Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки - принц
Я не стал даже напоминать, что у него вообще-то есть Аргентьелла, ради которой он рисковал жизнью. Но что значат все женщины мира, когда выпадает счастье ринуться с мечом в руке в жаркую схватку и красиво погибнуть с именем любимой на устах?.. Жить надо красиво!
В Мезине, как и в Ламбертинии, приходилось обходить не только горы или болота, но и так называемые Зачарованные Земли, почти везде называемые так одинаково, хотя в одних местах это безлюдная степь или каменистое плоскогорье, в других — лес, развалины древних строений, от которых остались только наполовину погрузившиеся в землю камни, или целые поля тумана, что стоят днем и ночью, летом и зимой, никакой ветер не в состоянии сдвинуть их или проделать прорехи в этих белесых массивах.
Я держался спокойно, дескать, все привычно, деды-прадеды обходили, вот и мы тоже, но внутри всякий раз закипает злость, а в виски стучит бешенство.
Когда-то доберусь до всех этих мест, все расколдую, везде побываю, все увижу, все раскрою, чем-то воспользуюсь, остальное все уничтожу, человек — тупая и ленивая свинья, скажи одному, что на свете есть кувшин с запихнутым туда джинном, что выполнит любые желания, и целые королевства опустеют, поля зарастут сорняками и кустарником, ибо тупые и ленивые все ринутся искать этот кувшин, а мы все в чем-то тупые, а ленивые так вообще во всем…
Никто не любит работать, я сам ненавижу это занятие, но я понимаю, что без труда не вытащишь, так что работать надо, а не надеяться на джинна, что будет пахать за тебя и выполнять любые желания, только скажи…
ГЛАВА 11
Мы двигались медленно, на одном из привалов в арьергарде поднялся крик, там заблистало оружие, потом все затихло. Норберт поспешил туда лично, а вернулся довольный, доложил с великим облегчением, что армия Шварцкопфа идет ускоренным маршем, а сейчас нас догнал один из передовых отрядов легкой конницы, посланной далеко вперед на разведку.
— Теперь все, — сказал он. — Честно говоря, мне все время было не по себе. Мезинцы могли в любой момент смять нас…
— Мезинцы показали себя рассудительным народом, — ответил я. — Покажите графу Табарду разъездной отряд нашей армии… Пусть убедится, что мы не блефовали.
— С удовольствием!
Как и предположил граф Табард, слух о том, что королева Ротильда возвращается с исполинской армией Ричарда Завоевателя, который собрал войска из Турнедо, Армландии, Варт Генца, Скарляндов и даже Шателлена, катился впереди нас со скоростью лесного пожара.
Некоторые крепости еще держались, закрыв ворота, но города сдаются сразу, бургомистры выносят ключи, Ротильда принимает благосклонно и милостиво, обещает благоволение, и мы двигаемся дальше.
Я в последнее время ехал с нею рядом, еще она просила, чтобы Бобик не убегал далеко, он придает ей добавочную царственность, когда такой страшный и громадный пес послушно идет рядом.
В какой-то момент она красивым жестом вытянула вперед руку.
— Вон там!.. Моя Беллимина!
Я некоторое время всматривался, а когда вдали из-за пологих холмов начали подниматься вершины высоких башенок, сказал настороженно:
— Что у тебя за зрение? Я только сейчас увидел.
Она довольно рассмеялась.
— Я столько раз здесь бывала! Знаю, когда что увидим.
Навстречу показались трое всадников на бешено скачущих легких тонконогих конях. Все одеты крайне легко, никаких доспехов, на поясах только ножи, а когда промчались мимо, низко склонившись в поклоне и заодно прячась от ветра, я понял по стуку, что даже кони без подков, так выигрываются важные секунды в скачке.
Ротильда кивнула в их сторону.
— Быстрые у тебя гонцы… Что ж, посмотрим, чем ответят в столице. Надеюсь, Голдвин Адорский соберет все мужество и выйдет навстречу со своим войском.
— Ты такая кровожадная? — спросил я.
— Я хочу все решить быстро, — возразила она.
— А он может выйти?
— Он никогда не был трусом, — заметила она, — иначе бы не решился на захват власти.
— Не выйдет, — ответил я.
— Почему?
— Судя по его поведению, — ответил я, — он отважен, но не дурак. А трон захватил тогда, когда тот шатался уже так, что прямо раскачивался. Кто-нибудь другой попытался бы…
Она поджала губы.
— Пусть бы попробовал!.. Меня поддерживало больше лордов.
— Но Голдвин сумел?
— Я же говорю, он не начинал войну, как сделали бы другие, а тайком ввел в столицу свои отряды, замаскировал их под торговцев и крестьян, а потом внезапно захватил дворец!..
