Михаил Соловьев - Апокалипсис on line
Про таких как я в сводках пишут: «С оперативной работой знаком полностью».
Теперь после поверженного спецназовца можно добавить: «Владеет приемами
рукопашного боя». А еще: «При задержании соблюдать особую осторожность»… и: «Может
оказать сопротивление».
Я выпрямился и расправил плечи.
Фраза «Может оказать сопротивление» подействовала на меня магически. Стало легче
и появились трезвые мысли.
Прежде всего, я осмотрел свой внешний вид. Похоже, что за время нахождения в
подвале приобрелась легкая окраска бомжа. Брюки в каких-то безнадежных пятнах.
Куртка выглядела неплохо, но, ползая среди досок, я умудрился-таки порвать ее в
двух местах. Теперь оттуда торчал белый синтепон.
Задумался о спрятанных деньгах.
«Оставить или забрать? Есть ли в приметах белый алюминиевый кейс, который с моим
сегодняшним видом никак не вяжется?»
Закладка могла пролежать здесь достаточно долго. Криминальной сырости в подвале
не наблюдалось. Если только не авария… В любом случае можно вырвавшись из
оцепления, добраться до Иркутска или просто позвонить и выдать кому-либо
координаты стихийного клада. Но если попадусь с ним ментам в лапы — все: ОАО «МВД»
такие подарки делило между пайщиками и в более честные периоды жизни…
«Значит, оставляю, — решил я, — Беру только початую двадцатку, а остальное
пускай лежит себе... До лучших времен…»
Какими будут эти лучшие времена, ясно не было, но в голове неожиданно выскочила
Новогодняя картинка с фейерверками…
«Сопли! — оборвал я себя, — Давай-ка вперед».
Однако, прежде чем выбираться, просканировал с помощью «Малыша» внешнюю сторону
дома.
Камер наружного наблюдения не оказалось. А вот сотовых телефонов оказалось почти
двадцать штук! Все они молчали, но число их увеличивалось: еще три, пять.
Обозначало это одно — снаружи меня ждут.
Отсутствие Юрки прояснялось. На улице шла возня по формированию оцепления и
подготовке захвата. Связь у них сто процентов по радиостанциям, так что и здесь
полная слепота.
Оставалось одно — сдаваться.
До этого случая я плохо представлял состояние загнанного в угол зверя, и какое-то
решение находилось всегда. К тому же был я тогда не один на один с целой
системой, однако сдаваться мне не хотелось.
Еще в давнюю пору работы в уголовном розыске я испытывал особую теплоту к «побегушникам»
. В этих людях всегда жила неуемная страсть к свободе — эдакое состояние вольной
души. Да, все они преступники и часто люди, которых действительно нужно
изолировать от общества, но этой неуемной страсти к свободе благопристойным
гражданам стоит у них поучиться.
«Значит, кто кого пересидит, — задумался я, — И в молчанку переиграет… А не
посмотреть ли, что тут у Юрки в запасах? — окинул я взглядом внушительную кучу
туго набитых мешков, валяющихся в дальнем углу подвала, — Раз уж ты меня,
дорогой, продал, так уж не обессудь…»
Первые пять мешков оказались набиты тряпьем. Легкие и мягкие. Я их откинул,
решив осматривать только что-то отличавшееся от подвального «общепита»…
Искал, сам не зная чего. Но обнадеживала хозяйственность наших граждан. В
российских кладовках можно было выудить даже базуку. Все похожее на более или
менее полезные предметы россияне с муравьиной хозяйственностью тащили в подвал,
где после валялось годами.
Закончился первый десяток мешков.
Пару из них я подозрительно вытряхнул на пол, но там оказались только полевые
сумки и несколько заплесневевших портупей. В одном обнаружился патронташ с
латунными сигарами патронов. Воодушевленный, я прибавил оборотов.
Не знаю, что бы я делал, найди из чего стрелять. Но мне повезло больше.
Неожиданно руки наткнулись на нечто напоминающее рюкзак. Вытащив на свет, я
узнал изолирующий противогаз.
Снова вспомнился добрым словом покойничек батя. Он всю жизнь занимался именно
противогазами для населения. Нужно ли говорить, что мы с двоюродным братом
Петькой в пацанские времена с огромным интересом бывали у него в штабе ГО нашей
Иркутской области.
