Елена Никитина - Огненный путь Саламандры
Только теперь вдруг оказалось, что никто и не собирался делиться этим лакомым куском пирога. Рьяно выслуживающуюся наемницу в очередной раз кинули, предали, лишили надежды на исполнение мечты. Последнее было самое обидное, за такое не прощают.
— Ты мерзавец, Мурвинальх, — с чувством произнесла рыжеволосая наемница, нарочито медленно вытаскивая короткий женский меч из ножен. — И умрешь первым!
— Ой-ёй-ёй! Я испугался и весь дрожу! — притворно округлил глаза жрец и стремительно шагнул к провинившейся любовнице, словно невзначай махнув у нее перед лицом своим клинком.
— Не подходи! — Несмотря на кажущееся хладнокровие, нервы у Эммы были не железные, когда дело касалось именно ее жизни. Девушка порывисто вскочила, пытаясь неуклюже защититься от карающего клинка Мурвинальха, но меч не яд, его без должной подготовки в организм не введешь.
— Что же ты, дорогая, так от меня шарахаешься? — с мерзкой улыбкой на губах продолжал издеваться мужчина. — Неужели не хочешь обнять меня? — И он сделал еще один шаг к своей жертве.
— Нет! Не хочу! — взвизгнула вконец запаниковавшая наемница и шарахнулась в сторону. Это-то ее и сгубило. Она от страха совершенно забыла, что опасность грозит ей не только спереди, но и сзади, причем еще более кровожадная и беспощадная.
Верховный закрыл ладонями уши, чтобы не слышать истошного вопля и довольного урчания вкупе с аппетитным чавканьем, и поспешно бросился к стене, чтобы дернуть рычаг, закрывающий зев колодца.
— А ведь я хотел всего лишь обнять ее, — сообщил закрывающемуся зеву в полу Мурвинальх, состроив самую скорбную мину, на которую только был способен, отчего его и так неприятное лицо стало уж совсем отталкивающим. Кроме шороха мохнатых лап по сырому камню и щелканья активно работающих жвал, других звуков из ужасного провала уже не доносилось. Но как только мраморные плиты сомкнулись, не стало слышно и этого.
— Нехорошо как-то получилось. — Жрец вогнал ставший ненужным клинок в спрятанные под длинным балахоном ножны и потер ладони друг об друга, будто пытался тщательно отмыть их. — Теперь точно придется все самому делать. А может, оно и к лучшему? Ошибок меньше будет.
Часть четвертая
БУДУЩЕЕ СТАВИТ НА ПРОШЛОЕ И ВЫИГРЫВАЕТ
Излишняя самоуверенность хороша лишь до первой серьезной драки.
Настроение у Полоза было не то чтобы приподнятое и возбужденное, просто он был настроен очень решительно. Пришла пора поставить все закорючки над «й» и перестать мучить себя ненужными сомнениями. Странное стечение обстоятельств, ирония судьбы, насмешка Вершителя или происки Лихого… Не все ли равно, как назвать то, что самым невероятным образом вторглось в его жизнь и изменило отношение ко многим вещам, в том числе и к любви, главное — суметь удержать и сберечь то, что так неожиданно обрело смысл и веру. И сейчас самое подходящее время для объяснений — ни лишних ушей, ни посторонних взглядов, ни потенциальных соперников. И бежать этой маленькой вредной девчонке будет некуда. Только самое сложное, Полоз теперь это прекрасно понял, — сделать самому первый шаг. Оказывается, в бою или на турнире решиться на первый удар и победить гораздо проще. В отношении с женщинами первый удар может стать роковым для того мужчины, который его наносит. Однако хватит тянуть.
Хранитель Золота, глубоко вздохнув, словно это могло придать ему сил, вышел в коридор и неслышно скользнул к соседней двери. Странное, доселе незнакомое ему волнение на миг поубавило храбрости, но молодой наследник решил не поддаваться малодушному порыву и осторожно постучался.
— К тебе можно? — как-то подозрительно вежливо поскребся в дверь моей комнаты Полоз. Странный он с момента нашего возвращения на Большую землю, задумчивый, тихонький, не к добру это, хвостом чую.
