Уильям Гибсон - Граф Ноль. Мона Лиза овердрайв (авторский сборник)
— Всё сходится, — сказал Джентри. — Они вышли из первопричины, из того, «Когда Всё Изменилось». До этого ты уже додумался. Но ты ещё не знаешь, что именно там произошло, так?
— Нет. Знаю только где. В «Блуждающем огоньке». Она рассказала мне эту часть истории. Думаю, это всё, что она знает. На самом деле ей на это плевать. Её мать создала парочку ИскИнов, очень давно, когда они только-только начали появляться. Судя по всему, мощные были штуки. Потом мать умерла, а ИскИны вроде бы просочились в компьютерные базы данных корпорации или даже в само «железо», там, наверху. Один из них стал вести собственную игру. Хотел слиться со вторым…
— Слился. Вот тебе первая причина. Всё изменилось.
— Так просто? Откуда ты знаешь?
— Потому что я шёл к этому с другой стороны, — сказал Джентри. — Ты сделал ставку на причину и следствие, а я искал контуры, образы во времени. Ты искал по всей матрице внутри, а я рассматривал её снаружи как единое целое. Я знаю то, чего не знаешь ты.
Бобби не ответил. Слик отвернулся от окна и увидел девушку, ту самую. Она стояла у противоположной стены наискосок от него. Просто стояла.
— Дело не в одних лишь тессье-эшпуловских ИскИнах, — продолжал Джентри. — На верх колодца поднялись люди, чтобы взломать базы данных в сердечниках «Т-Э». Они принесли с собой китайский военный ледоруб.
— Кейс, — вставил Бобби. — Парень по имени Кейс. Эту часть я знаю. Скоординированная атака с двух сторон…
Слик наблюдал за девушкой.
— И сумма оказалась больше слагаемых? — Судя по всему, Джентри действительно наслаждался разговором. — Кибернетический бог? Ходящий по воде аки посуху?
— Ага, — сказал Бобби. — Вроде того.
— Всё, пожалуй, гораздо запутаннее, чем ты думаешь, — сказал Джентри и рассмеялся. А девушка исчезла. Никакого щелчка. Слик вздрогнул.
Глава 32
Зимнее путешествие (2)
Ночь спустилась, когда вечерняя толчея достигла своего пика, но всё равно это было не похоже на Токио — никаких тебе сиросисан, чья работа была вклинивать в набитый вагон запоздалых пассажиров перед самым закрытием дверей. Стоя на ветреной платформе Центральной линии, Кумико задумчиво смотрела на опускающуюся на город розовую дымку заката. Колин прислонился к сломанному торговому автомату с рядом пыльных, в трещинах, окошек.
— Теперь пора, — сказал он, — и когда пойдёшь по Бонд-стрит и Оксфорд-Серкус, держись скромнее и старайся опускать голову.
— Но мне же придётся заплатить на выходе?
— Если уж на то пошло, это делает отнюдь не каждый, сказал он, отбрасывая чёлку со лба.
Девочка направилась к лестницам, не спрашивая его больше, как добраться до противоположной платформы. Ноги у неё снова замёрзли, и она не могла удержаться от мыслей о меховых ботинках, которые остались стоять в шкафу в её комнате в доме Суэйна. Она решилась на сочетание каучуковых гольфов с жёсткими подошвами и французских сапожек на высоком каблуке как на уловку, чтобы усыпить бдительность Дика и заставить его усомниться в том, что она вообще способна быстро идти. Но теперь с каждым укусом холода она об этом жалела.
Проходя по туннелю к соседней платформе, Кумико разжала руку на модуле — Колин мигнул и исчез. Стены туннеля покрывала истёртая белая керамическая плитка с декоративной полосой зелени. Девочка вынула руку из кармана и на ходу вела пальцами по зелёным квадратам, думая о Салли и Финне и о том, что зима в Муравейнике пахнет иначе, как вдруг дорогу ей ловко заступил первый Дракула. В мгновение ока она оказалась в тесном кольце — четыре чёрных дождевика, четыре обтянутых кожей мёртвенно-бледных черепа.
— О! — проговорил первый. — Какая встреча.
Они смотрели друг на друга в упор — Кумико и Дракула. От него несло табаком. Мимо них текла своей дорогой вечерняя толпа, укутанная в основном в тёмную шерсть.
— Надо же, — протянул голос справа. — А это ещё что такое?
Рука в чёрной перчатке из потрескавшейся кожи поворачивала у неё перед носом модуль «Маас-Неотек».
— Фотовспышка, а? Пощупаем япошку?
Рука Кумико непроизвольно скользнула в карман, прошла его насквозь — сквозь бритвенный разрез — и схватила воздух. Паренёк захихикал.
— Денежки у неё в сумке, — сказал другой. — Помоги-ка ей, Рет.
Взмах рукой, и кожаный ремешок сумочки оказался перерезанным надвое.
