Елена Никитина - Огненный путь Саламандры
— Хорошо, как скажете, — равнодушно пожал плечами Зелиннэриан, — но еще один последний подарок я Сатии все-таки сделаю.
Меня это насторожило, что неудивительно после вчерашнего-то разговора. Полоз тоже нахмурился, явно ожидая какой-то каверзы напоследок, но благоразумно промолчал — подарок-то не ему.
Правитель опустился на одно колено передо мной и низко склонил голову, огненные крылья безвольно свесились до земли, и вообще весь его вид говорил о полной покорности. Мне почему-то очень захотелось почесать его за длинным ушком, как нашкодившего кота, но я сдержала свои не слишком возвышенные порывы. Момент, можно сказать, исторический, а я тут о всяких глупостях думаю. Даже что сказать — не знаю, язык отсох.
Остальные эльфыри тоже замерли в каком-то молчаливом трансе, правда стоя, но головы склонили и крылья свесили, как их правитель. Еще не хватало, чтобы мне присягу верности принесли и боевое знамя вручили. Что я с ними делать буду? К Верховном Жрецу маршировать если только.
Осторожно покосившись на Полоза, я поймала его недоуменный взгляд, говорящий, что он тоже не до конца понимает смысла этого ритуала. Уже радует, не одна я такая тупая. Вот только что от меня требуется, никто пока не спешил объяснять.
Тем временем Зелиннэриан отмер и, взяв мои руки в свои, осторожно прикоснулся губами к кончикам моих пальцев. Удивительное ощущение, странное и волнующее, нежное и чувственное. Его можно было бы сравнить разве что с признанием в любви, которое вчера так и не прозвучало, если бы оно не было самой любовью. Не той обычной любовью, к которой мы уже давно привыкли, а давно забытой, бескорыстной, всеобъемлющей, созидающей. Он поднял на меня свои фиалковые глаза, и я растворилась в них полностью, без остатка. Мне даже показалось, что у нас одна душа на двоих, я чувствовала так же, как он, видела мир его глазами, даже думала его мыслями. Это было полное слияние душ. Такого спокойствия и умиротворения я не испытывала еще никогда в жизни и готова была стоять так целую вечность, только бы это не кончалось. Я ощущала себя невесомым облаком в небе, легким дуновением весеннего ветерка, подземным кристально чистым родником, пением птиц, шелестом листвы…
Но тут другой образ неожиданно встал перед моим внутренним взором. Более родной, более близкий, более желанный, тот, который вытеснил наваждение и ощущение полного покоя, заставив сердце забиться сильнее и обрушив на меня всю силу своих чувств. Золотые глаза с вертикальными зрачками смотрели на меня с непередаваемой нежностью и грустью, выбившиеся из хитросплетенной косицы волосы теребил слабый ветер, а на губах блуждала мягкая ироничная улыбка. Во мне все перевернулось. Не нужны мне покой и умиротворение, равноценные смерти, мне нужна буря, страсть, чтобы любовь пылала, сводила с ума… Зелиннэриан не сможет дать мне всего этого, его любовь слишком тиха и покойна для меня, как летняя ночь для одуванчика. И я очнулась. Мы по-прежнему находились на той самой площади, но что-то ощутимо изменилось. Или это изменилось что-то во мне?
Зелин продолжал ласкать взглядом мое лицо, но теперь его фиалковые глаза не завораживали меня, не утягивали в свою бездонную глубину, мне просто нравилось смотреть на его изумительно красивое лицо, не больше. Я глубоко вздохнула, окончательно приходя в себя, и слабо улыбнулась ему.
— Мне пора…
— Спасибо, что не стала обманывать ни себя, ни меня, — тихо сказал эльфырь и снова склонился к моим рукам, повернув их ладонями вверх.
Не знаю, чего я ждала дальше, но тут левое запястье пронзила резкая боль. Я вскрикнула и непроизвольно отдернула руку, недоуменно уставившись на тоненькую алую полоску, струящуюся из двух маленьких дырочек и ручейком побежавшую по запястью. Несколько капель упало на землю. Губы и клыки коварного правителя тоже были в крови. Моей, между прочим.
— Ты еще кусаться вздумал?! — Мне захотелось придушить этого подлого крылатого красавчика. Сначала мозги мне запудрил, а потом кровушки моей испить решил? Ну не мерзавец?
Полоз молниеносным движением выхватил меч и обрушил его на моего кровного (теперь уже в прямом смысле) обидчика. И быть бы правителю эльфырей хладным трупом, если бы телохранители не перехватили удар в последний момент. У них закипела ожесточенная схватка, сопровождаемая проклятиями и нелестными пожеланиями моего благоверного в адрес упыриного отродья, которому ни под каким предлогом нельзя верить. Зелиннэриан же и бровью не повел, продолжая неотрывно смотреть на меня снизу вверх, будто происходящее его совершенно не касалось и его не пытались только что на полном серьезе убить.