Изолирующий противогаз он показывал нам, когда я получил паспорт — в шестнадцать
лет. Началось все с разговора, что обыкновенный противогаз с коробкой не держит
дым, получающийся при горении. На вопросы, как работают пожарные, отец сначала
рассказал, а потом и принес домой точную копию того экземпляра, который я сейчас
держал в руках.
Расчет мой был прост: если я не сдамся после объявления ультиматума, но отзовусь
и объявлю, что вооружен, меня сначала будут травить слезоточивым газом. Спустя
минут пять сюда придет спецназ искать кашляющего и задыхающегося «преступника».
Появился шанс попытаться в общей суматохе выйти, по крайней мере, на улицу и
быть красиво задержанным.
Последняя мысль мне не очень нравилась, но сидеть как мышь тоже не дело. Возьмут
сейчас, да и решат тихонько посмотреть, где я — меня это не устраивало.
Тут же послышались осторожные шаги. Прислушался-понял — игры собственного «дымящегося»
воображения.
«Дымящегося воображения… — повторил я, — А что если… — подскочил с дивана, —
Точно, надо самому устроить пожар из досок и организовать суету!»
Оценить опасность решения или сделать что-либо я не успел.
— Михаил Птахин, — забулькал снаружи искаженный мегафоном голос, — Мы знаем, что
вы здесь. Не делайте глупостей и сдавайтесь. В противном случае начинаем штурм.
«Ну, вот и все, — хлопнул я по колену ладонью, — Началось».
В изолирующем противогазе все необходимые аксессуары для активации находились на
своих местах. Оставалось надеяться на качество оборонки от СССР.
«Ел же я в армии батоны, заспиртованные еще в 1953 году», — вспомнил я и сказал
вслух лежащему передо мной молчащему «партнеру», — Верю в тебя.
Помолчав несколько секунд, я злобно проорал:
— Давай! Пробуй! Живым не сдамся!
Соображения были просты, я нужен им целым и невредимым, иначе эти крепкие парни
уже сделали бы из меня отбивную, а раз так, сценарий должен быть мой…
План обороны напрашивался сам.
Расковырял патроны и высыпал мелкую дробь. После этого взял со стола спичечный
коробок, газеты, подхватил обломки досок и потащил добро ко входу в подвал.
— Михаил. Не глупите, — снова забубнил мегафон, — Вся ваша группа локализована.
Сдавайтесь. Считаю до десяти и начинаю штурм.
— До десяти, — шипел я, поджигая импровизированный костер, — Давай без счета! —
входил я в раж, укладывая в загорающиеся дрова латунные холостые заряды, —
Давайте, не ссыте! Вперед!
На улице раздался первый хлопок, и граната, пролетев через подвальное окошко,
ударилась в противоположную стену.
Из нее, шипя, повалил вонючий дым.
Я, понесся к противогазу. Вставил стеклянные стержни, закрыл крышку и надавил на
кнопку активации. Теперь надежда была на гений советских конструкторов.
Гранаты полетели в окошко с завидной частотой.
Костер у входа полыхал, но ни штурмовой группы, ни моих «выстрелов» еще не было.
Неожиданно прозвучала короткая очередь, напоминающая автоматную. Пламя костра
дрогнуло.
«Сработала артиллерия», — радовался я, пряча очки в карман и натягивая на голову
резиновую маску. Выстрелы моей «батареи» хлопали один за другим.
Качество оборонки от СССР меня еще раз не подвело. Химреактивы сработали, и
появился запас почти в двадцать минут на маневры в загазованном помещении.
Перебрался ближе к выходу и встал за выступом стенки.
Костер бахнул последний раз.
Наступила полная тишина.
Видимость — почти нулевая. Сизый дым плавал в помещении подвала, клубясь в
слабом дневном свете из мелких окон. Стекла на резиновой маске стали запотевать.
Штурм никак не начинался.
Неожиданно через двери залетела пара гранат и, кувыркаясь, в подвал покатились
спецы в каких-то хитрых масках.
Я сразу понял, что мне среди них не затеряться. Слишком уж громоздко мое
приспособление — это как прятать бомжа среди публики во фраках.
Игра — проиграна.
Абсолютно не таясь, я вышел в коридорчик перед выходом и стал неторопливо
подниматься по лесенке.
Две фигуры на входе инстинктивно потеснились, продолжая вглядываться в плавающую
сизую дымку. Успел даже подняться на две ступеньки, когда один опомнился и
попытался меня схватить.
Я лягнул ногой назад и выскочил улицу.
Стекла на противогазе запотели окончательно.
