Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки - принц
Их лица все больше светлели, начинают соображать, что вообще-то им даже повезло с вторжением моих войск. Голдвин и Ротильда будут отодвинуты от реальной власти, а мудро и справедливо править смогут они, которых раньше держали и до сих пор держат в роли советников, к которым иногда прислушиваются, а чаще нет…
Когда все заканчивалось, я хлопнул ладонью по лбу.
— Ах да, в громаде державных дел мы как бы не должны забывать и о гуманитарных проблемах голодающих регионов… Нужно быть готовым к приходу светлого Царства Небесного, а там почему-то эти вопросы будут актуальны, как будто кого-то в самом деле интересуют эти голодающие… Как там эти двое… ну, детишки Ротильды?
Зондерсхаузен взглянул с удивлением.
— А что с ними?
— Ну, это… живы?
Он повел плечами.
— У них меньше всего проблем. Играют… В их мире никаких войн еще не существует. Их и раньше родители не больно баловали вниманием. Так что для них ничего не изменилось. Думаю, мало что изменится, когда лорд Голдвин уйдет.
Второй советник сказал негромко:
— Вы можете быть за них спокойны, ваше высочество.
— Почему? — спросил я.
Он ответил мирно:
— Сейчас фактически правите вы, ваше высочество, а не женщина. Лорд Голдвин удовлетворен полностью. С его стороны неприятностей не будет.
Зондерсхаузен добавил:
— Он восстал против женщины на троне, а не короля.
— Но я скоро уйду, — предупредил я.
Он взглянул на меня с вопросом в глазах.
— Но ограничения…
— Королевской власти? — спросил я. — Да, очень серьезные. Хорошенько, и даже весьма, проработайте мою Хартию прав и свобод. Не исключено, добавите что-то еще мудрое. Я же не бесконечно мудр, а просто зело мудр, но курс королевства не должен зависеть от прихоти одного человека!
Они с облегчением перевели дыхание, а кто-то пробормотал враждебно:
— Да еще женщины…
Армия Шварцкопфа вошла в Мезину полностью, я выехал навстречу, вручил ему карту и подробно проинструктировал, где расположить гарнизоны, какие дороги взять под контроль, какие города пропустить, а в какие ввести свои патрульные отряды.
— Все-то вы успеваете, ваше высочество, — пробормотал он завидующе. — Когда только и составили все это…
— Учитесь, герцог, — сказал я назидательно, — управлять государством. Сперва на чужом, чтоб свое не попортить.
Он ухмыльнулся.
— Спасибо, ваше высочество. Но не хотел бы и чужое портить.
— Тогда будьте особенно осторожны.
— Куда денусь! И так теперь хожу, как на птичьем дворе, где цыплята лезут под ноги.
Я сказал бодро, как принято говорить с кадровыми военными:
— Действуйте, герцог!.. А я отбываю в столицу. Там тоже не умеют ходить строем.
Уже на обратном пути, пустив Зайчика вскачь, подумал запоздало, что строем еще нигде не умеют ходить, Шварцкопф не поймет, но отнесет на счет моей великой мудрости, что выбирает незнакомые слова.
Норберт и его люди, усиленные двумя полками панцирной пехоты и сотней рыцарской конницы, все еще остаются на возвышенности, с которой хорошо видно Беллимину, но войти не решаются.
Я отдал Зайчика в руки конюхов, Бобику указывать не нужно, где что есть интересного, а когда я пошел к шатру Норберта, тот уже выскочил, предупрежденный, навстречу.
— Сэр Дерибас, — поприветствовал его я.
— Ваше высочество…
— Норберт, — сказал я, — какие новости из Беллимины?
— Лорд Голдвин, — доложил он, — только что покинул Беллимину со своими сторонниками. Я дал ему в провожатые десяток своих людей со знаменами, чтобы всем окружающим было видно насчет добровольной передачи власти… или властных полномочий, как вы говорите, хотя никто этого до сих пор не понимает.
— Хорошо, — сказал я, — что с Ротильдой?
— Совещается со своими лордами, — ответил он, понизив голос и с некоторой тревогой. — Похоже, строит какие-то планы…
— Или распределяет эти самые властные полномочия, — сказал я. — Прекрасно. Это хорошо, что занята.
— Но, ваше высочество…
Я взглянул с удивлением:
— А у вас есть идеи, чем ей заняться еще?
Он покачал головой.
— Нет…
— Ну тогда пусть продолжает играть в свои игры. Лишь бы не лезла в наши.
— Но, ваше высочество…
— Она полезет, — согласился я, — вы правы. Но не влезет.
Он перекрестился, вздохнул, в глазах надежда перемешивается с недоверием, но взглянул на меня и ничего не сказал.
