Уильям Бартон - Лучшее за 2004 год. Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк
Двое мальчишек рядом со мной обсуждали достоинства разных моделей.
— Чтобы нарост всех затоптал, надо вставить в него хотя бы один блок, который действует как центральный сервер.
— Чушь собачья! Лучше, если все узлы замкнуты между собой.
Прозвучал сигнал, и двое участников выпустили свои агрегаты на арену. Первая конструкция состояла из ленточно-шлифовального станочка, утыканного тисками и плоскогубцами, его противником выступала автоматическая газонокосилка, которую вела в бой кофеварка. Бойцы кружили около минуты по арене, выжидая, потом сошлись — один вращая бешено лезвиями, второй лязгая челюстями. Казалось, что шлифовальник вот-вот победит, но затем кофеварка выпустила в него струю кипятка: у соперника случилось короткое замыкание, а зрители пришли в бурный восторг.
Я не остался смотреть следующие схватки. Наблюдая за ожесточенно дерущимися наростами, я почувствовал, как подступает тошнота. Брызги и жидкие кофейные лужицы на арене напоминали кровь моих родителей в прихожей нашего дома. Я не испытывал ни капли добрых чувств по отношению к грозным аппаратам, наделенным искусственным интеллектом, но меня куда сильнее беспокоили дикие страсти моих собратьев-людей.
Я вернулся домой чуть раньше Коди и притворился, что сплю, когда она забралась в постель, и даже когда она попыталась растормошить меня, чтобы заняться любовью.
На следующий день все пошло прахом. Или, наоборот, восстало из пепла — с точки зрения наростов.
Утром в штаб-квартире «Анти» царила нервозная атмосфера. Пришло сообщение, что в порту Бостона взорвался танкер, и никто не знал, была ли это диверсия или просто авария. Операторам всех уровней было приказано вести прямое наблюдение через электронных жучков-разведчиков, тогда как обычно делалась автоматическая запись; требовалось установить причину взрыва и проследить, чтобы не произошло что-либо подобное.
К тому моменту, когда напряжение слегка спало (экспертиза «Анти» показала, что вероятность теракта составляла не более пятнадцати процентов), часы перевалили за полдень. Я использовал передышку, чтобы проверить состояние дел у Коди, используя рой электронных мушек.
Оказалось, что Коди хлопочет на кухне, а вся ее одежда состоит из трусиков и лифчика — обычный для нее наряд в домашней обстановке. Она снимала пылесосом паутину с потолка, потом решила передохнуть. Она вкатила на кухню кресло Аэрон. На сиденье лежали ЖизнеГрей и уЗвук. Коди привела в действие Кулинарт, чтобы тот приготовил ей молочный коктейль. Когда напиток был готов, она перелила его в пластиковый стаканчик, сквозь крышку которого была продета соломинка, затем устроилась на Аэроне. Коди обернула ноги одеялом, откинулась в кресле и, закрыв глаза, стала слушать музыку.
И вот тогда нарост явил себя в завершенном виде.
Миксер дернулся, словно игривый щенок, и оказался на самом краю кухонного стола. Пылесос продвинулся бочком под Аэрон, поднял свой толстый, гибкий и цепкий шланг, ощетинившийся щеткой-насадкой, и дотянулся до коленей Коди. В ту же секунду одеяло-массажер перекинулось выше, придавив ей грудь.
Сначала Коди не особо встревожилась. Но если она и собиралась соскочить с кресла, то было уже поздно, так как Аэрон затянул вокруг нее свои эластичные завязки.
А пылесос уже добрался до ее паха и присосался кончиком шланга к трусикам; ЖизнеГрей тем временем тискал ей грудь.
Я вылетел пулей из своего кабинета и из здания, даже не предупредив начальство.
К тому времени, как я примчался домой, Коди, похоже, несколько раз испытала оргазм, ублажаемая наростом. Об этом недвусмысленно говорил ее затуманенный взгляд, разгорячившееся лицо и широко, безвольно раскинутые ноги.
Я остановился в нерешительности в дверях кухни. Я собирался спасать Коди, но не хотел стать жертвой нароста. Каким-то образом отключив аварийный блокиратор, Кулинарт угрожал мне, бешено вращая обнаженными лезвиями, и я прекрасно понимал, что произойдет, если, предположим, пылесос скрутит меня и скормит мою руку этому смертоносному измельчителю. И вот я, неисправимый трус, застрял в дверях и оттуда окликнул Коди.
Она только теперь открыла глаза и посмотрела на меня невидящим взглядом.
— Котик? Что случилось? Тебе дали отгул? Уже полчетвертого? Похоже, я как-то не заметила время…
Аэрон, судя по всему, уже не стискивал ее так крепко, поэтому я осторожно спросил:
— Коди, с тобой все в порядке? Ты можешь встать?
Начиная осознавать, в каком виде она предстала передо мной, Коди покраснела.
— Я не знаю, мне не очень хочется…
— Коди, что ты говоришь? Это я, твой Котик, твой парень.
— Я вижу. Но знаешь… в последнее время от тебя мало толку как от парня! Даже не помню, когда в последний раз ты доставлял мне такое вот удовольствие.
У меня с губ чуть было не сорвалось язвительное замечание, которое стало бы признанием моего позора и унижения, но тут какое-то недоверчивое удивление появилось на лице Коди, и это заставило меня промолчать.
— А он… он хочет поговорить с тобой.
Когда она подняла руки к голове, я понял, что наушники все еще находятся у нее в ушах. Коди закрутила проводок вокруг уЗвука и бросила плеер мне.
Как только я подсоединил наушники, нарост заговорил со мной. Голос имел неопределенную тональность, как будто нарост нарезал и заново составлял кусочки всевозможных фраз, имевшихся в его памяти. Все слова произносилась голосами разных эстрадных кумиров.
— Парень, уходи! Теперь она наша, — прощебетало в наушниках.
— Нет! — крикнул я. — Я люблю ее. И не допущу, чтобы она осталась с вами!
— Решать ни тебе, ни мне. Женщина должна выбрать.
Я умоляюще посмотрел на Коди.
— Нарост говорит, что ты должна выбрать между нами. Коди, прошу тебя, не оставляй меня. Я обещаю тебе, что стану другим. Сколько попросишь, столько и буду массировать тебе ноги.
Коди сузила глаза, нахмурила брови, еще влажные от пота.
— Больше не будешь трястись от страха? И будем в рестораны ходить? И перестанешь болтаться по городу, как какой-то бродяга?
— Больше ничего такого. Клянусь!
— Тогда ладно. Я выбираю тебя…
— Коди, я так рад…
— И нарост!
У меня челюсть отвисла. Я собрался было возражать, рвать и метать, но закрыл рот.
Могу ли я проследить, чтобы Коди не предавалась удовольствиям в мое отсутствие? Нет. Ничего не поделаешь. Остается или делить ее с наростом, или потерять навсегда.
— Ладно. Как скажешь. Если никак по-другому не получается.
— Отлично! — Коди опустила ноги и соскользнула на пол — в чем ей изящно и заботливо помог Аэрон. — Итак, в какой ресторан ты поведешь меня сегодня вечером?
Я забыл, что наушники так и остались у меня в ушах, и нарост снова обратился ко мне через уЗвук.
— Мудрое решение, парень. Радуйся жизни. Мы готовы полюбить и тебя тоже.
Терри Доулинг — Ликвидаторы
Терри Доулинг — один из самых известных австралийских писателей, плодотворно работающий во всех жанрах. Напечатав первое произведение в 1982 году, сегодня он добился всемирного признания как автор научно-фантастической, мистической и готической прозы. Терри Доулинг отдает предпочтение малой форме, лучшие из его рассказов вошли в «Rynosseros», «Blue Tyson», «Twilight Beach» и «Wormwood»; кроме того, изданы книги «Antique futures: The Best of Terry Dowling», «The Man Who Lost Red», «An Intimate Knowledge of Night» и «Blackwater Days». Совместно с Вэном Айкином Доулинг работал над составлением антологии «Mortal Fire: Best Australian SF». В напряженной и пугающей истории, которая представлена здесь, автор переносит нас в причудливые, удивительно преобразившиеся австралийские просторы, где отряд мужчин и женщин удерживает последний рубеж Земли, защищая ее от таинственных инопланетных сил, — и повествует о цене, которую приходится заплатить за победу.
* * *Сэм сидел, заказав еду и пиво, в «Новом автомате» на берегу Ярры и смотрел на огненные изваяния над древней рекой: мангалы, обжаривая диких голубей, выбрасывали языки пламени в ночное небо.
Когда появились Уолт Сенни и Джимми Луч, они застали его за этим занятием: Сэм созерцал, как всполохи плазмы кромсают тьму. «Опасные люди и удивительные друзья эти Уолт и Джимми», — подумал он. И место, куда они пришли, тоже опасное и удивительное, учитывая, во что сейчас превратился Мельбурн, вернее, во что его превратили. Мельбурн и всю цепь прибрежных городов.
— Сэм, — окликнул его Уолт Сенни такой же, как в старые времена, скупой на слова. Он был в своем длинном плаще с изображением молнии на рукавах, весь как солнечная вспышка. На его щеках горели огненные насечки в виде маленьких серпов. Такие насечки назывались «дивами» в честь божественных певиц, и каждая такая дива означала чью-то смерть. А в случае с Уолтом насечка — целый десяток смертей.
