Вадим Панов - Поводыри на распутье
– А мы все думаем, что поднебесники тебя там оставят, – бросил Усатый. – Они ни за что не поделятся славой с русскими. Заявят, что высадка на Луну величайшее достижение тайконавтики, и точка. А был ли пятый? Был. Погиб, к сожалению. Вечная ему память. А как звали, никто и не вспомнит.
Похоже на правду? Все знали, что если бы китайцы могли сами построить лунный корабль, они бы его построили.
Безуглов опустил глаза.
Усатый выбрался из кресла, чуть покачиваясь, дошел до двери, но остановился. Обернулся.
– Косоглазые молодцы. Они понимают, как сильно тебя ненавидят, понимают, что горевать никто не станет.
– Вы тоже не станете?
– Не стану.
– Тогда почему пришли?
– Ну… – Усатый поджал губы. – Ты сволочь, майор, но ты все-таки наша сволочь. И должен знать.
– Спасибо, – успел сказать Безуглов до того, как закрылась дверь.
* * *анклав: Москватерритория: БолотоЦентр эстетических наслаждений «Мозаика»не всякий мотылек торопится к горящей свечеРазговор с Эмирой Го окончательно убедил Урзака в том, что Петра в Москве и капитан Го знает, где она. Ключевые предположения обрели реальное подтверждение, Банум слишком хорошо разбирался в людях, чтобы ошибиться. Теперь следовало подумать, у кого находится девчонка. Именно так: у кого. Кто заботится о ней, кто прикрывает?
СБА? Маловероятно. Фадеев ненавидел Мертвого и никогда бы не подписал бумаги, окажись Петра в руках Кауфмана. Торг, как понял Урзак, шел простой: относительная свобода девушки против корпорации. Значит, не СБА.
Кто?
Досье Фадеева Банум изучил самым тщательным образом, проштудировал вдоль и поперек и мог поклясться, что в Москве у Романа не было надежных людей. С друзьями у Фадеева вообще не складывалось: кто-то предал его, кого-то предал он, кто-то умер, кто-то отошел от дел и не смог бы взяться за столь ответственное предприятие. Если верить информации СБА, в Москве Романа ждали только враги. И надо же – нашлись добрые люди.
Китайцы? Моратти рассказал, что Фадеев плотно сотрудничал с поднебесниками. Однако, по словам Ляо, особой теплоты в их взаимоотношениях не наблюдалось. Деловое партнерство, не более.
Мутабор? Храм достаточно силен, чтобы плевать на мнение СБА и любой корпорации. Укрыв Петру за его стенами, Фадеев гарантировал бы девушке безопасность. Но Моратти располагал убедительными доказательствами того, что Роман поссорился с храмовниками. А они люди упертые, их быстро не разжалобишь. В качестве примера Моратти поведал Урзаку историю Генри Кисселя, президента «IQ Electronic», который тоже поругался с Милостивым Владыкой Грядущего, а потом два года унижался, умоляя спасти от смерти старшего сына – пацаненок подхватил на тихоокеанских островах мутированный штамм проказы Рейгана. Храмовники Кисселя-младшего вылечили, но левой руки тот лишился – плата за папашину неосмотрительность. А Фадеев был гордецом: узнав в свое время, что Владыка им недоволен, только посмеялся.
Нет, Мутабор отпадает.
Тогда кто?
Кто?
Проще всего получить ответ от Эмиры, тем более что связи Моратти в русском правительстве позволят Урзаку сильно надавить на капитана Го. Но Банум поостерегся выкладывать на стол козыри. Против Эмиры ничего, кроме подозрений, и если у нее хватит выдержки, атака захлебнется. Сначала надо раздобыть хоть какие-то улики, найти ниточку, связывающую Го с Фадеевым.
И такой ниточкой станут деньги.
Чернобурка должна приглядывать за Петрой три года. Случиться за это время может всякое. Мертвый непредсказуем, так что Роман наверняка оставил Эмире достаточно средств, чтобы в случае необходимости обеспечить девчонке сносное существование. Пять миллионов? Десять? Не важно. Главное – сумма приличная. И тратить эти деньги капитан Го может так, как пожелает. Контроля за ней нет.
Тратит?
Тратит. Банум слишком хорошо знал людей. Тратит.
Осталось выяснить, на что.
Человек, неожиданно ставший обладателем большого состояния, постарается исполнить свои давние мечты и желания. После того, как отпразднует свалившееся на него счастье, разумеется. Как ни странно, список этих самых желаний не столь уж велик и, к большому сожалению новоявленных миллионеров, стандартен. Как правило, люди мечтают о длительном и приятном отдыхе, а потому в большинстве случаев беззаботная жизнь начинается с полугодового круиза по лучшим курортам мира. На втором месте стоит приобретение вызывающе роскошного жилья, на третьем – вызывающе роскошной машины, далее следуют украшения (желательно – вызывающе роскошные), одежда, полет в космос, пластическая операция, покупка коллекционных марок, картин, вин и открытие благотворительного фонда имени себя, любимого. Являются ли все эти желания действительно давними, сказать сложно. Скоробогатеи уверяют, что являются, однако подмечено, что те из них, кто в детстве страстно мечтал стать пожарным (летчиком-испытателем, ученым или капитаном дальнего плавания), эту свою прихоть исполнять не спешат. В каком бы возрасте они ни стали обладателями миллионов.
Эмира Го в стандартный ряд скоробогатеев не вписывалась. Тратить деньги Фадеева открыто она не могла, но и смотреть на кучу наличных – выше человеческих сил. Значит, тратила. А что в первую очередь интересует солдата? Правильно – развлечения, ибо военная жизнь предельно формализована Уставом и всевозможными инструкциями. К тому же Эмира сполна понюхала пороху, прекрасно понимала, как легко можно перейти из состояния «в строю» в состояние «выбыл в результате боевых действий», и наверняка старалась взять от жизни как можно больше. Чтобы умирать было не обидно.
А самые незабываемые услуги, которыми даже в аду не стыдно похвастать, оказывали в «Мозаике»…
«Красные Ворота – один из самых знаменитых районов Старой Москвы, той, о которой все давно забыли. Грузить историческими справками мы вас не будем, скажем просто: Красные Ворота сейчас – это «Мозаика». Слышали? Конечно, слышали. А для глухих идиотов поясним, что это старинный небоскреб на Садовом, тот самый, рядом с которым даже второй уровень мостовых не строят, чтобы не загораживать. Прикольные раньше небоскребы были, да? Скребли только до небесной коленки. В общем, торчит домик на площади, подобно символическому фаллосу, что полностью соответствует…»
«Дыры и заборы. Книга для тех, кто хочет прожить в Москве больше одного дня».
– Мартин, скажи, Мария-Ли еще танцует?
– Только по пятницам, Хосе. Она ведь звезда.
– Слышали, девочки? В пятницу нас ждет потрясающее шоу! Мартин, надо заказать столик поближе к эстраде.
– Сделаю.
– А сегодня вкусим других радостей!
– Пообедаем?
– И это тоже!
Неплохой ресторан, расположенный на двух нижних этажах небоскреба, служил первой ступенькой на лестнице развлечений. Любители классического подхода могли отыскать здесь спутника любого пола и начать вечер с совместного ужина. Колеблющиеся находили понимающего и осведомленного собеседника в лице менеджера, готового во всех подробностях рассказать, какие секреты скрывают многочисленные помещения «Мозаики». В конце концов, в ресторане можно было просто покушать под ненавязчивую музыку струнного квартета.
– А здесь подают омаров?
– Здесь подают все!
Двери распахнулись, и обнимающий женщин Родригес шагнул внутрь.
Когда Урзак появился в холле «Мозаики», на нем была полумаска с нанопокрытием – обычная мера предосторожности тех, кто не желает показывать лицо. Персонал Центра свято чтил принципы конфиденциальности, но оставались еще и обычные посетители, среди которых могли затесаться знакомые или репортеры новостных служб.
Встречающие гостей менеджеры прошли великолепную подготовку, чутко улавливали, кто к ним пришел, для чего, и выбирали наиболее подходящее случаю приветствие. Особенно внимательно они работали с теми, кто оказался в «Мозаике» впервые.
– Выдалась свободная минутка?
Урзак почувствовал, что вопрос попал в точку. Он не вызвал отторжения или неловкости. Да и менеджер к нему подошел правильный. В холле дежурили четверо: блондин в неплохом синем костюме, смуглая красавица в платье с глубоким вырезом, тоненькая китаянка и ярко наряженный трансвестит. Подошел блондин, тип: «приятель по клубу». Как они поняли, что любого другого Урзак бы отверг? Психологи.
– Я здесь впервые.
– Уверяю, вы не останетесь разочарованы.
– Надеюсь.
– Прошу в кресла, господин…
– Банум.
– Прошу в кресла, господин Банум. Курительная комната или зеленая гостиная?
– Зеленая гостиная.
– Тогда направо. Позволю заметить, что урожай бордо в этом году удался.
И опять в точку: красное сухое – любимое вино Урзака.