Первый Дракула подхватил сумку, с ловкостью профессионала обернул вокруг неё болтающиеся концы ремешка и засунул себе за пазуху.
— Вот так-то!
— Эге, да они у неё в штанах!
Смех — это она зашарила под несколькими слоями свитеров. Резинка врезалась ей в живот, когда она обеими руками рывком высвободила пистолет и ткнула дулом в щёку того, кто держал модуль.
Ничего не произошло.
И тут остальные трое стремглав рванули к лестнице в дальнем конце туннеля, ботинки с высокой шнуровкой разъезжались на талом снегу; длинные плащи крыльями бились на ветру. Вскрикнула какая-то женщина.
А они всё ещё стояли, застыв на месте, — Кумико и Дракула; дуло пистолета прижималось к левой скуле мальчишки. От напряжения у Кумико начали дрожать руки.
Девочка смотрела ему прямо в глаза; карие зрачки Дракулы расширились от древнего примитивного страха. На лице её была маска матери. Что-то ударилось у ног о бетон: модуль Колина.
— Бегом! — сказала она.
Дракула конвульсивно дёрнулся, открыл рот, издал приглушённый всхлип и вывернулся из-под пистолетного дула.
Опустив глаза, Кумико увидела модуль «Маас-Неотек» в лужице серой талой воды. Рядом лежал чистый серебристый треугольник бритвы. Нагнувшись за модулем, девочка увидела, что его корпус треснул. Она вытрясла жижу из трещины и изо всех сил сжала модуль в руке. Туннель теперь будто вымер, кругом — ни души. Колина тоже не было. Огромный пневматический «вальтер» Суэйна оттягивал руку.
Подойдя к урне, Кумико спрятала пистолет между жирной плёнкой пищевой упаковки и аккуратным свёртком факса новостей. Уже собралась уходить, но потом повернулась и забрала факс.
Вверх по ступенькам.
Кто-то на платформе указал на неё пальцем, но тут с древним грохотом подкатил поезд, и двери за ней сомкнулись.
Она следовала инструкциям Колина — Уайт-Сити, Шеппердс Буш, Холленд-парк; спрятала лицо в факс, когда поезд замедлял ход перед Ноттинг-Хиллом (король, который был очень стар и уже умирал), и держала его перед собой всю Бонд-стрит. На станции Оксфорд-Серкус царило настоящее столпотворение. Она была благодарна толпе за укрытие.
Колин говорил, что со станции можно выйти бесплатно. После некоторого раздумья она решила, что так оно, вероятно, и есть: требуются лишь скорость и подходящий момент. Впрочем, другого выбора у неё и не было: сумочка с чипом «Мицу-банка» и несколькими английскими монетами исчезла вместе с Джеками Дракулами. Десять минут Кумико наблюдала за тем, как пассажиры скармливают автоматическим турникетам жёлтые пластиковые билеты, потом глубоко вдохнула и побежала. Вверх по ступенькам, прыжок, сзади крики и громкий смех, и снова всё вверх и вверх.
Когда она добежала до выхода, перед ней раскинулась Брикстон-роуд — похожая на Синдзюку, увешанную душистыми мокрыми циновками, запруженную лотками с дымящейся едой.
Глава 33
Звезда
Она ждала в машине, и ей это не нравилось. Мона никогда не любила ждать, а «магик», который она приняла, делал ожидание просто невыносимым. Ей приходилось постоянно напоминать себе не оскаливать зубы, потому что, что бы там ни сотворил с ними Джеральд, дёсны всё равно болели. Да что говорить, болело всё тело. Пожалуй, «магик» был не слишком удачной мыслью.
Машина принадлежала Молли, так Джеральд назвал эту женщину. Самая обычная серая японская тачка, как у какого-нибудь пиджака, довольно симпатичная, но ничего особенного, в глаза не бросается. Внутри — запах новой вещи, а на трассе, когда они выбрались из Балтиморы, машина оказалась действительно быстрой. В ней был встроенный компьютер, но женщина всю обратную дорогу до Муравейника вела сама, а теперь машина стояла припаркованной на крыше двадцатиэтажной автостоянки. Судя по всему, стоянка находилась где-то неподалёку от отеля, куда её привёз Прайор, потому что отсюда Моне было видно то сумасшедшее здание, замаскированное под горный склон с водопадом. Машин тут было немного, да и те припорошены снегом, как будто ими давно не пользовались. Если не считать двух парней в будке при въезде — вокруг ни души.
Ну вот, приехали: столько людей, центр самого большого в мире города — а она сидит на заднем сиденье тачки одна-одинёшенька. Сказано ждать.
По дороге из Балтиморы женщина говорила мало, только время от времени задавала вопросы. Но «магик» не давал Моне покоя, заставляя без умолку говорить. Она говорила и говорила — о Кливленде и Флориде, об Эдди и Прайоре.
