Юлия Набокова - Легенда Лукоморья.
Тогда же я начал подмечать и другие тревожные признаки: стал пересыхать лесной ручей, не помог даже проливной дождь. Зато после дождя мухоморов и поганок народилось больше, чем добрых грибов. Корни побегов стали подгибать, зато в кронах крепких деревьев появились сухие листья... Я лечил лес, как мог. Где необходимо, подсушивал или увлажнял почву, ограничивал распространение мухоморов, оберегал подосиновики и подберезовики, расчищал русло ручья от камней и веток. Все вроде бы вернулось на свои места. Лес вздохнул полной груды, и я вздохнул вместе с ним. Тем временем в лес набежали мужики, желающие худа Бабе-яге, и я увлеченно принялся пугать тропинки, уводя их по ложному пути. Как-то водил троих, среди которых один особенно гнусно отзывался о Яге. Яна подтвердит.
Я кивнула, вспомнив байки подлого Сидора.
— Чтобы проучить, вывел их к болоту,— продолжил Леший,— и встретил старого приятеля, Водяного. Тот, заскучавший в своей заводи, с радостью принял мужиков и обещал устроить им хорошую головомойку.
Я жалостливо сглотнула, вспомнив бесхитростное лицо Фрола и его мечту о женитьбе на царевне. Жалко молодца! Ушлый Сидор живее всех живых, а Фрола, поди, теперь рыбы глодают. Неспроста же Сидор хотел наврать, что упыриха загрызла двух его попутчиков — значит, Фрол и Клим и впрямь погибли, только в топи болота.
— Мужики после такого в лес больше в жизни не сунутся,— продолжил Леший, убедив меня в том, что моя скорбь по Фролу преждевременна, а Водяной — в первую очередь шутник и затейник, а не маньяк-топильщик. — Но прежде чем за них взяться, Водяной пожаловался, что реки в последнее время мелеют, озера заболачиваются, рыба гибнет, люди воду мутят. Я мигом смекнул, что и в его угодьях творится что-то неладное, как и в моих. Не стал тревожить его раньше времени, а решил к избушке наведаться, узнать, нет ли вестей от Василисы. Достал медок, домчался до заветного малинника, где ягода самая сладкая в лесу, набрал ягоды, не удержался, попробовал одну и скривился — кислятина! Скушал еще ягодок с разных кустов — везде одно и то же. Испортился этот малинник! Я мигом к ближайшему. К счастью, там все в порядке оказалось. Ягода сладкая уродилась, я на гостинец набрал — и к избушке. Хоть Василисы на месте и нет, а не привык я с пустыми руками являться. А там уж вы знаете.
— Что ж ты не сказал тогда, зачем явился? — пожурил кот.
— А, отвлекли вы меня, развеселили, я и поддался вашему настрою, думал, чепуха все. Просто сложилось так, что птицы раньше улетели, что в лесу неурядицы были. Да и вроде бы утихло все моими стараниями.
«Вот почему Леший во время нашей первой встречи выглядел цветущим»,— догадалась я. Временное затишье дало ему восстановиться, набраться сил и красоты.
— А как же слова Водяного? — сощурился кот.
— Я тогда подумал, что он краски сгущает,— понурился Леший.— И у него тоже все наладится, если он задело возьмется да речки с озерами почистит. А теперь — сам видишь, как все сложилось.
Он склонил голову, и с взлохмаченных волос слетело несколько увядших ромашек.
— Вижу,— хмуро сказал кот.— А с Водяным что?
— Тоже худо,— вздохнул Леший.— Из рек вода уходит, озера мутнеют и зарастают камышом. Раньше такие перемены месяцами длились, а сейчас в считанные дни происходят. Было озеро кристальной чистоты — глядь, а уже болото.
— Местному Гринпису пора бить тревогу,— пробормотала я.
Леший поднял на меня мутный от горя взор.
— Что ты сказала?
— Не обращай на нее внимания,— сердито зашипел кот.— Вечно она блажит!
— Василису мне надо,— тихо прошелестел Леший.— Только она знает, как напасть победить.
— Да, без Василисы никак,— вздохнул Варфоломей.
Вот все и выяснилось. Василиса и есть местный Гринпис: за порядком следит, экологические катастрофы предотвращает.
— Иван уже отправился на поиски,— обнадежил Лешего кот.
— Знаю, я за ним приглядывал до самого Златограда,— кивнул хозяин леса.— Он позавчерашним вечером туда добрался.
Новость отозвалась теплом в сердце. С Ивом все в порядке, спасибо Лешему, который, несмотря на свое плачевное состояние, отвел от рыцаря опасность в пути. Не случилось бы чего в самом городе. И еще этот сон с Ивом, угодившим в яму! Все сны, которые я видела здесь, предупреждали об опасности: колобковый кошмар уберег от ведьминых пирожков, а во сне, в котором Ив оказался в ловушке, я спасалась от ведьмы, присвоившей мою молодость. И если видение про ведьму оказалось правдой, как бы и с рыцарем ничего не стряслось.