— Не бойся, Салли, — нежно проворковал он, слизывая оставшуюся кровь с губ. — Я не причинил тебе вреда, и ты останешься тем, кто ты есть. Просто теперь, если тебе будет угрожать смертельная опасность, я почувствую это и приду на помощь. Твоя кровь подскажет мне, что я тебе нужен.
Что-то настойчиво говорило, что он не врет.
— А предупредить не нужно было? — обиженно насупилась я, заматывая еще продолжающее подкравливать запястье носовым платком. — Тоже мне ангел-хранитель нашелся… А мне случайно не полагается тебя тоже тяпнуть?
— Нет, ты не сможешь меня почувствовать.
— Ну пожалуйста, хоть в отместку, душу отвести…
Правитель нежно мне улыбнулся и поднялся с колена. Теперь в его глазах плясали веселые искорки.
— Давай не будем еще больше доводить твоего храброго защитника, иначе он уполовинит число моих подданных, а их и так не очень много. Прекратите бой!
Последняя фраза была адресована сражающимся и произнесена тоном, не терпящим возражений. Таким приказам обычно подчиняются беспрекословно. Полоз был на высоте и дрался как лев. Против стольких далеко не слабых противников он сумел не только выстоять, но и не получить ни единой царапины, в отличие от эльфырей-телохранителей, у которых одежда была во многих местах рассечена, а в некоторых и довольно сильно окровавлена. Однако, услышав не терпящий возражений голос правителя, все замерли и недоуменно уставились на Зелиннэриана. Я тоже.
— Прекратите бой! — немного тише, но так же властно повторил мой кусачий ангел-хранитель. — Уберите оружие! Все! Мы пришли сюда проводить наших друзей, а не устраивать бойню!
— Но, правитель, он посмел поднять оружие! — привел веский аргумент один из охранников. — Неужели вы вот так запросто позволите ему уйти?
— Еще как позволю. И не дай Вершитель, если у кого-нибудь, кто сейчас будет переправлять наших гостей на материк, неожиданно устанут и сами собой разожмутся руки. Урою!
Такая жесткая отповедь проняла всех. Оружие неохотно было водворено на место.
— И я тебя, если еще хоть раз посмеешь на нее своим бесстыжим клыком клацнуть, — вполголоса прошипел мой храбрый защитник.
Зелин открыто посмотрел Полозу в глаза. Что уж они там за безмолвный диалог вели между собой, не берусь судить, но расстались оба очень недовольные друг другом.
А несколькими днями ранее…
Эммирэн уверенной походкой шла к центральной зале главного храма Темных. Верховный Жрец уже ожидал ее там, девушке доложили об этом безликие, словно тени, слуги, и по их отсутствующему выражению лиц невозможно было определить, в каком настроении пребывает сейчас хозяин. Но это и не имело значения. Если в хорошем, то она только прибавит радости своим донесением, а если в плохом — сумеет его развеселить. Ведь на удивление неуловимая Саламандра, ставшая за последнее время чуть ли не кровным врагом наемницы, все-таки нашла свою смерть, а это не может не радовать. Туда ей и дорога. Правда, сначала вся операция по поимке так неудачно выжившей царевны провалилась, девчонку утащили к себе на остров эти мерзкие, но на удивление красивые твари лиебе, или эльфыри, как их называют в народе, чтобы язык не ломать труднопроизносимыми словами. Эмма чуть не рвала на себе волосы от досады. Ведь она не успела всего лишь на несколько мгновений, чтобы вся их сомнительная троица оказалась в руках у сопровождавшего несостоявшуюся убийцу отряда. Им же просто некуда было деваться, рано или поздно они бы сдались. Кто мог подумать, что эту вечно ускользающую паршивку буквально вырвут из рук самой наемницы и утащат за море. После такого провала возвращаться к Мурвинальху было чистой воды самоубийством. Казнить жрец ее, конечно, не казнит, но от своей верховной особы отдалит за милую душу, а это Эмме претило еще больше, чем казнь. Ей нужна власть! Любой ценой! А она, эта самая власть, буквально выскальзывает из ее рук. И все из-за проклятой Саламандры!
Пару дней Эмма просидела в ближайшем кабаке, стараясь залить вином свой самый крупный провал в жизни. Отряд, состоящий из пяти бойцов, опытных, но грубых и жадных до денег, радостно поддерживал «праздник души» своей командирши. Им платят, даром наливают, а больше ничего не надо. До жизни рыжеволосой девицы, от которой сейчас зависел их доход, им не было дела. Не станет этой, найдутся другие.
