Ольга Славнейшева - Нет прощения!
«Что он такое говорит?» — не понимал я. Лицо Мэлрика пришло в движение, по нему пробежали эмоции, как рябь по поверхности воды. Я ощутил, как эфир слегка вздрогнул, расходясь волнами.
Мэлрик закрыл глаза. Взял невидимую гитару, подкрутил колки и прошелся по струнам.
— Лаки, зачем… — прошептал я, желая спросить, зачем он издевается над этим парнем, но он посмотрел на меня с такой яростью, что слова застряли у меня в горле.
— Играй! — сказал ему Лаки. — Сделай их всех!
Мэлрик тяжело вздохнул, расправляя плечи. Встряхнул гривой волос, которая была у него когда-то давно, в другой жизни, и где-то зазвенела струна, глубоко внутри моего восприятия. Я замер. Я не слышал звуков, этого и не могло быть, но музыка играла у меня в голове, все громче и громче. А потом я увидел мир глазами Мэлрика.
Я стоял на сцене, закручивая поле и обрушивая его на беснующийся зал. Ко мне тянулись нити предельных эмоций, я вбирал их в себя и отправлял обратно, я чувствовал водоворот бушующей страсти и управлял им по своему желанию, подводя толпу к предельной точке, за которой обычно следуют массовые драки и ночные погромы. Я был творцом, темным богом безумия, и я играл на этом безумии, как на гитаре. Но иначе я не мог.
И одновременно я находился там, в зале, окутанный взорвавшимся полем.
Мусорная равнина, постоянная угроза расправы, неопределенность унылого будущего — все перестало существовать для меня, пока я слушал его, этого демона в ореоле разметанных длинных волос, пока я глядел в его светящиеся глаза — там, на концерте, который ему так и не удалось забыть. А когда я заставил себя отползти от костра, спасая остатки разума, и снова поглядел на Мэлрика, Мэлрика больше не было. Сумерки сгустились, тени огня скользили по лицу Доброго Героя, который, улыбаясь, глядел на меня.
Мое дыхание остановилось. Я был уверен, что если он сейчас позовет меня, моя личность умрет навсегда, конечной смертью, но он молчал. И Лаки тоже молчал. По его лицу катились слезы, и это вернуло меня назад. Я видел, как он борется с собой. Взаимодействие закончилось, Мэлрик повалился на спину, подставляя падающему снегу свое безжизненно-пустое лицо. Лаки резко встал, пристально глядя на него. Потом, видимо, решившись это сделать, наклонился над ним, взял его одной рукой за затылок, второй — за подбородок, и остановился, не в силах выполнить всего лишь одного движения.
Эмпи никогда не убьет эмпи. Это — истина из истин, он может убить только случайно, по неосторожности, сбив, например, машиной, но намеренно — никогда…
— Мэл, мне жаль, что я не оказался здесь раньше, — услышал я хриплый голос Страйка. А потом раздался хруст разрываемых позвонков. Лаки поднял на меня глаза, их радужка призрачно светилась. Он тяжело дышал, как и я сам.
— Ты… убил его?.. — выдавил я, подходя ближе. Мэлрик безмятежно глядел на звезды, видимые ему одному.
— Нет, — ответил Лаки так же тихо. — Я освободил его.
Иго набросился на нас, едва мы вошли в помещение десятого блока. Все овощи, работавшие в нашем секторе и попавшие под ментальное воздействие Мэлрика, были напуганы, они не слушались охранников, тупо натыкаясь на стены, и друг на друга, и я надеялся, что никто не обратит на нас внимания, если мы будем вести себя так же. Но Иго считал по-своему. Он поглядел на Страйка и тут же обо всем догадался. У зомби не светятся глаза. Зомби не способен на эмоции, даже самые примитивные.
— Стоять! — крикнул Иго, хватая Лаки за рукав, и заорал на охранников:
— Да загоните же их в блок!..
Те заработали дубинками, овощи потекли по коридору быстрее. Я остался стоять.
— Даже так… — протянул Иго, поворачиваясь ко мне. — Страйк и Токада… Я так и знал. — он засмеялся. — Я так и знал!.. Ты все же убил его? — спросил он у Лаки. — Как тебе это удалось? А? Кто тренировал тебя? Кто?!
Он схватил его за плечи, Лаки отбросил его руки в стороны, ударил в лицо. Иго полетел на пол, и в тот же миг боль обрушилась на меня вместе с предельным фоном.
— Я все узнаю, — услышал я голос Иго сквозь толщу воды, которая была уже повсюду, вровень с потолком. — Я вытащу из тебя все. А потом с тобой произойдет то же, что и с Мэлриком. Ты, наверное, удивился, увидев рядом с ним лопату? И подумал: «А как же он работает, если у него практически нет рук?», да?
Я застонал. Это действительно было очевидно. Иго прокинул нас, как маленьких детей!..
