Андрей Льгов - Непобедимый Олаф
Торкланд бросил укоризненный взгляд на Кабни.
- Я знаю об этом, я бы выторговал и его, но у них больше нет ни телег, ни лошадей. Мы бы все равно не увезли его отсюда,- стал оправдываться Кабни.
- Ладно, не бубни,- отмахнулся от него конунг. Олафу вдруг стало не до золота, ему безумно захотелось выпить кисленького урманского эля. Но сейчас это могло случиться только во сне, и Торкланд, распределив дежурства, отправился спать.
Костры ярко светили, отгоняя ночь. Любознательные Кабни и Чипи еще долго беседовали с вождем пиктов, выведывая его секреты.
"Пусть только завтра попробуют начать хныкать, что хотят спать, умники, я им устрою",- мелькнуло в голове конунга, и он, отвернувшись, сладко захрапел.
К сожалению, эль Олафу не приснился, то есть приснился, но не так, как этого хотелось бы конунгу. Во сне он увидел себя стоящим на дороге среди голой степи. Мимо него проехал возок с установленной на нем деревянной цистерной. Судя по запаху, исходящему оттуда, емкость была полна свежего эля. Олаф проглотил слюну и, облизав пересохшие губы, побежал вдогонку.
Но возница вдруг хлестнул кнутом свою лошаденку, и предмет вожделения стал удаляться от викинга. Торкланд побежал быстрее, но и воз ускорил движение. Так Олаф бежал и бежал всю ночь, не в силах догнать телегу. Жажда томила его, он сделал последний отчаянный рывок и уже готов был схватиться рукой за край телеги, когда возница вдруг привстал на козлах и оглянулся. На Олафа из-под широкополой шляпы смотрела, испуская леденящее душу синеватое сияние, пустая глазница Одина. Торкланд моментально застыл на месте и обледенел.
В тот же миг цистерна взорвалась изнутри, и ее содержимое разлетелось в стороны, облив с ног до головы недвижимого Торкланда. Возок стал на глазах менять формы, превращаясь в восьминогого коня Слейпнира, а Один из хлипкого старца в сером заплатанном плаще и большой широкополой шляпе стал принимать свой обычный облик могучего владыки Асгарда.
Он, играя конем, подъехал к обледенелой фигуре и проговорил:
- Что же ты, червяк, делаешь? Какие это йотуны надоумили тебя сотрудничать с Локи? Ты мне такую свинью подсунул, мерзкий человечишка! Ты помог Локи завладеть Сердцем Ужаса. Это довольно забавная штучка. Она старше Имира, из тела которого создан наш мир. Я уже почти было изничтожил ужвутов. Но теперь благодаря тебе и твоим друзьям прохвост Локи может создать целую армию подобных тварей и с помощью кристалла их полностью контролировать. А в мирах, где не бывает солнца, ужвуты обладают колоссальной силой, почти равной богам. И еще кто знает, что можно сотворить с помощью этого древнейшего артефакта?!
Торкланд попытался сказать что-нибудь в свое оправдание, но ледяной рот отказался ему повиноваться.
- Ладно, я не буду тебя уничтожать, это было бы бессмысленно, однако запомни: если ужвуты Локи начнут доставлять мне неприятности, я тебя первым отправлю устранять это безобразие. А если ты еще раз свяжешься с этим проходимцем, смотри, не видать тебе Валгаллы. Отправишься в хель жуков могильных кормить.- Один погрозил Торкланду кулаком и, повернув Слейпнира задом к викингу, дал коню пятками под ребра.
Конь с места рванул прямо в небо. Из-под задних копыт вылетели искры, которые попали в викинга и обожгли его. Конунгу стало нестерпимо жарко. Лед начал таять и водой стекать по его телу, одежда Олафа промокла насквозь.
Викинг открыл глаза и проснулся. Стояло раннее летнее утро, за дальними холмами появился оранжевый диск подымающегося солнца. Олаф пошевелился и почувствовал, что весь мокрый. Его одежда не пахла потом, от нее исходил приятный аромат прохладной свежести. Торкланд посмотрел на землю, она была сухой. Дождя ночью тоже не было.
Викинг сел, с его густой рыжей бороды посыпались мокрые, не успевшие растаять прозрачные льдинки.
"Значит, это был не сон!" - осенило Торкланда.
Взгляд конунга встретился со взглядом дежурившего утром Сигурда. Тот ошарашенно смотрел на своего предводителя, пытаясь понять, что с ним произошло. Все остальные еще спали, и даже маленький пиктский вождь, свернувшись клубочком, словно домашний кот, посапывал недалеко от догорающего костра.
- Молчи, никому ни слова,- погрозил пальцем Торкланд и стал стягивать с себя видавшие виды кожаные штаны, чтобы просушить их над тлеющими углями.
Когда стали просыпаться люди, Олаф был уже почти сухой. Он специально не стал торопить побудку, но все равно отряд был готов выступить гораздо раньше, чем накануне.
Викинги, ведомые местными карликами, обошли холм вдоль подножия, и тут из кустов стали появляться пикты. Множество пиктов, целые полчища, даже Кабни, непревзойденный мастер своего дела, трижды пытался их пересчитать и трижды сбивался со счета.
Пикты начали медленно сходиться вокруг маленькой процессии. Хирдманы потянулись за мечами, но вождь уродцев что-то проквакал, и Чипи перевела:
- Не волнуйся, могучий воин, это мои солдаты. Они все время следовали вокруг нас, готовые в любой момент предупредить об опасности. Теперь же враг близко, и пришло время соединить свои силы.
Квачпука, так звали вождя пиктского племени хиги, гордо выпятил грудь, довольный впечатлением, произведенным на людей его армией. Объединенные войска решительно двинулись в наступление.
Оставшуюся часть пути до деревни дики войска преодолели на большом моральном подъеме. Подобраться к неприятельскому лагерю тихо и незаметно было все равно невозможно. Пикты очень чуткий народ. Они слышат, как рассказала Чипи, дыхание человека на расстоянии ста шагов, они, как звери, могут выслеживать добычу по запаху. Поэтому было бы наивно предполагать, что такое войско подойдет незаметно.
А посему наступающие старались создавать как можно больше шума, чтобы смутить и запугать противника.
Викинги оттягивались вовсю, распевая свои суровые северные саги, на ходу заливались вересковым элем, предложенным им пиктами в качестве демонстрации своей дружелюбности. Вересковый эль оказался очень вкусен и вставлял похлеще миклагардского вина.
Пикты вывели людей в узкое ущелье, и основная колонна зашагала по каменистому дну мелкого ручья. Справа и слева склоны холмов становились все круче.
Идущие впереди дикари умело раздвигали, казалось бы, непроходимые кусты и открывали широкие проходы, через которые свободно проезжала даже телега.
- Вот забрались, стервецы,- удивленно проговорил Олаф.- Проходил бы мимо, в жизни не подумал бы, что здесь есть какая-то дорога и вообще кто-либо живет.
- Эй, Олаф, не нравятся мне что-то окружающие холмы. Если отряд здесь зажмут, то даже твоя могучая сила и свирепость не помогут выкрутиться из такой западни,- отвлек Торкланда от его мыслей датчанин.
Конунг поднял голову и посмотрел на склоны.
- Да уж, даже рука ребенка сможет перебросить камень с края на край, а пикты куда покрепче, чем дети,- согласился Торкланд.- Слышишь, Хэймлет, бери-ка Сигурда, Свейна и Локкинсона и дуй наверх, осмотрись там как следует. Если на склонах будет все в порядке, я запросто продержусь против этих недомерков до вашего прихода. Кабни мне прикроет спину, он хоть и грамотей, но за последние годы здорово поднатаскался в нашей науке.
Хэймлет кивнул и сделал знак викингам, которые слышали разговор двух конунгов. Воины поспешили за ним следом. Хирдманам тоже не нравилась дорога, по которой они двигались, все были опытными воинами и понимали, что для засады лучшего места не придумаешь.
Вернувшись назад шагов на двести, до того места, где склон только начинал переходить в обрыв и можно было без труда взобраться наверх, Хэймлет разделил людей на две группы. С собой взял Пэука и отправился обследовать левый склон. Свейн же с Сигурдом должны были взобраться на правый холм.
Хэймлет решил не ползти по краю обрыва, чтобы не спугнуть врага, а попробовать углубиться в лес и, сделав большой крюк, выйти в тыл противнику, если, конечно, пикты не устроили надзор за каждым из людей в отдельности.
- Олаф против этой мелюзги продержится сколько угодно, ежели они не преподнесут ему какой-нибудь сюрприз,- сказал Хэймлет Локкинсону.
Пэук не возражал, он был одним из представителей той породы викингов, которые не особо рвутся в драку, хотя и никогда от нее не отказываются. Локкинсон ушел из дому еще ребенком. В отличие от других своих собратьев, его не манила жажда крови и славы, он просто мечтал увидеть мир, вдоволь попутешествовать. Но, воспитанный в семье славного датского викинга, рассматривал войну как само собой разумеющееся событие, что-то вроде приема пищи или сна, без чего мир не мог бы существовать.
Пэук отдал Ричфорд в руки Хэймлета только потому, что не видел никакого смысла в его дальнейшей обороне, город был фактически взят, и Локкинсон не считал зазорным то, что вместе с захватчиками примет участие в разграблении толстобрюхих саксов, которые успели изрядно ему надоесть. К тому же Хэймлет предложил Локкинсону совершить увлекательное путешествие в дикие земли Ингленда, и тут Пэук уж точно не мог отказаться,