Как раз накануне мы с ним благополучно покинули Пара-Эльталь. Вот уж кто действительно вежлив и учтив, так это лиебе. Мало того что они очень бережно, словно две ценные хрустальные вазы (хотелось бы верить, что не ночные), отнесли нас обратно на материк, так еще и об оставшемся нашем имуществе, как оказалось, позаботились. Лошадей и прочий крупногабаритный скарб, брошенный нами во время поспешного бегства, аккуратно переправили в одну из ближайших гостиниц, хозяин которой являлся их тайным поверенным. И то, что этот хозяин, Мераньт, темный эльф-полукровка, абсолютно никого не смущало. Даже в оппозиционных кругах можно найти хороших осведомителей и преданных соратников. Видимо, не все разделяют верховную политику темноэльфийского жреца, что лиебе только на руку. Или на крыло? А сколько еще таких недовольных подданных Мурвинальха по Царству Темных бродит, одному Вершителю известно. Не каждый способен признаться даже самому близкому существу, что правительство со своими непонятными политическими махинациями у тебя уже не только в печенке, но и во всем ливере сидит.
— Входи уж, — недовольно проворчала я, устав слушать настойчивое шкрябанье. За целый день у нас не было возможности серьезно поговорить, а теперь некоторые, судя по всему, хотят получить разъяснения на вполне конкретные темы. Вот только я не знаю, как и что буду разъяснять: ничего умного в голову не приходило, а правда может мне слишком дорого стоить. Так хотелось надеяться, что общение тет-а-тет не скоро еще состоится, но мой благоверный терпением никогда не отличался. И поздний вечер не является в данном случае сколь-нибудь оправданным препятствием на пути к достижению поставленной цели.
Полоз вошел в комнату и осторожно прикрыл за собой дверь. Свечи на треножнике испуганно затрепетали от легкого сквозняка, заставив метаться и без того мрачноватые тени по углам, но тут же выровнялись, словно поняли — бояться нечего, здесь все свои. Я стояла, прислонившись к спинке кровати и скрестив руки на груди, всем своим видом давая понять незваному гостю, что здесь ему не слишком рады и затягивать столь поздний визит не стоит.
— Чего хотел? — не слишком вежливо осведомилась я и, не дождавшись ответа, принялась энергично взбивать подушки, чтобы кое у кого не возникло сомнений, кто здесь лишний. Помогать ему в таком очаровательном замешательстве я не собиралась. К тому же я очень надеялась, что за хоть каким-то делом не будет видно, как меня напрягает его присутствие. Но Полоз не был бы Полозом, если бы его так легко можно было смутить.
— Мне нужно поговорить с тобой… — неуверенно начал Хранитель Золота, обращаясь к моей спине.
— Ну?..
Тишина в ответ, а потом тяжкий вздох и пара еле слышных приближающихся шагов. Я резко обернулась, на всякий случай выставив перед собой руку, и легким движением попыталась уйти в сторону, если этому змееглазому самодуру придет в его набитую каратами голову начать разговор с силовых или запугивающих методов. Но даже мое богатое воображение и предельная бдительность не могли сравниться с его следующим маневром, на некоторое время заставившим меня потерять не только хваленую бдительность, но и частичку разума. Еще никто не целовал меня с такой нежностью, чувственностью и страстью. А если быть честной — меня вообще еще никто не целовал, но уверена — фальшь я почувствовала бы в любом случае, несмотря на вопиющую неопытность. Сейчас же Полоз был искренен в своих чувствах, как никогда, и я не смогла не ответить.
— У тебя уши горят, — с приятной хрипотцой в голосе произнес мой благоверный, рассеянно рассматривая мое растерянное от только что случившегося лицо.
Я потупила взор, чувствуя, что щеки тоже предательски покраснели, и немного от него отстранилась. Неудивительно, после такого-то поцелуя…
— Ты не поняла, — уже более открыто усмехнулся он. — У тебя уши горят, Саламандра.
Я быстро прижала руки к ушам и с ужасом поняла, что они горят в самом прямом смысле слова. И как он меня назвал?! О, силы Вершителя! Узнал-таки…
Мой испуганный взор метнулся к лицу Полоза. Его глаза смотрели теперь немного насмешливо, а на губах играла подозрительно загадочная улыбка.
Вот только самоуверенный муженек немного просчитался, меня так просто не возьмешь!
Я быстро выскользнула из его объятий и, пока мой благоверный не успел более цепко закрепить первый случайный успех, яркой вспышкой превратилась в ящерицу. Его слегка опаленные брови стали для меня достойной наградой. Метнуться под кровать было делом пары секунд.
— А ну стой, Салли! — крикнул муж, предпринимая безуспешную попытку поймать меня.
Как бы не так! Я забилась в самый дальний угол и приготовилась защищаться.
Апчхи! Вот только этого мне не хватает! Апчхи! Тут вообще убираются когда-нибудь? Апчхи! Да еще и носок вековой давности валяется, столько же до этого ношенный и ни разу не стиранный. Фу, гадость какая! Апчхи!
— Саламандра, вылезай! — раздался сверху властный голос.