Страйк засмеялся, и я решился открыть глаза. Лаки свободно стоял напротив Иго, заложив руки в карманы комбинезона, и хохотал. Лицо Иго пошло красными пятнами.
— Я сломаю тебя, — прошипел он сквозь зубы. — Я отправлю вас обоих к нормалам, там любят таких, как вы. Мэлриком они, во всяком случае, остались довольны…
Меня снова накрыло ударом поля, но это был уже не Иго. Не знаю, как я понял это. Я провалился в сон, и Добрый Герой был все ближе и ближе. Потом доски пола вздрогнули от топота тяжелых ботинок. Мое сознание фиксировало все это без какого-либо участия разума. Вероятно, мои глаза оставались все время открыты. Я почему-то запомнил, что Лаки, стоя над поверженным противником, улыбался, когда они стреляли в него парализующими волнами. Потом он упал, прямо на Иго, и тот пронзительно заверещал, выкарабкиваясь из-под бесчувственного тела:
— К нормалам!.. Обоих!.. Немедленно!..
В меня стрелять не стали, просто схватили за шкирку и поволокли по коридору и дальше, под беснующийся отвратительный снег.
К тому моменту, когда железная дверь камеры с лязгом захлопнулась где-то за спиной, я почти пришел в себя. Они втолкнули нас в помещение, практически лишенное света, но я тут же увидел все, что надо. Множество пар голодных глаз глядело на меня с вожделением. Потом я разобрал небритые оскаленные лица нормалов, это были самые обычные уголовники, которым зачем-то оставили мозги, и они уже начинали вставать, гогоча и подталкивая друг друга локтями. Лаки закашлялся рядом со мной. Он не мог двигаться, но мог говорить.
Он посмотрел на меня и сказал мне:
— Убей их!
Добрый Герой занимал слишком много места, и мне приходилось наблюдать за этим со стороны и немного сверху. В комиксах Добрый Герой вел себя точно так же. Он разрывал чудовищ своим гипертрофированным ментальным полем, от чего вокруг его головы всегда крутился нарисованный нимб. Он разбрасывал вокруг себя кровавые ошметки инопланетной плоти, зеленая кровь хлестала на железный пол, но отчего-то это выглядело очень смешным. Кто-то истерично хохотал, перекрывая вопли о помощи, и мне безумно хотелось присоединиться к хаосу веселья, но мое тело больше не принадлежало мне. Когда на крики прибежала охрана, Добрый Герой успел расправиться со всеми нормалами. Кажется, он обрадовался, когда перед ним услужливо распахнулись двери. Элитная форма из бронеткани не помогала против взбесившегося эфира, они умерли, едва успев переступить порог.
Добрый Герой вознамерился покинуть это трупохранилище один, но каким-то запредельным усилием воли мне удалось захватить его внимание и отдать приказ. Добрый Герой послушно наклонился над Страйком, который все это время пролежал на боку, пуская кровавые пузыри, взял его за руку и поволок на свободу. Никто не мешал ему этого делать. Он добрел до стоянки военных машин, выбрал полуторатонный «диабло», почти такой же, как в комиксах. Вырвав дверцу кабины, он зашвырнул туда Страйка, забрался сам, положил на руль обе руки и неожиданно исчез, оставив меня одного. Я поглядел на свои руки. Они все еще светились.
— Ричи?.. — ошарашено спросил меня Лаки. — Ричи, давай, поехали!..
Я послушно повернул оставленный в замке ключ, вцепился в руль, и на меня навалилась тяжесть отходняков. Шкала боли стремительно нарастала, подступая к красному сектору.
— Да поехали! — заорал Лаки, пытаясь пошевелиться. — Вперед!
Добрый Герой исчез, но чтобы вести машину, хватило и меня одного. Выбив ворота, мы помчались напрямик по мусорной равнине, попутно собирая решетки огороженных секторов, скользя по самой кромке яркого света прожекторов и удерживаясь в пределах тьмы.
Потом, какими-то оврагами, нам удалось вырваться на заметенное снегом шоссе, и тут я погнал так, как никогда в жизни, опасаясь лишь одного — потери сознания. И когда я был уверен, что нам удалось уйти, дорогу неожиданно загородил грузовой трейлер с надписью «Нефтетранс» по всему борту, неведомо как оказавшийся здесь.
Я затормозил прежде, чем до меня дошло, что я делаю. Я слишком устал, чтобы бороться до конца. Вооруженные фигуры в бешеном хороводе метели сыпались из кузова и окружали нашу машину, а я сидел, как баран, и ничего не мог с этим поделать.
— Дерись с ними! — закричал Лаки. У меня едва хватило сил, чтобы взглянуть на него. Он все понял и закрыл глаза.
Я ожидал, что на меня обрушится град ударов, но они ничего не предпринимали, просто держали машину под прицелом, и все. Здоровенный детина с добродушным лицом заглянул в кабину, весело подмигнул мне и уставился на Страйка, улыбаясь все шире и шире.
