Александра Руда - Родовой кинжал
— Все? — ахнул гном.
— Да, — скорбно покачал головой тролль, — сапога как не бывало. Ну и пятки, конечно, тоже, но мне сапог было жалко. Он мне эти сапоги как раз вечером в кости продул, попросил поносить до утра. И все. А сапоги знатные были, из телячьей кожи и с пряжками, не знаю, уж с кого их этот сосунок снял. До сих пор жалко, что они пропали.
— Они бы на тебя не налезли, — вмешалась Тиса.
— Ну и что? — удивился Драниш. — Я бы их продал, у меня знакомый эльф в соседней сотне был, он их хотел купить. Я ему потом предлагал один купить, но он не повелся, жлобяра. Сказал — ноги-то две. Я и предложил ему одну отрубить. А эльф — в зубы. За что, спрашивается? А-все потому, что тот молокосос подтягиваться не умел.
Чтобы мы прониклись важностью информации, тролль поднял вверх толстый палец, похожий на сардельку.
Мы дружно кивнули, и каждый завернулся в свое одеяло. Несмотря на то что спать было непривычно твердо и фургон немилосердно трясся на ухабах, сказалась бессонная на нервной почве ночь, и я довольно быстро заснула.
3
Людей, которые пишут книги, лично я бы отправляла на каторжные работы. Там они принесут куда больше пользы государству.
Тиса Волковенко обо всех слишком умныхЯ проснулась от ужасного храпа. Честно говоря, я думала, что это храпит тролль. Однако Драниш спал беззвучно, уткнувшись носом в небольшую подушку. Если бы не мерно приподнимающиеся плечи, я бы подумала, что он вообще не живой.
Храпел Персиваль. Он спал на огромной подушке, раскинув руки. Больше никого в закрытой части фургона не было. Там, где задернутый полог неплотно прилегал к стене, пробивались лучи солнца. Я аккуратно свернула одеяло и пошла на задник фургона.
Там сидели Тиса и Даезаэль. Эльф заплетал волосы в мелкие косички, что-то бормоча под нос, а воительница сосредоточенно водила пальцем по странице в раскрытой книжке, высунув язык.
— Что ты делаешь? — дружелюбно спросила я.
— Не твое дело! — огрызнулась девушка.
— Грамматику учит, — сообщил целитель, перетягивая очередную косичку ленточкой. — Только у нее ничего не получается.
— Тебя забыла спросить! — рявкнула Тиса. — Чего лезешь не в свое дело?
— Это уже не только твое дело, — лениво ответил эльф. — Если ты собираешься учиться каждый день, то это станет всеобщим делом. Потому что слушать, как храпит наш гном и как ты уже битый час твердишь про себя одно-единственное правило написания гласных, одинаково неприятно. Впрочем, разве я ждал от этой жизни чего-то другого?
— А ты не слушай!
— Хотел бы, да не могу, — тяжело вздохнул Даезаэль. — Меня природа наградила тонким слухом.
— Может быть, я тебе помогу? — спросила я. — Я хорошо знаю грамматику.
— Хвастаешь? — нахмурилась воительница. — Конечно, не всем везет иметь папочку — богатого купца, как у тебя!
— Я вовсе не хвастаюсь. — Сев в уголок, я подставила лицо солнечным лучам, которые были еще не обжигающе-горячими, а приятно-теплыми.
— Я бы на твоем месте принял предложение, — заметил эльф. — Или, хочешь, я тебе помогу? Ваша грамматика очень легкая, особенно если сравнивать с нашей. У нас только учебников по начальному курсу не меньше пяти томов! А ты носишься с одной-единственной книжкой. Сколько ты ее уже пытаешься осилить? Год? Два?
Тиса заскрипела зубами.
— Вы оба меня раздражаете! — заявила она таким тоном, который не оставлял сомнений в том, что, будь ее воля, она прирезала бы нас с чистой совестью. — Ты — потому что тебе все в жизни благодаря богатому папочке давалось легко, а ты — потому что эльф и твоей жизни хватит на то, чтобы выучить пять томов грамматики!
— Пять томов начального курса. А вообще их восемнадцать, — педантично уточнил целитель.
Девушка фыркнула, распахнула полог и ушла в фургон.
— Ей до Ярослава — как до неба, — заметил Даезаэль.
— При чем здесь наш капитан? — полюбопытствовала я.
— Она любит его.
— Это всем понятно.
— И хочет выйти за него замуж, — продолжал эльф, расплываясь в ехидной улыбке. — Вот поэтому и корпит над грамматикой. Не удивлюсь, если у нее в вещах еще и учебник по этикету спрятан.
— Разве чистокровные аристократы женятся на простолюдинках? — удивилась я.
Целитель доплел последнюю косичку, достал из кармана зеркальце в форме черепа, полюбовался собой и охотно ответил:
— Во-первых, Ярослав Волк — второй сын в семье, и на нем не лежит долг продления рода. Во-вторых, Тиса очень целеустремленная девушка. А в-третьих, наблюдение за развитием этого конфликта хоть немного примиряет меня с гнусной действительностью. Жаль, что обсудить это как следует не с кем.
— Не знала, что эльфы такие сплетники.
— Ты вносишь в это слово негативный смысл, и зря. Сплетни привносят в жизнь необходимую изюминку. Особенно когда слух значительно лучше человеческого и можно услышать, как сейчас Тиса сидит рядом с капитаном на козлах и вздыхает, а он не обращает на нее внимания. Жаль, выражений лиц не видно. Впрочем, нам еще долго путешествовать вместе, я успею налюбоваться.
Я покачала головой:
— Тиса, судя по всему, девушка раздражительная. Смотри, как бы она тебя не побила за то, что лезешь в ее личную жизнь.
Даезаэль зевнул.
— Пусть попробует. А то скучно.
Фургон быстро мчался по мощеной дороге, подскакивая на неровностях. У меня уже болели бедра и даже спина. Много времени пройдет, прежде чем мое тело привыкнет к таким условиям путешествия! Поэтому я решила, что надо будет на открытом заднике прикрепить несколько подушек, чтобы на них было удобно сидеть и можно было легко снять в случае дождя.
Видимо, эльф не мог долго находиться в молчании, потому что он прервал мои размышления тяжелым вздохом. Я обернулась к целителю, который, переплетя пальцы, в упор уставился на меня.
— Что случилось?
— На сколько хватает резерва магической энергии здорового человека?
— Я не знаю, все зависит от одаренности и опыта мага, — растерялась я.
— Чистокровного, не очень опытного?
— А что случилось?
— Я же целитель. Мне положено знать. Ты ведь не задумывалась, что наш капитан был недавно ранен? А теперь он гонит фургон на большой скорости. Чем больше скорость, тем больше магических сил нужно вкладывать в управление. Сколько еще такое будет продолжаться? И не получим ли мы к вечеру совершенно опустошенного командира отряда в бессознательном состоянии? А ты, конечно, и не подумала об этом! Кто у нас еще маг? Ты как-никак. И тебе следующей руководить фургоном. А ты знаешь, куда нам ехать?
Я не знала и промолчала, чувствуя, как лицо заливает краска стыда, ведь мне и в голову не приходило посмотреть на происходящее с этой точки зрения. Надо же, а я думала, что Даезаэль обыкновенный сплетник с депрессивным восприятием мира! Сколько раз зарекалась судить об окружающих по первому впечатлению и снова совершила ту же ошибку.
— Наверное, капитан знает, что делает, — предположила я.
— Существование здравого смысла у людей всегда вызывало у меня некоторое сомнение, — заявил эльф. — Но мне нравится перспектива. Мы застрянем посреди дороги или заблудимся, свернув не туда. И вас съедят волкодлаки.
— Почему «вас»? А ты, значит, не будешь входить в число съеденных? — удивилась я.
— Конечно нет! — уверенно ответил Даезаэль. — У эльфов несъедобное мясо. Жесткое. Жилистое. И пропитанное магией, что не улучшает вкусовых качеств.
— А волкодлаки об этом знают?
— Знают, — уже не так уверенно сказал эльф. — Во всяком случае, я не слышал, чтобы эльфов ели.
— Может, потому, что съеденные эльфы уже никому ничего рассказать не могут? — предположила я.
— Я всегда знал, что вы, люди, эльфов не любите, — обиделся целитель.
— Наличие у эльфов здравого смысла всегда вызывало у меня сомнение, — пожала я плечами.
Даезаэль окончательно обиделся и демонстративно отвернулся.
Под перестук колес, мерное храпение гнома, пригревшись под солнечными лучами, я задремала.
Проснулась от шума голосов. Пока я стряхивала с себя остатки сна, фургон съехал с дороги и остановился на обочине.
— Вставай, котя, это самая долгая стоянка! — Тролль уже стоял на траве, протягивая мне руку, чтобы помочь спуститься. — Ты сама в кустики сходишь или тебя проводить?
— Сама. — Я чрезвычайно смутилась.
Мое воспитание было очень суровым. Отец придавал особое значение девичьему целомудрию, каждый вечер за ужином рассказывая мне о несчастных судьбах тех, кто пренебрег своей честью, а также хоть немного поступился общепринятыми правилами приличия.
Я уже давно не видела своего отца. За последние два года моя жизнь несколько раз круто изменилась. Однако забыть моральные принципы, усвоенные с детства, не так просто, как кажется.