— Вот только вестей от него пока нет,— укрепил мое беспокойство Леший.— А ведь у нас уговор был, как он только что разузнает, то сразу через сороку передаст.
— Еще не вечер,— не выразил тревоги кот,— объявится!
— На дорогах тоже неладно,— глухо сказал Леший.— Разбойников развелось, как никогда, волки лютуют — даже огня не боятся.
— Да это не только леса и реки болеют, все Лукоморье занемогло,— в задумчивости протянул кот.
— И началось это после ухода Василисы,— тихо добавила я.
Оба — и кот, и Леший — впились в меня глазами, словно я сказала что-то сенсационное.
— Сначала Василиса исчезла... — начал Леший.
— …потом нехорошо о Бабе-яге заговорили,— подхватил кот.
— …потом лес занемог,— продолжил Леший.
— …а там и на речные угодья напасть напала,— заметил Варфоломей.
— Кто-то пытается лишить всех нас силы! — выпалил Леший.
— Вашу с Водяным силу подрывает,— согласно кивнул Варфоломей,— а бабушкино честное имя чернит и людей против нее настраивает. Не ровен час, избушку подпалят!
— Знать бы, кто этот злодей! — хором воскликнули кот и Леший.
— Уж я бы ему зенки выцарапал! — вспыльчиво пригрозил Варфоломей.
— Уж я бы его еловыми ветками отходил да диких пчел на него натравил,— стиснул кулаки Леший.
— Одно могу сказать точно,— вмешалась я.— Это не Забава, не Стеша и не Любава.
— Сразу все стало ясно,— пробурчал кот.
— Неужто Кощей? — предположил Леший.
Я вздрогнула. Кощей в моем списке подозреваемых значился последним, хотя Варфоломей настаивал, что Кощея как самого загадочного кудесника нужно проверять в первую очередь. В душе я надеялась, что Ив разыщет Василису раньше, чем я доберусь до конца списка, а Василиса мигом разрулит все проблемы, как и положено порядочной Бабе-яге. Пока же было ясно одно: кто-то стремится избавиться от самых влиятельных соперников, в числе которых Яга и властелины водной и лесной стихий. То ли этот кто-то не 1ерпит конкурентов, то ли опасается, то Яга, Леший и Водяной могут помешать его грандиозным планам. А планы в том случае могут быть только одни — подчинить себе Лукоморье, удерживая бразды правления с помощью магии.
Честно говоря, образ Кощея с ролы властелина Лукоморья у меня никак не вязался — сказывались все те же сказочные стереотипы. Кто такой Кощей? Его тихие радости — прекрасную царевну похитить, над Иваном-царевичем, явившимся невесте на выручку, поглумиться, между делом над златом почахнуть. Ни в одной из сказок Кощей не желал «царствовать и всем владети», не считая кинофильма «Там, на неведомых тропинках», где Кощей при помощи Соловья-разбойника, Змея Горыныча и Лиха одноглазого пленил царя Берендея и партизанку Бабу-ягу, а после заседал в царском тереме, облюбовав трои. Но я в эту историю никогда не верила, потому что Баба-яга там была теткой пионера, который в итоге всех спас, а пионерия и сказочное Лукоморье в моем сознании несоединимы. Пока же наверняка я знала одно: Кощей — темная личность, и слухи о нем ходят самые мрачные. А посему заводить с ним знакомство я не спешила. Тем более после репортажа Колобка и его рассказа о лысом, старом, злобном старике.
— Может, и Кощей,— ответил кот на вопрос Лешего, почесал за ухом и, к моему облегчению, добавил: — А может, и не он.
— Возможно, я чем помогу? — встряла я.
Кот покосился на меня с сомнением, Леший поднял покрасневшие глаза с надеждой.
— Не сильна она в природной магии,— разбил его надежды бессердечный Варфоломей.
— Но я могу хотя бы посмотреть! — заупрямилась я.— Глядишь, пойму, в чем дело.
— Я покажу,— торопливо сказал Леший, цеплявшийся за любую соломинку.
Кот закатил глаза и дернул хвостом, всем своим видом выражая безнадежность моих попыток и тем самым разжигая во мне веру в победу.
— Веди,— велела я и шагнула вслед за Лешим в коридор между деревьями, которые расступались перед нами на глазах.
Вокруг стояла тревожная тишина, Нарушаемая только пугливым шепотом листьев и болезненным хрустом веток. На всю округу не было слышно ни одного птичьего голоса — ни крика сойки, ни хриплого карканья вороны, ни чириканья воробья, ни пения дрозда. Даже дятел не напоминал о себе мерным стуком по дереву.
— Леший,— хриплым от страха голосом спросила я.— Почему так тихо?
