Марина Милованова - В кольце страха
Дейн посерел лицом, но послушно разжал руки.
Я сделала шаг в сторону и вызвала портал. Вошла в него, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег, так сильно мне хотелось оказаться как можно дальше от того, кого я искренне считала другом и который сейчас предал меня. Мою сестру, как выяснилось, он предал гораздо раньше.
Оказавшись в своей комнате, ощутила острую тяжесть тоски, сдавившую грудь жгучими тисками. Да, разочарование порой сродни смерти, но как мне хотелось не слышать этих беспощадных, разрушительных признаний. Не слышать, забыть, не знать!
Попавшееся на глаза собственное отражение в зеркале едва не заставило расплакаться: порванный по шву лиф платья, испорченная прическа, красноречиво припухшие от чужой страсти губы и затравленный взгляд лихорадочно блестящих от обиды глаз.
«Ну как, сумела понять особенности мужской души?» — ехидно поинтересовался внутренний голос.
ГЛАВА 4
От любви до ненависти — шаг,
Как от встречи до разлуки — миг.
Но в глазах твоих глубокий мрак,
А в моих застыл надрывный крик.
Между нами лишь осталась боль,
А душа моя так просит свет.
Умоляю, мне верни любовь!
Только к прошлому возврата нет…
Пострадавшее платье я сумела привести в порядок. Внешность с помощью различных примочек и косметики — тоже. Но справиться с душевным спокойствием так же быстро не удалось. Вместо помощи я получила от Дейна только лишние проблемы и вполне объяснимое чувство стыда пополам с обидой.
Теперь отчаянно злилась на саму себя за неумение видеть дальше собственного носа и умение ввязываться в неприятности. Еще, разумеется, на Дейна — за его ненужную и несвоевременную любовь. А также на сестрицу, которая вместо того, чтобы помочь мне в тяжелый момент, так некстати занялась примеркой очередного платья, притом что шкафы у нее и так трещат от изобилия нарядов.
Единственное, что позволяло мне сохранять относительное спокойствие, это понимание того, что сей компрометирующий момент никто не видел, и жестоких речей Дейна никто, кроме меня, не слышал. Мне распускать язык, ясное дело, ни к чему. Дейн, вне всяких сомнений, тоже промолчит. А раз так, то нужно постараться забыть обо всем происшедшем. И, разумеется, постараться избегать в дальнейшем встреч с Дейном наедине. Все равно вмешиваться в семейную жизнь сестры ни с предупреждениями, ни с убеждениями, ни тем более с советами я, признаться, категорически не хочу.
Найдя единственно верный выход в данной ситуации, я отвлеклась от тяжелых мыслей и обнаружила, что по рассеянности окунула в травяной отвар обожженную руку, не сняв предварительно перчатку и повязку. Пришлось потратить время на перевязку и поиск новой перчатки.
Несмотря на все трудности, выйти из комнаты я смогла точно к обеду, рассчитывая, что увижу Талейна в столовой. О недавнем невольном происшествии более не напоминало ничто, кроме моей памяти, но я понимала, что теперь буду вполне искренне просить прощения у мужа, позабыв свои прежние претензии и обиды.
«Нет худа без добра! — напутствовал меня внутренний голос, когда слуга, склонившись в приветственном поклоне, распахнул передо мной тяжелую дверь столовой. — Будь кроткой как овечка. От удивления он все простит».
В душе шевельнулся страх, тоскливо засосало под ложечкой. Удивившись столь непривычному для меня чувству трусости, я расправила плечи и, гордо вздернув подбородок, переступила порог. Салем в силу возраста предпочитал обедать в своей комнате на ковре среди книжек и игрушек, поэтому я серьезно рассчитывала на приватный разговор.
Оправдывая мои ожидания, Талейн сидел за накрытым столом, но был непривычно бледен. Лицо казалось застывшей маской.
Неожиданное присутствие в помещении четырех незнакомых женщин, наглухо закутанных в черно-белые монашеские балахоны, делавшие их похожими на мумий, также не прибавило мне оптимизма. Они стояли за спиной мужа с такими скорбными выражениями на лицах, что в моей душе незамедлительно проснулось сочувствие, в то время как предчувствие кричало о карающих ангелах возмездия. У каждой присутствовал влажный блеск в глазах, уголки поджатых губ были печально опущены — по неизвестным мне причинам женщины готовы были заплакать.
Ничего необычного в этом, в силу определенных монарших обязанностей Талейна, не было. Просители во дворце появлялись часто, и муж не всегда принимал их в тронном зале, предпочитая временами свой рабочий кабинет и даже столовую, если это позволял ранг гостя. Кстати, эти женщины, пусть и не каждая лично, но были мне знакомы — монахини из Навитинского монастыря.
Деревня Навитино прилегала к Райлену с юго-запада и считалась самой зажиточной и благополучной из всех окрестных поселений. Между собой мы с Талейном полушутя объясняли сей факт божьей благодатью. На деле же все было гораздо прозаичней: монахини не только имели в обители роскошный сад и королевского размаха огород, но и охотно помогали крестьянам с посадкой, сбором урожая и прочими земледельческими хлопотами. Жаль, что божьего уголка на земле коснулась какая-то беда. Иначе с чего им плакать?
Неожиданный грохот вырвал меня из раздумий, вернув в реальность.
Талейн с невозмутимо-каменным лицом возвышался над столом. На мраморных плитах пола лежал опрокинутый стул — верный, но, признаться, весьма неожиданный признак ярости. На моей памяти муж впервые вымещал свой гнев на мебели.
Я невольно округлила глаза, пытаясь понять, в чем дело.
— Я обвиняю тебя в измене! — Муж решил не дразнить мое любопытство и сразу перешел к сути дела, не дожидаясь прямого вопроса. — В наказание я расторгаю наш брак и лишаю тебя возможности считаться матерью моего сына. Также лишаю полученного вследствие нашего брака титула и всех полагающихся привилегий. Ты немедленно покинешь дворец, и дальнейшая твоя жизнь будет протекать за пределами Райлена, но на прилегающей к нему территории в стенах Навитинской обители. Слово правителя!
В подтверждение слова, эхо которого еще не растаяло под сводами дворцового потолка, на стол, чудом не угодив в блюдо с запеченным лососем, упал свернутый свиток, перетянутый шнуром и скрепленный сургучной печатью с оттиском герба Райлена.
— Ты мечтала о свободе? — Глаза Талейна опасно сверкнули. — Получай!
Я замерла, ошеломленная, и некоторое время не могла поверить собственным глазам и ушам, отчаянно надеясь на то, что все происходящее всего лишь глупая, жестокая шутка. Но чем дольше смотрела на мужа, тем явственней ощущала пресловутый мороз по коже.
— В чем дело? — Я с тоской отметила, как сильно дрожит мой голос. — Милый, ты придумал слишком жестокую шутку!
— Не я. — Он тряхнул головой, словно отгоняя надоевшую муху. — По-моему, это ты решила посмеяться над нашим браком.
Посмеяться? Я? Я недоуменно нахмурилась. В памяти услужливо всплыло страшное слово, которое вменялось мне в вину: измена. Измена?!
— Талейн? — На глаза навернулись слезы. — Я не изменяла тебе!
— Правда? — Муж вскинул брови, всем видом демонстрируя недоверие. — Почему-то твоя сестра, рыдавшая у меня на плече несколькими часами раньше, твердо уверена в обратном.
— Здесь была Зарайна?! — Сердце камнем рухнуло в пятки. Я почувствовала жар на щеках и поняла, что предательски краснею. — Но почему она не пришла ко мне? Я бы все ей объяснила!
— Боюсь, ты последний человек из тех, кого она захочет видеть в ближайшее время. — Подчеркнуто равнодушный тон вызвал противную дрожь в моих коленях. — К тому же вряд ли ей нужно объяснять то, что она и так видела собственными глазами.
— Но все совсем не так! — Я сорвалась на отчаянный крик, понимая, что попала в ловушку, из которой может не быть выхода. — Я не изменяла тебе! Клянусь! Посмотри мою память! Ты же можешь! Ты все увидишь и все поймешь!
— В этом нет необходимости! — Маска равнодушия слетела с лица Талейна, уступив место яростной брезгливости. — Я смотрел память Зарайны и подтверждаю, что полуголая шлюха в объятиях Дейна — это ты! Все еще осмелишься возражать?
Я набрала воздуха в грудь и… замолчала.
Вот и все, ловушка захлопнулась — он видел достаточно, сделал соответствующие выводы и, что самое страшное, безоговорочно уверен в своей правоте. Любые возражения бессмысленны. Сейчас ничего, кроме ослепляющей ярости и лютой ненависти муж ко мне не испытывает, и когда это состояние пройдет, одному только Всевышнему известно. Всевышний…
До меня наконец дошел весь ужас положения. Я в отчаянии заломила руки:
— Талейн, пожалуйста, не разлучай меня с сыном! Не делай хотя бы этой страшной ошибки!
— Падшая женщина не годится в матери! — Резкий сухой тон стегнул меня плетью. — Он прекрасно обойдется без тебя! И не стоит излишне драматизировать. Для тебя на первом месте всегда была только твоя работа, ради которой ты пренебрегала и сыном, и мной, заботясь в первую очередь исключительно о своих интересах. Поэтому оставь эмоции и покинь замок достойно, если не хочешь, чтобы тебя вышвырнули отсюда за волосы, как какую-нибудь воровку. Впрочем, ты и есть воровка, но, если не хочешь, чтобы я возненавидел тебя еще больше, исчезни тихо и спокойно. На случай, если решишь выкинуть какую-нибудь глупость, напоминаю: в магии, и не только, я гораздо сильней тебя, поэтому предупреждаю — достану из-под земли, если потребуется.