— Кстати, — проговорил я, — немедленно все оставшиеся экземпляры Великой Хартии Вольностей отправьте в Беллимину. Их маловато, так что пусть местные интеллектуалы переписывают и распространяют.
Он чуть поклонился, не сводя с меня внимательного взгляда.
— Будет сделано, ваше высочество.
— Что-то хотите добавить? — спросил я.
Он покачал головой, но я смотрел требовательно, и он ответил почтительно:
— Мне кажется, в Беллимине эту Хартию примут с наибольшим восторгом.
Я кивнул.
— Верно мыслите. А с наименьшим?
— В Армландии, — ответил он незамедлительно.
Я вздохнул.
— Вы очень рассудительный человек, сэр Норберт. Спасибо!
Он исчез за пологом, я некоторое время тупо смотрел вслед, а на ткани шатра как наяву появляются картинки, как Ротильда въезжает в город, народ пугливо опускается на колени, а она зло и надменно велит графу Табарду схватить вон тех и тех, вздернуть прямо на площади, не так поклонились, сволочи…
— И зачем я это взвалил на свою голову? — спросил я с тоской. — Какой же я дурак… Господи, а ты в самом деле создал человека по своему образу и подобию?
Полог распахнулся, ворвался Джон, глаза горят готовностью броситься хоть в пропасть, только прикажите, ваше высочество!
— Звали, сэр Ричард?
— Ну, — пробормотал я, — не совсем вас, но раз и ты по его образу и подобию… (Господи, неужели мы из одной глины?..) то вот тебе срочное задание: вызвать графа Ханкбека.
— Это такой, — спросил он, — из лохматых полей вождь какого-то дикого племени?
— Он уже не вождь, — сказал я строго, — а граф!.. И учится сморкаться в тряпочку. Учись и ты быть учтивым.
Он исчез, я прикидывал макет воззвания к народу Мезины, потом опомнился, сказал с досадой, что народа еще нет как такового, как нет пока и наций и даже народностей, это меня занесло не туда, мыслю шаблонно и все подгоняю под какие-то стандарты. Видимо, я очень умный, научное мышление, правильный подход, что, увы, не срабатывает в неправильном месте, которое я стараюсь сделать правильным, да еще и церковь помогает…
Ханкбек явился разогретый бурной скачкой, от него пахнуло как своим потом, так и конским, а еще совсем немного вином, что и понятно, впервые оказался за пределами Скарляндии, всему удивляется, все пробует…
— Граф, — сказал я внушительно, и он посерьезнел, подтянулся, — мне приятно видеть, как отважно и решительно вы проводите в жизнь линию наших решений по употреблению и демократизации базовых ценностей по всей дороге сюда… да-да, мне все доносят, но не краснейте, вы же теперь граф!.. У меня к вам важнейшее задание.
Он по-военному коротко поклонился.
— Располагайте мной, ваше высочество.
— Нужна, — сказал я доверительно, — особая деликатность, почти нежность, однако и жестокость, если потребуется. Про строгость молчу, сами понимаете, мы в дружественной стране, которую оккупировали, но она, я говорю о стране, не должна об этом догадываться. Вы назначаетесь начальником охраны дворца, здесь восемь зданий, расположенных на территории примерно одного хайда…
Он охнул:
— Это же несколько сот акров!
— Размах, — согласился я. — Правда, там в основном сады и поля для выгула королевских коней, но все это огорожено достаточно высоким забором. Плохо то, что задним концом это все упирается в городскую стену. Любой, кто перелезет в том месте, сразу попадает в королевский сад…
Он покачал головой, лицо становилось все несчастнее.
— Думаю, именно так заговорщики и пробрались во дворец?
— Деталей не знаю, — ответил я небрежно, — не мой ранг. Но ваша задача будет не столько в том, чтобы уберечь королеву Ротильду от покушений, сколько уберечь народ от самой Ротильды. Да-да, от покушения на его свободы.
Он спросил медленно, словно выдавливал из себя:
— И в каких пределах…
— Определяйте сами, — ответил я быстро. — Постарайтесь преподносить так, что это для ее безопасности. Если же начнет артачиться…
— Это наверняка, — обронил он сумрачно. — Я уже успел наслышаться. Всего трясет! А вас еще больше зауважал. Вы просто стальной человек, ваше высочество!
— Тогда действуйте моим именем, — сказал я. — Объясните, как я уже говорил ей, но повторяйте чаще, что это в ее интересах. Мы полны решимости утвердить ее королевой и удержать на троне! Да, мы поддержим и обеспечим… ну, в общем, она будет, как и мечтала, королевой Мезины. Первой в истории королевства. Возможно, вообще первой в истории, не знаю.
