Ева Никольская - Достать василиска! (СИ)
— Да как вы… да что вы себе позволяете! — пытаясь вывернуться из огромных лап стража, начала возмущаться я. — Хотите штраф получить, так выпишите, я оплачу! Но не смейте, не смей… — мне бесцеремонно заткнули рот ладонью в тонкой форменной перчатке, перекрыв при этом заодно и нос. А потом над головой раздалось:
— За сопротивление стражам порядка, ведьмочка, я тебя на пятнадцать суток в камере с чесуном запру. Поняла? Так что либо сидишь тихо и едешь к градоначальнику разбираться с последствиями своего приворота, либо будешь маяться от чесотки несколько месяцев, а потом все равно отправишься по вышеуказанному адресу, — я поняла, все — все поняла, особенно то, что еще немного и задохнусь от его хватки.
К счастью, меня вовремя отпустили, позволив тряпичной куклой повиснуть вдоль черного бока Черныша. В ноздри, жадно втянувшие воздух, ударил запах лесной нечисти, которая в Белозерье частенько работала на законников. Псиной, как ни странно, от летающей зверюги не пахло. А вот молоком и скошенной травой — да. И это отчего‑то успокоило, на время усыпив мою фобию. Но позорного положения спокойствие не отменяло.
Было грустно, обидно и стыдно от осознания, что меня только что прилюдно задержали на радость пассажирам летучего экспресса, перекинули через седло, как какую‑то гулящую девку, и повезли в ночь. За что, спрашивается? Неужели за тот неудачный приворот, о котором упомянул страж? Но причем здесь местный градоначальник, если жертвой был козел Лорд?! Или последствия ошибки оказались куда масштабней, чем я себе представляла?
Страшно! Как же страшно, мечтая стать сильной и умелой ведьмой, вдруг почувствовать себя опасной для общества неумехой. На глаза навернулись слезы. И, спрятав пунцовое от стыда лицо на шерстяном боку пса, я тихо всхлипнула.
— Не реви, девка, — решил сменить «кнут» на «пряник» леший, и тон его теперь был пронизан почти отеческой заботой. — Не стану я тебя к чесуну сажать, так и быть, — сказал он и, вздохнув, добавил: — А остальные свои проблемы самой решать придется, за проступки надо платить.
Я согласно всхлипнула, прекрасно понимая, что зелье было моего производства и отвечать за него, значит, тоже мне. Потом немного подумала и, решив‑таки уточнить, что же все‑таки случилось с бедным козликом, раз на меня по всему маршруту экспресса облаву объявили, уперлась руками в собачий бок, чуть поднялась и вывернулась так, чтобы посмотреть на мужика. Но вместо этого наткнулась взглядом на стоящего на перроне Каина, который курил, с интересом наблюдая за нами, и… помахивал билетом. Моим билетом! Потому что именно на нем была клякса от вина, пролитого вчера во время тоскливого перебирания бумаг на крыше. Слезы высохли мгновенно, жалость к себе сменилась злостью на оборотня, и я что есть мочи закричала: «Держи вора! Держи!», напрочь забыв, что сама вроде как задержанная.
— Держу — держу, — погладив меня по спине, проговорил леший. — Крепко держу, егоза, — насмешливо добавил он.
— Да не меня! Его! — попыталась вразумить стража я, но тот вразумляться был явно не склонен. — Я не воровка, это вот тот парень мой билет украл. А я… я законопослушная ведьма. Приворот был ошибкой, но…
— Не тар — р-раторь! — рыкнул Черныш, глянув на меня так, что я тут же заткнулась. Просто дар речи как‑то вдруг потерялся. Зато собачья фобия, напротив, нашлась.
А мерзкий оборотень даже не вздрогнул, продолжая смотреть нам вслед и задумчиво курить. Тварь! Кошак облезлый, ненавижу — у-у — у!
Дальше ехали молча. По улицам города, в котором мне недавно так хотелось побывать. Сейчас же единственное, чего я желала, это оказаться где угодно, даже возле свадебного алтаря с навязанным родителями женихом, но только не верхом на лесной нечисти с собачьим ликом, рядом с которой, словно змея, шустро скользил вездесущий сластена Лютик. И когда страж привез меня к темному каменному зданию, в котором светились только окна нижнего этажа, я вздохнула с облегчением.
Но спокойствие длилось недолго. Как только меня под конвоем привели в кабинет мрачного черноволосого мужчины, мирно дремавшего, сидя в кресле, все и случилось. Звезды свидетели, лучше бы этот господин и дальше спал! Потому что разбуженный градоправитель, как оказалось, гораздо страшнее целой стаи голодных псов. Да что там стаи… целого полчища! Маг, которому подсунули НЕ ТУ ВЕДЬМУ, церемониться с нарушителями своего спокойствия не стал.
Спасались бегством мы вчетвером. Причем очень организованно. Правда, Лютик, зараза такая, все же оторвался от остальных и, выскочив на улицу, забрался по сточной трубе на темный карниз. Наша же троица вылетела на крыльцо почти одновременно. А потом Черныш с лешим кинулись в одну сторону, а я, не будь дурой, — в другую, потому что тот факт, что меня с кем‑то перепутали, вовсе не отменял штрафа за безбилетный проезд. А платить, если честно, было почти нечем. Вот только об этом, к сожалению, вспомнила не только я. И в результате вместо цветочной крыши уже почти родного поезда я все‑таки загремела в камеру предварительного заключения за побег. Правда, чесуна мне, как и было обещано, не подселили. И на том спасибо!
Эллис
— И пошто ж вы, бабы глупые, решили избушку‑то покину — у-уть! — патетично причитал бабушкин домовой, сверкая желтыми глазенками из камина, в тень которого гордо забрался, демонстрируя хозяйке недовольство принятым ею решением.
А так как никто звать его обратно не кинулся, Венька принялся страдать вслух, дабы совесть у двух попивающих ягодный морс ведьм все‑таки проснулась. Увы, совесть наша дрыхла на удивление крепко. Мы же с ба после баньки и аппетитной трапезы валялись на кровати и листали книжку. Вернее, справочник по разновидностям порчи просматривала я, подбирая самые пакостные и трудно вычислимые проклятия для обоих Рэдгруверов, всего предавшего меня преподавательского состава и вороны госпожи Дрюр, которая мне ничего особенного не сделала, но ее глумливое карканье задело за живое. А Арина Ильинична записывала в толстую тетрадь рецепт нового зелья «Супермарт».
— А кто народ от колдовской напасти спасать бу — у-удет? Кто лешего приструнит, если он снова начнет с грибниками злые шутки шутить? Кто…
— Вень, скажи прямо, — не выдержала его нытья я, поправляя полотенце на своей голове. — Хочу поехать с вами!
— А можно? — резко сменив тон с заунывного на деловой, спросил домовенок.
— Ба, что скажешь? — посмотрела я на родственницу, вдохновенно грызущую кончик карандаша, глядя в записи.
— А? — очнулась от собственных мыслей она.
— Веньку, говорю, возьмем с собой в эту твою академию? — подмигнув настороженным желтым глазам, смотрящим из притихшей темноты, сказала я.
— А за избой кто присмотрит? — чуть нахмурилась бабушка.
— Изба и присмотрит! Она ж у нас умница, — похвалила я дом, который, довольно заскрипев, развернулся, поэтому теперь за окном было не дерево с засидевшейся на нем вороной, явно собиравшей багаж свежих сплетней для своей Гиргеры, а оранжевый закат с золотистым пухом редких облаков.
— А Василек как же? — не спешила сдаваться ведьма.
— Да пристрою я Ваську, — вылетев из нерастопленного камина, с жаром сообщил черный мохнатый шарик с желтыми глазами. — Мамой клянусь — сегодня же к лешему его отведу, у него домовой опытный, погибнуть конику нашему не даст.
— Какая мама, Веня? — сдвинув на нос круглые очки в тонкой серебристой оправе, усмехнулась хозяйка. — Вы же почкованием размножаетесь раз в сто лет!
— Каждый мечтает о маме, — философски заявил домовенок, почесав макушку полупрозрачной лапкой, которая исчезла так же быстро, как и появилась.
— Мечтать и клясться ей — не одно и то же.
— Ну, Ари — и-иша, — снова заскулил черный шар, — ну ты же правильно все поняла — а-а.
— Будешь скулить — не возьму! — рявкнула бабушка.
— А не буду — возьмешь? — подлетев поближе, он проникновенно заглянул ей в глаза.
— Ба, соглашайся, — поддержала я Веньку. — Будет о нас заботиться, — протянула мечтательно и, перевернувшись с живота на спину, подложила под голову руки. — Пироги свои фирменные печь в этой твоей… как ее…
— Магической Академии Разрушения и Созидания, — в который раз за вечер повторила родственница.
— Ну да, там. Уверена, что у них такого повора нет и в помине. А я, между прочим, растущий организм, мне силы нужны. И где их взять, если не в Венькиных пирожках? — я демонстративно облизнулась и погладила рукой живот, в который за ужином отправилась целая тарелка вышеупомянутых мучных изделий. — И потом, сама знаешь, мелкая нечисть ведьме не помеха, а наоборот.
— Знаю, — сказала бабушка мне. — Иди Василька в добрые руки пристраивай, — приказала домовому. — И чтоб за избой твой приятель приглядел, тоже договорись.
