, – ответил Лев, обернувшись, когда она вошла в большую каюту.
Недертон смотрел, как Флинн все трогает: ведет пальцем по лакированному шпону. Постукивает костяшками пальцев по дверной ручке. Видимо, проверяет органы чувств периферали.