— А твои лорды?
Она нахмурилась.
— Из-за того, что мне пришлось спешно бежать из дворца, чтобы не попасть в руки Голдвина, верные мне силы остались без командования…
— И без того, — договорил я, — за кого стоило бы драться. Что ж, будем надеяться, что твоя популярность в самом деле… еще не сгинэла.
Она нахмурилась.
— Что ты хочешь сказать?
— Не хотелось бы приносить демократию, — сообщил я, — на остриях копий. Да и тебе сидеть на них не совсем удобно, как почему-то кажется.
Она фыркнула и оскорбленно подобрала губы.
— Будь уверен, второй раз помогать не придется!
— Это точно, — согласился я, — лучше сам удавлю.
— Ты будешь ждать подхода основных сил своей армии?
— Она все равно прибудет, — ответил я, — но пока посмотрим на реакцию Голдвина. Судя по тому, как он захватил дворец, ему, как и мне, совсем не хочется ввязываться в широкомасштабную войну.
Конные отряды разведчиков Норберта промчались к самым воротам. Сверху на площадке уже роились воины в кожаных доспехах, в руках луки и арбалеты, конники развернули коней и с грохотом пронеслись мимо вдоль стены. Оттуда тоже никто не выстрелил, хотя на таком расстоянии можно бы попасть и умело брошенным дротиком.
Граф Табард сказал с удовлетворением:
— Похоже, драться не намерены.
Виконт Мальтергард вздохнул в отчаянии:
— Неужели это все?.. Конец подвигам?
— Потребуйте открыть ворота, — велел я графу. — Они видят наши знамена и хорошо понимают, кто пришел, с чем и почему.
Он коротко поклонился.
— Ваше высочество…
Он отбыл, а Ротильда хищно прошипела:
— Пусть только не откроют по первому требованию… Они уже должны были их распахнуть широко, когда увидели нас!
Я сказал примирительно:
— Не горячись. Если ты в самом деле королева.
Она метнула на меня яростный взгляд. Ноздри красиво вырезанного носа раздуваются, как у зверя, зачуявшего добычу, и тут же опадают так же внезапно и трепетно. На щеках играет, появляясь и тут же исчезая, нежный румянец, а глаза хищно горят, сильная женщина, даже и не знаю, как к такой относиться. Волчица, с овцами как-то проще, хоть и скучновато.
После долгих переговоров, когда наши кричали снизу у стены, а оттуда отвечали тоже такие же умники, ворота наконец распахнулись, выпустив троих всадников, и тут же закрылись.
Всадники, все немолодые, грузные, в богатых одеждах, символизирующих их власть и высокое положение в обществе, медленно пустили коней вперед.
Я рассмотрел спадающие с их плеч массивные золотые цепи, а у того, что едет посредине, даже с массивной бляхой, украшенной множеством мелких рубинов.
Ротильда ахнула:
— Сэр Зондерсхаузен?..
— Родственник? — спросил я.
Она покачала головой.
— Нет, однако он был всегда таким верноподданным… Ах ты ж изменник! Да я немедленно…
Я сказал негромко:
— Тихо!.. Я сказал, тихо.
Она ощутила нечто в моем голосе, закрыла рот, но каждым движением, жестом и мимикой выказывала, насколько возмущена и как кипит таким наглым и неслыханным предательством в отношении своей королевы.
Всадники приблизились, все трое слезли с коней и склонили головы.
Ротильда прошептала:
— Они не встали на колени!.. Это наглость и неповиновение!.. За это стоит казнить немедленно!
— Ваше Величество, — сказал я сухо, не поворачивая головы, — прошу вас держаться подобно королеве, а не разгневанной прачке.
Она стиснула зубы, быстро зыркнула на Норберта, графа Табарда, Меркеля и других военачальников, что держатся возле нас плотной группой. Убийственный взгляд, который метнула на меня после этого, не обещает ничего хорошего.
Граф Меркель сказал тихонько:
— Ваше Величество…
— Нет, — прервал я. — Граф, я уважаю вашу преданность, но будьте взрослее.
Граф Табард сказал, морщась и опуская взгляд:
— Да-да, граф, они готовы говорить с тем, у кого… в руках меч. И большая армия.
Меркель отступил, а Ротильда, уже распахнувшая рот для вельможного окрика, со стуком его захлопнула и поморщилась, словно поймала большую жирную муху.
Представители переговорщиков в самом деле даже не смотрят в ее сторону, я чувствовал себя на перекрестье их внимательных взглядом и после рассчитанной паузы произнес холодно и высокомерно:
