Терри Пратчетт - Патриот
— Так точно, сэр.
Ловко подхватив три дынные половинки, патриций — сержант не верил своим глазам! — ВПРИПРЫЖКУ подлетел к прилавку, только что расставленному какой-то торговкой, и выудил из корзинки яйцо. Сержант Колон растерянно заморгал. Это все… НЕВЗАПРАВДУ. Патриции не ведут себя так…
— Дамы и господа! Видите это яйцо? А здесь у нас половинка дыни! Яйцо, дыня! Дыня, яйцо! Надеваем дыню на яйцо! — Его руки замелькали над тремя половинками, с ошеломляющей скоростью меняя их местами. — Туда, сюда! Сюда, туда! А теперь… где яйцо? Может, ты ответишь, шах?
Аль-Достаб глупо заулыбался.
— В левой, — сказал он. — Как всегда.
Лорд Витинари поднял дыню. Доска под ней была абсолютно лишена яиц.
— Попробуй ты, о, благородный стражник!
— Наверное, посередине, — ответил тот.
— Ну конечно же… Ах, вот незадача! И тут пусто…
Зеваки уставились на оставшуюся дыню. Это были закаленные, заматеревшие на улицах люди. Они знали правила. Если искомое должно находиться под одним из трех предметов и уже ясно, что под двумя его точно нет, то лишь в одном можно быть полностью уверенным: под третьим предметом его тоже не окажется. На подобных штуках попадаются только доверчивые дураки. Ну КОНЕЧНО ЖЕ, тут какой-то фокус. Как всегда. Но ведь за этим вы здесь и собрались: посмотреть на ловкий трюк.
Тем не менее лорд Витинари приподнял дыню, и зрители удовлетворенно закивали. РАЗУМЕЕТСЯ, яйца там не оказалось. Что же это был бы за уличный цирк, если бы предметы оказывались там, где должны были оказаться?
Сержант Колон знал, что последует дальше. Он понял это еще с минуту назад, когда что-то принялось клевать его в темечко.
Почувствовав, что пришел его час, он приподнял фаску. Взглядам присутствующих предстал крохотный пушистый цыпленок.
— У вас не найдется полотенца, сэр? Мне кажется, он сходил в туалет прямо мне на голову!
Зрители засмеялись, зааплодировали, и Колон, к собственному изумлению, услышал звон монет, бросаемых к его ногам.
— И наконец, — провозгласил патриций, — прекрасная Бети исполнит экзотический танец.
Толпа мигом умолкла.
Потом откуда-то сзади прокричали:
— А во сколько нам обойдется, чтобы она не танцевала?
— Все! С меня хватит! — В разметавшемся муслине, под звон браслетов, злобно растопыривая локти и высекая каблуками искры, красавица Бети угрожающе двинулась на толпу. — Кто из вас это сказал?
Люди попятились и расступились. Это зрелище заставило бы отступить целую армию. И подобно медузе, выброшенной на берег приливной волной, впереди остался маленький человечек, которому и суждено было испытать на себе гнев всекарающего Шноббса.
— Я просто пошутил, о оленеглазая…
— О? Я к тому же еще и животное, да? — Брякнув браслетами, Шнобби сильным ударом сбил беднягу с ног. — Учись вести себя с женщинами, молодой человек!
А затем, поскольку противиться искушению, которое представлял собой лежачий противник, было выше всяких сил, миниатюрная Бети размахнулась ногой в подбитом железом башмаке и…
— Бети! — предостерегающе рявкнул патриций.
— Ладно, ладно, ВСЕ В ПОРЯДКЕ, — с плохо скрываемым презрением буркнул Шнобби. — Мне же полагается слушаться и беспрекословно следовать приказам! А все почему? Потому что я — женщина!
— Дело совсем не в этом, — прошипел, оттаскивая его в сторону, Колон. — Нельзя же у всех на виду пинать его наследство. Это производит дурное впечатление.
Однако от его внимания не укрылось, что некоторые женщины из числа зевак выразили недовольство внезапной цензурой, внесенной в представление.
— А еще мы можем рассказать вам множество удивительных историй! — прокричал патриций.
— Бети бы уж точно порассказала, — пробормотал Колон и заработал сильный тычок в бок.
— И показать множество необыкновенных зрелищ!
— Бети бы по… Аргх-х!
— Но сейчас нам должно укрыться в милосердной тени какого-нибудь караван-сарая…
— ЧЕГО-ЧЕГО?
— Он сказал, что мы идем в трактир.
Зрители начали расходиться, периодически бросая на троицу веселые взгляды. Один из стражников кивнул Колону.
— Хорошее представление, — похвалил он. — Особенно мне понравилось то место, где ваша партнерша так ничего с себя и не сняла…
Он поспешно нырнул за спину товарищу, укрываясь от Шнобби, который уже приготовился налететь на него, будто ангел мести.
— Сержант! — прошептал патриций. — Сейчас крайне важно выяснить местонахождение принца Кадрама. Понимаешь? А в тавернах люди любят поболтать. Так что наша задача — лишь внимательно слушать.
Таверна оказалась вовсе не тем питейным заведением, о котором мечталось Колону. Это был всего-навсего дворик, окруженный стенами с множеством арок. Большая часть крыши отсутствовала. Из гигантской надтреснутой урны росла виноградная лоза, щедро увившая стены и свешивающаяся с заменяющей потолок решетки. Слышался нежный звон воды, но вовсе не такой, как в «Залатанном Барабане», стойка которого примыкала к отхожим местам, — здесь посреди белых камней был установлен специальный фонтанчик. И тут было прохладно, куда прохладнее, чем на улице, хотя виноградные листья почти не закрывали от солнечных лучей.
— Не знал, что вы умеете жонглировать, сэр, — прошептал, обращаясь к лорду Витинари, Колон.
— А ты разве этого не умеешь, сержант?
— Никак нет, сэр!
— Странно. Вряд ли это можно назвать умением. Известно, где объекты находятся. Куда они направляются, тоже известно. Остается лишь позволить им занять правильное положение во времени и пространстве.
— У вас чертовски хорошо это получается, сэр. Часто тренируетесь?
— Сегодня первый раз попробовал. — Лорд Витинари спокойно взглянул на Колона, чье лицо выражало удивление и недоверие. — После Анк-Морпорка, сержант, летающие дыни — это цветочки, можешь мне поверить.
— Поразительно, сэр.
— А в политике, сержант, преуспевает лишь тот, кто всегда знает, где спрятан цыпленок.
Колон приподнял фаску.
— Кстати, он все еще у меня на голове?
— По-моему, он заснул. На твоем месте я бы его не беспокоил.
— …Эй, ты, жонглер… Ей сюда нельзя!
Патриций и Колон оглянулись на голос. Над ними нависал фартук, на котором на семистах языках было вышито слово «бармен». В руках трактирщик держал по винному кувшину.
— Женщинам сюда нельзя, — повторил он.
— Почему это? — взвился Шнобби.
— И вопросов женщины не задают. Нельзя.
— Почему?
— Потому что так написано, вот почему.
— И куда же мне тогда идти?
Трактирщик пожал плечами.
— Кто знает, куда ходят женщины?
— Отправляйся, Бети, — сказал патриций. — И… собирай информацию!
Шнобби, вырвав у Колона чашку с вином, залпом опрокинул ее.
— Ну что за жизнь, — простонал он. — Я женщина не больше десяти минут, а вас, сволочных мужиков, уже ненавижу!
— Понятия не имею, что на него нашло, сэр, — прошептал Колон, когда Шнобби, злобно стуча каблуками, удалился. — Обычно он не такой. Я думал, клатчские женщины беспрекословно исполняют все, что им говорят!
— А как насчет ТВОЕЙ жены, сержант? Она беспрекословно тебя слушается?
— Н-ну, да, ведь мужчина должен быть хозяином в доме, я не устаю это повторять…
— Тогда почему ты, по слухам, постоянно покупаешь новую посуду?
— Ну, естественно, приходится прислушиваться к…
— А известно ли тебе, что клатчская история полным-полна рассказами о женщинах, которые даже воевали с собственными мужьями? — спросил патриций.
— Как это? На одной стороне?
— Жена принца Арквена Тистам принимала активное участие в сражениях и, согласно легенде, уложила десять тысяч человек.
— Это очень много мужчин.
— В легендах нередки преувеличения. Однако имеются веские исторические свидетельства, подтверждающие, что за годы правления сумтрийской царицы Чундравондры по ее приказу казнили более тридцати тысяч человек. Говорят, она была довольно обидчивой.
— Послушали бы вы мою жену, когда я забуду поставить в раковину тарелку, — мрачно вздохнул Колон.
— Ну, теперь, когда мы благополучно внедрились в город, — сменил тему патриций, — настало время выяснить, что происходит. Планируется вторжение, это очевидно, однако я уверен, что принц Кадрам удерживает некоторую часть сил в резерве — на случай нападения со стороны суши. И неплохо бы узнать, где эти силы, потому что он находится там же.
— Так точно.
— Считаешь, у тебя получится?
— Так точно, сэр. Я знаю клатчцев, сэр. Даже не тревожьтесь, все будет сделано.
— Вот деньги. Угощай собеседников вином. Смешивайся с населением.
