Сергей Кочетов - Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ)
— Ты же сам вызвался! — возмущенно напомнил Гаузен.
— Не припоминаю такого, — немного поразмыслив, удивился Ленон.
— Ненавижу, когда надо мной издеваются, — подумал Гаузен, вспомнив свою работу на Леканта. И наполовину осознанно, наполовину рефлекторно схватил одну из притащенных палок и закричал:
— Я тут надрывался, а ты из меня дурака делаешь?! А ну бегом в лес и насобирал хворосту для костра!!!
Ленон, напуганный вспышкой ярости Гаузена, тут же юркнул в чащобу.
Гаузену стало немного стыдно за эту сцену, но он быстро справился с этим чувством.
— Ничего, на людях придется часто изображать что-то подобное. А не то возникнут вопросы. И все-таки… Наконец-то слуга не я, а кто-то другой, — от этой мысли у Гаузена появилось чувство, будто он чего-то достиг в своей жизни. Но его приятные мысли прервал Ленон, который притащил хворост и вывалил рядом с костром.
— Так быстро? — удивился Гаузен. — А ты молодец! И прости, что я накричал.
— Ничего страшного, — безразлично произнес Ленон, будто ничего не произошло. — А куда мы направляемся?
Гаузен, подивившись забывчивости своего спутника, снова начал объяснять, что им надо добраться до ближайшего селения, где они и остановятся.
— Тогда я схожу разведаю дорогу, — предложил Ленон.
— Ладно, — удивился неожиданно открывшимся способностям своего попутчика Гаузен. — Только не уходи далеко, не видно же ни зги.
Согласившись, Ленон ушел в чащу, но скоро вернулся. Снова с дровами.
— Ну, спасибо, — поблагодарил Гаузен, ошарашенный расторопностью Ленона. — Вообще-то и тех, что есть, пока хватает…
— Да? А кто кричал? Кто угрожал? Кто ругался? — снова обиделся Ленон.
— Ну, когда это было, — отмахнулся Гаузен. — А ты вроде хотел нам путь разведать?
— Да нет, не хотел, — озадаченно проговорил Ленон. Гаузен удивился очередному провалу в памяти напарника, но тут в его голову закралось нехорошее подозрение.
— Сиди здесь, — бросил Гаузен и ушел в чащу в том направлении, куда в последний раз отправлялся Ленон.
Не найдя ничего подозрительного, Гаузен вскорости вернулся, но то, что он увидел, встревожило его не на шутку. У костра стояли два Ленона и смотрели друг на друга. Один из них тыкал в двойника пальцем и, заикаясь от испуга, бормотал что-то невнятное. Или не от испуга, а на своем непонятном языке. Гаузен, долго не думая, дал одному из Ленонов в ухо.
— За что?! — громко обиделся Ленон.
— Ага, — отозвался Гаузен. До этого он успел бросить в огонь монетку, а теперь, взяв ее перчаткой, влепил ее в лоб другого Ленона. Самозванец от боли зашипел и у него стало расползаться лицо. Не выдержав, двойник убежал куда-то в лес.
— Гаузен, почему ты меня ударил? — чуть не плача продолжал возмущаться Ленон.
— Ну, ты же спросил: «За что?» А если бы я ударил другого тебя, то он бы так не сказал, потому что знал бы, за что я его бью, — успокаивающе объяснил Гаузен.
— А если бы ты ударил его, и он спросил бы «За что?» — не отступал Ленон.
— Тогда я засветил бы тебе в лоб горячей монетой. И ты бы закричал, но не начал бы плавиться. Тебе какой из вариантов больше по душе?
Ленон хотел сказать, что ему оба не нравятся, но так как выбора ему уже после всех событий не оставалось, то вместо этого он спросил:
— А монета серебряная? — вспомнил про оборотней Ленон.
— А то как же, — соврал Гаузен. — Кстати, ты мне ее должен.
— За что? — снова спросил Ленон, но в его тоне была уже не отчаянная обида, а недоумение.
— За спасение жизни, — пояснил Гаузен, увидев, что Ленон начал судорожно соображать и что-то пересчитывать.
— А сколько это в рублях? — осведомился Ленон, пытаясь прикинуть сумму задолженности.
— Да ладно, расслабься. Отдашь, когда сможешь. Я ж тебе не хаслинский ростовщик, — успокоил его спутник.
— Гаузен, а кто это был? — вспомнил про незваного гостя юноша.
— Это, Ленон, шиворотень, — коротко объяснил Гаузен.
— Оборотень? — переспросил юноша.
— Я что, невнятно выражаюсь? Ши-во-ро-тень. Он умеет буквально выворачиваться шиворот-навыворот и быстро принимать различные формы, — поделился Гаузен подробностями.
— А разве такое вообще возможно? — изумился Ленон.
Гаузен вздохнул и подумал, что его спутнику еще многому предстоит удивляться.
— А почему ты думаешь, что он был опасен? Может, ему было просто одиноко, и он хотел поболтать? — не отставал Ленон.
— Тем, кому одиноко, Ленон, заводят семью и детей, а не шляются ночами по лесу. Кстати, ты ведь недавно сказал, что согласен стать моим слугой? — вспомнил Гаузен.
— Я такого не говорил! — запротестовал Ленон. — Наверное, это был мой двойник!
— Почем я знаю, кто из вас кем был? Вы так часто менялись местами. И вообще — нельзя перекладывать свои обещания на других! — продолжил настаивать Гаузен.
— Но это же не мое обещание, — отнекивался, как мог, Ленон.
— Я думаю, что шиворотень недалеко убежал. Поищи в зарослях и пусть он подтвердит твою правоту. Заодно и монету вернешь, — ухмыльнувшись, предложил велит.
При этих словах Ленон понял, что спорить сейчас не только бесполезно, но еще и небезопасно, и замолчал. Имея достаточный запас дров, путешественники устроились на ночь. И хотя Гаузен убеждал Ленона, что шиворотень хоть и коварен, но по натуре труслив и вряд ли вернется, юноша заснул далеко не сразу. Впрочем, угроза быть съеденным заживо была не единственной вещью, которая его тревожила.
— Я скучаю по Руфи, — думал Ленон, глядя на звезды. — И надеюсь, что она скучает по мне.
Глава II
Наутро, когда небо просветлело, спутники отправились в дальнейший путь. Вскоре они выбрались из леса и увидели впереди небольшой город. Ленон, разглядев старомодные постройки, снова засомневался в уместности собственного пребывания в здешнем мире:
— Куда я попал? В эпоху резонанса… ренессанса?
— Турнепса что ль? — не понял Гаузен, которому подобные слова известны не были. — Не беспокойся, редисок всяких на тебя хватит. Но меня сейчас волнует больше, достаточно ли у нас денег на постоялый двор?
Уже в городе друзья, недолго побродив по пыльным улочкам, отыскали подходящую им таверну. Усевшись поесть, Гаузен, вспомнив наклонности Ленона, заказал ему особое блюдо:
— Похлебку из корешков моему другу.
— А там точно нет мяса? — подозрительно уставился в миску Ленон. При этих словах Гаузен, не спрашивая разрешения, руками вытащил из миски кусочек, пожевал и сплюнул на пол:
— Даже не пахнет, — авторитетно заявил велит и уже хотел было заняться своей тарелкой, но тут он услышал обрывки разговора за соседним столиком, приковавшие все его внимание:
— Говорят, недавно разбился хаслинский корабль…. Как там имя капитана? Вилрад? Ристан?
— Уцелевшие есть?
— Пара ящиков да бочонок. Он не успел зайти в порт. Наверное, попал в шторм посреди океана.
Тут Гаузен вспомнил слова Ленона про то, что Лин в глубине.
— Этого не может быть! — не сдавался юноша. — Наверное, это другой корабль. Да и у всех хаслинов имена похожие.
Очнувшись от тяжелых мыслей, юноша оглянулся на столик, с которого доносился разговор, но тот уже пустовал. Похоже, что пока юноша размышлял, говорившие о кораблекрушении посетители успели исчезнуть.
— Я все равно буду искать Лин, или она сама найдет меня, — упрямо подумал Гаузен, пытаясь заверить себя, что недавнего разговора на самом деле не было. — Тетушка Галатея поможет мне…. Или, может, даже Салочка, — вспомнил юноша о девушке, которую он никогда не встречал, но, тем не менее, от него зависела ее жизнь. Впрочем, он и не думал требовать от нее благодарности. Лин бы этого не одобрила.
— Нам нужно двигаться дальше. Лин так хотела помочь Салочке и вернуть книгу своему ордену… Я обязан завершить ее дело, чего бы мне это не стоило, — задумавшись, мрачно произнес Гаузен.
— Что-то не так? — насторожился Ленон, заметив тревогу друга.
— Да, есть небольшие проблемы, — подтвердил велит. — У нас заканчиваются деньги, а без них мы далеко не уйдем.
— Можно устроиться на работу, — неуверенно предложил Ленон, для которого проблема нехватки материальных средств была знакома не понаслышке. — В конце месяца нам выдадут деньги.
— Ленон, не мели ерунды, мы ей не прокормимся! Да через месяц срок годности у ампулы может закончиться! Тем более нам и так трудностей хватает, а тут еще работать, — возмутился Гаузен.
Не в силах размышлять дальше, рассматривая кислое выражение лица Ленона, здорово раздосадованного прямолинейной грубостью спутника, он отвернулся. От мрачных раздумий Гаузена потянуло на безрассудные поступки. Неожиданно ему пришла в голову совершенно беспроигрышная, по его мнению, мысль. Юноша резко обернулся, заставив Ленона вздрогнуть от неожиданности:
