Андрей Гребенщиков - S.W.A.L.K.E.R. Похитители артефактов
К сожалению, этой самой сказке в один прекрасный летний день, а точнее, ночь пришел конец: заснув среди друзей и побратимов, Виннер пробудился в одиночестве. Трое из четырех «ер» разом услышали Зов и убрели в радиоактивный туман, не сказав младшенькому последнего «Прости!».
Немного порыдав и выпив за упокой мятежных душ все горючее, что нашлось в берлоге, за исключением топлива к бензопиле, Виннер неожиданно решил: «Стоп! Да неужто же я, крутой и матерый побиранец, буду сидеть и тупо ждать, пока этот пальцем деланный Зов мне мозги сквасит? Не-ет, пойду-ка я сам добровольно проклятый „Биосвет“ искать. Глядишь, что и получится! А чтоб не искушать понапрасну Судьбу-Злодейку — имя сменю».
Решив так, новоиспеченный Лузер нагрузился всем необходимым и решительно встал на след братьев. Тем более что на свежевыпавшем сереньком августовском снежке сапожищи Грейдера оставляли колею, вполне соотносимую с прозвищем владельца…
* * *Скоро сказка сказывается, а радиация действует еще скорее. И все же к вечеру того же дня отважный побиранец, затупив бензопилу, погнув уиллы, расстреляв девятнадцать цинков и начав уже от отчаяния забрасывать разнообразную бункерную нечисть банками с тушенкой, пробился-таки к ОГРОМНОЙ ГЕРМЕ.
Герму эту украшали разные страшные знаки: радиационной, биологической и ментальной угрозы, «кирпич», портрет Кошмарной Овечки Долли и призыв неведомо от кого неведомо кому: «Остановись! Или будущее не наступит никогда!».
Лузер призыву дисциплинированно внял и остановился, заодно прикидывая, хватит ли оставшегося у него пластида, чтобы герму раскурочить. Ибо всеми фибрами побиранцевской души чуял: вот оно! Нашел!!!
А потом отважный побиранец заметил еще одну надпись и загрустил. Ибо была она сделана на языке тру рашнз, и даже не печатными буквами по трафарету, а весьма коряво вырезана на поверхности гермы чем-то острым. Кодекс же Побиранца недвусмысленно гласил: «Если не знаешь, что написано — не трогай! Ибо!». Не один и не два бродяги сложили буйны головы от голода, жажды и прочих напастей, отделенные от спасения лишь символической преградой с непонятными им письменами. Вот почему все побиранцы — чуть-чуть полиглоты, а читать их учат едва ли не раньше, чем стрелять и мародерствовать.
В общем, стоит Лузер у гермы проклятой, голову повесив, и вдруг слышит за спиною:
— А написано на двери вот что: «Тут вам, школота, не Монолит паршивый! Хотя и не заперто!».
Обернулся Лузер на голос, сочный да громкий, и обмер. Ибо стоял перед ним ОН.
Прометей Семецкий.
Великий, могучий, неистребимый. Тот, благодаря кому у могущественных Хозяев Зоны Евгеньича и Михалыча появилась любимая игра «Убить Семецкого — спасти Семецкого». Добывший по семь штук всех известных и еще невесть сколько неизвестных артефактов. Выживший в Эпоху Зомби, отразивший Атаку Зомби и чуть было не ввязавшийся в Войну Зомби, да вовремя передумавший, ибо. Да и печень, как ни крути, не казенная…
— Вас, юноша, как прикажете? — поинтересовалась живая легенда вполне дружелюбным тоном.
— Ви… Лу… — залепетал побиранец и вдруг, неожиданно сам для себя, выпалил: — Тедди. Мое имя Тедди, сэр!
— Что ж, Теодор, — хлопнув его по плечу, улыбнулся мега-тру рашнз. — Не пройти ли нам?
И они — прошли!
* * *С той стороны гермы было причудливо. В комнате идеально квадратной формы по стенам до самого потолка громоздились стеллажи, а на них — самые могущественные артефакты. Лузер с первого же взгляда узнал:
Сердца (Дезертира, Зоны и Львиное);
Змееныша;
Холодную Кровь;
Песочные Часы;
Пулю-Квант;
Полный Котелок Патронов;
Череп Мутанта;
Детектор Лжи;
Пищевую Цепочку;
Бумеранг;
Штык;
Спираль;
Клеймо Зоны;
Клин;
Коня Бледного
и даже наводящий ужас
Помет Кондора!
В центре же комнаты на постаменте черного камня стоял большой круглый аквариум. В нем лениво бултыхалось нечто растрепанное и лупоглазое, тускло-желтого цвета. Пол кругом был усыпан серым и мелкодисперсным, на первый взгляд — пеплом. Толщина слоя серого и мелкодисперсного была такая, что люди погружались в него до середины щиколотки.
«Ага! Еще двое! — раздался голос в голове каждого из побиранцев. — Ладно уж, коли приперлись, сыграем».
— Во что это? — прищурился многообещающе Прометей.
«Известно, во что. В загадки. Я вам — загадку, вы мне — ответ. Угадаете — награжу. Ошибетесь… тоже награжу».
— А смысл?
«Увидите. Только чур вопрос слушайте внимательно, повторять не буду. Итак, чего вам, сапиенсы, для комфортной жизни необходимо позарез? Из того, чего вы сейчас не имеете, хотя и вполне могли бы иметь?»
Мгновенно проведя ревизию снаряжения, Лузер завистливо покосился на забитую аккуратно снаряженными магазинами и гранатами разгрузку Семецкого и протянул:
— Боеприпасец обновить бы…
— Стой! Чересчур прос… — начал было Прометей, но было поздно.
«Ага! — возликовала лупоглазая тварь, баламутя воду в аквариуме облезлым хвостом. — Неверный ответ! И он награждается…»
Откуда-то сверху аккурат в темечко Лузера с треском ударила ветвистая молния. Миг — и храбрый побиранец со всем снаряжением осыпался на пол еще одной порцией серого мелкодисперсного вещества.
— Эх, Теодор! — вздохнул Прометей. Отчего-то мегатру рашнз был уверен: ни одно из находящихся в его распоряжении оружий не способно причинить ни малейшего вреда ни аквариуму и его обитателю, ни с лязгом захлопнувшейся герме. Даже Помет Кондора. А голос в сознании побиранца звучал, буквально сочась глумливым нетерпением:
«Твоя очередь! Вопрос помнишь? Цену знаешь? Валяй!»
И тогда Прометей Семецкий откашлялся и негромко проронил:
— Кого мне и впрямь не хватает, так это… пары десятков рыженьких.
«В смысле?»
— Девчонок. Люблю я их — страсть!
«Ага! Ответ неверный! И награждается…»
Вновь ударила молния. Но Прометей Семецкий как стоял, широко расставив могучие ноги, так и продолжал стоять.
«Это как?» — судя по звуку, обитатель аквариума поперхнулся.
— Понятия не имею, — пожал плечами герой. — Это же твоя игра. Ну, так что там с наградой?
«Погоди! Давай еще раз!» — потребовал голос.
— Пожалуйста! Ответ: рыженькие девчонки. Пара десятков. Не меньше.
Прошла тягостная минута.
«Ответ неверный, — провозгласил голос; правда, теперь уверенности в нем заметно поубавилось. — Награждается…»
Как и следовало ожидать, вторая молния также не причинила герою никакого вреда.
«Нет, ну что за гадство?!» — голос зазвучал плаксиво, явно давя на жалость.
— А я знаю? — зевнул Семецкий. — Ну что, бог любит троицу? Ответ: девчонки. Рыженькие. В количестве, не меньшем двадцати крошек.
На этот раз голос молчал чуть ли не полчаса. За это время побиранец успел хозяйственно ополовинить содержимое полок, слегка закусить и даже устроить сеанс быстрого сна.
«Я все проверил. И даже перепроверил. Многократно! — В голосе звучала тоска пополам с отчаянием. — Ошибка исключена. Ответ — неверный! А потому награждается…»
После третьей молнии в целой и невредимой голове Прометея раздались захлебывающиеся рыдания…
* * *Снаружи бункера шел снег. Ничего прекраснее сгибающийся под тяжестью рюкзака с небывалым хабаром Лузер… впрочем, нет, снова Виннер — после такого-то! — в жизни не видел.
— И все-таки я не понимаю, — говорил он, с обожанием поглядывая на своего великого спутника, выкупившего оживление товарища за аннулирование одной из трех наград.
— Что именно? — приподнял бровь Семецкий.
— Ну, если правильный ответ был «отмена Трындэя и возвращения мира в последний день До», то почему?..
— Все очень просто, друг мой Теодор, — задумчиво покусывая сорванную на болоте травинку и время от времени сплевывая сочащийся из стебелька крайне смертоносный яд, ответствовал великий побиранец. — Дело в том, что я, должно быть, единственный, кто осознал и принял всем своим естеством очень простую вещь…
Прометей остановился, поманил к себе спутника, а когда тот приблизился вплотную, шепнул:
— Да кому мы с тобой нужны были в мире До? И самому этому миру? А? Ну вот то-то! А если мы ему не были нужны, то и сами без него как-нибудь обойдемся… Ладно, будь здоров! Было приятно. Может, когда-нибудь потом…
— И куда ты сейчас? — с трудом сдерживая слезы, поинтересовался Виннер.
Семецкий прищурился:
— Не имею понятия. Зато совершенно точно знаю — с кем!
А в снежной пелене августа 2044 года уже проступали силуэты бегущих к нему со всех ног четырех десятков рыженьких девиц…
Лев Жаков
Как Стопка с Кирзой к Монолиту ходили
