Ева Никольская - Достать василиска! (СИ)
— Э — э-э, ухаживает?
— Эх, Элька — Элька, мелкая ты еще. Наивная, — рассмеялась бабушка, поднимаясь и начиная сворачивать одеяло. — Видела, чем коты занимались?
— Да, — чуя, как приливает жар к скулам, ответила я. — Вы с Рэдгрувером тоже этим… ну…
— Почти. Только представь, что кот хотел, а кошка нет, и когти у этой кошки… — ведьма задумчиво посмотрела на свой роскошный маникюр, за которым следила так же тщательно, как и за густыми каштановыми волосами, в которых не было ни капли седины, — были острые.
— Он тебе поэтому отомстил? — поняла, к чему клонит ба.
— И поэтому тоже, — сказала она. — Рэдгруверы не любят, когда их отвергают.
— Но я то не отвергала, я просто «ошиблась» с зельем!
— И поэтому градоправитель объявил на тебя охоту, назначив денежное вознаграждение тому, кто тебя ему доставит? — ехидно проговорила ведьма.
— Но… зачем? — растерялась я.
— Зацепила, видать, мужика. Вдруг у них это наследственное — на ведьм из рода Страховых западать? — подмигнула мне родственница.
— Но я же чучело! — дернув себя за прядь всклокоченных от продолжительного полета волос, воскликнула я. — У меня на создание и поддержку образа неприметной мыши куча сил и времени ушло. Что его могло зацепить? Это воронье гнездо? — я снова указала на короткую светлую шевелюру, скрывающую мой натуральный цвет. — Или моя «умопомрачительная» фигура? — нервно хихикнула, так как с бабушкой мы были почти одной комплекции: обе невысокие, щупленькие и без приятных мужскому глазу округлостей. Нет, округлости эти, конечно были, но недостаточно выдающиеся, чтобы кого‑то цеплять.
— А я почем знаю? — фыркнула ведьма, шуганув с крыши вылизывающихся котов. — И вообще, ты там зад себе не отсидела еще, нет… летунья? Пошли в дом. Чаем напою, в баньке попарю, спать уложу…
— А потом отправишь в бега? — грустно спросила я.
— А потом поедем в путешествие… вместе, — обрадовала меня бабушка. — Лес запутает следы, на сегодня это погоню задержит. Так что торопиться не будем, соберемся как следует, ЦУ избушке оставим, Васю в добрые руки пристроим. И… рванем! — мечтательно улыбнулась она, предвкушая грядущие приключения. — Заодно и зелье новое потестируем, — сунув флакон обратно в карман, решила ведьма.
— А куда поедем? — спросила я, хотя на языке вертелось «на ком протестируем?».
— Был у меня по молодости поклонник, помнится…
— Что? Еще один?! — округлила глаза я.
— Спокойно! — скомандовала бабушка. — Этот вменяемый и не мстительный. Ну, или ему просто не было пока за что мне мстить.
— Он тоже маг?
— О да — а-а! А еще оборотень и… ректор.
Катарина
Мерная качка, усыпившая усталую меня, прекратилась. Но очнулась я не от этого. Всему виной был сладкий цветочный аромат, витавший повсюду, и в первый миг мне подумалось, что я каким‑то чудом оказалась в спальне госпожи Танис. Она вечно перебарщивала с духами, словно хотела с их помощью скрыть тонкий флер какого‑то тайного колдовства. Открыв глаза, я уставилась на серебристый месяц, висящий среди ярких звезд.
В Идорский землях, расположенных на севере Радужного королевства, откуда я родом, небо даже летом казалось каким‑то далеким, неприступным. И цвета оно было другого, да и луна у нас выглядела бледнее. Сегодняшняя ночь, напротив, радовала насыщенными красками: глубокими, сочными и такими красивыми, что, казалось, я могла бы любоваться ими вечно. Вот только все дело портил запах. Приятный, да, но слишком сильный для моего чувствительного обоняния.
Резко поднявшись, обнаружила под собой не железную крышу вагона, а розовый шелк простыней. Удивление схлынуло с приходом осознания: ночь, поезд… да я же в Белозерье, где народ во всем предпочитает красоту и оригинальность. А это значит, что летучий экспресс теперь похож на караван гигантских цветов! И пусть его вид всего лишь внешняя иллюзия, но до чего же она реалистична! Проведя рукой по гладкому лепестку, я восхищенно присвистнула и, поспешно собрав шатер, пока его никто не заметил, снова улеглась в самой сердцевине гигантской розы, раскинув в стороны руки. Теперь до пограничных земель так в образе цветов и полетим.
Преобразившийся поезд стоял рядом с широким перроном, за которым высилось подсвеченное магическими огнями здание вокзала с фигурной надписью на верху «Город Кирасполь — лучший город Белозерской земли!» Красота, скажу я вам, неимоверная! Как бы мне хотелось спуститься вниз и задержаться здесь! А еще обналичить чек и купить себе что‑нибудь из еды, потому что из съестного в сумке осталась всего одна шоколадка. Если бы не указанная в рекомендательном письме дата, я бы непременно устроила себе маленькую экскурсию по привокзальной площади и близлежащим улочкам.
Но страх снова опоздать на экспресс и лишиться шанса на обучение, пусть и на границе с темной империей, был достойной причиной, чтобы остаться лежать на месте и, дыша ртом, любоваться на небо. Синее — синее, красивое — прекрасивое. И такое «низкое», что, кажется, стоит руку протянуть, чтобы поймать в ладонь падающую звезду.
Наверное, я слишком увлеклась созерцанием, потеряв бдительность. Да и аромат роз перебил запах чужаков. Оттого, видать, и пропустила приближение стража. Вернее, его летучего пса: черного, лохматого, с горящими красным огнем глазищами и носом, способным учуять все что угодно, включая одну безбилетную ведьму на крыше цветочного состава.
— Ма — ма! — пискнула я, вскочив на ноги, и… сиганула вниз, инстинктивно применив свою любимую магию воздуха.
— Ведьма! — радостно оскалились сразу две морды. Одна собачья, вторая… кхм. Несмотря на строгую форму, этот представитель силовых структур нашего государства был настолько заросшим и страшным, что я тут же записала мужика в лешие. Особенно после того, как меня перехватила на лету гибкая растительная плеть, непонятно как появившаяся на вокзале. — Молодец, Лютик! — похвалил лиану хозяин. — Держи эту злостную нарушительницу, а то ишь тут… скакать надумала, егоза! — грозно шевеля лохматыми бровями, из‑под которых и глаз‑то не видно было, заявил страж, а потом ласково так добавил: — Я тебе сахарку дам, хороший мой. Дома.
И пленившее меня растение тут же радостно зашуршало листиками, вероятно, предвкушая порцию сладкого. Как именно сия живая флора будет ее поглощать, думать не хотелось. Зато очень хотелось вырваться и сбежать, да только держали меня крепко и отпускать пока что не собирались. Допрыгалась, глупая ведьмочка! Теперь штраф вкатают за безбилетный проезд и… прощай чек, а вместе с ним и мечты о еде и прочих столь необходимых бедной девушке вещах.
— Она? — сверившись с показаниями волшебного блюдца, пробасил страж.
— Не — а, не она, — дернув черной губой, за которой мелькнул внушительных размеров клык, отозвался пес. Меня же передернуло от этого зрелища. С моей‑то фобией, да рядом с такой собакой в воздухе висеть, связанной по рукам и ногам гибким жгутом до противного крепкого растения! Как я еще чувств не лишилась — не знаю. То ли страх удерживал в сознании, то ли желание поскорее решить вопрос со штрафом и, получив расписку, продолжить путь.
— Да, говорю тебе, Черныш: она! Блондинка? Блондинка! — уверенно заявил облаченный в черно — серебристую форму наездник, ткнув пальцем в мою льняного цвета косу, сильно растрепавшуюся в дороге. — Ведьма? А то ж! На крышу забралась, значит, беглая. Зуб даю, она!
— Ты уже три зуба так мужикам в кабаке проиграл, умник. Скоро вставную челюсть заказывать придется, — ворчливо отозвался пес. — Не она это, оттиск ауры не тот, — алые глаза насмешливо сверкнули, изучая дрожащую меня.
— Не я! — подтвердила едва слышно, хоть и не совсем понимала, о чем речь. Но быть загадочной ЕЮ мне хотелось все меньше. Первый страх прошел, сменившись… вторым. А вместе с ним пришло желание действовать. Но… как?!
— Так ведьма же! — гнул свою линию страж. — Эти змеюки подколодные кого хошь вокруг пальца обведут, голову заморочат, иллюзий понавешают… лживое бабское племя. Она это!
— Не она!
— Она!
— Не она! — пес перебирал лапами, стоя на «цветке», леший сжимал кулаки и тряс бородой, а Лютик, продолжая удерживать меня, наклонял листочки то в сторону одного собеседника, то другого, в зависимости от того, чья реплика звучала. Я же под аккомпанемент странной дискуссии тихой сапой пыталась вывернуться из растительного захвата. Но чем больше ерзала, тем крепче становились путы. Лютик бдил, несмотря на всю заинтересованность в беседе своих напарников.
— Ладно! — сдался наездник, хлопнув себя по колену. — Отвезем ее Рэдгруверу, пусть сам разбирается.
Лиана с говорящим псом согласно кивнули. Мое же мнение эту троицу мало интересовало. Для начала мы все вместе спустились на перрон, где курили и дышали воздухом немногочисленные пассажиры, проснувшиеся среди ночи. Потом леший принял меня из объятий Лютика, предварительно связав руки невидимыми путами, и, в очередной раз похвалив услужливую флору, перекинул мое тело поперек седла, затем, обидно хлопнув по заднице, повез на глазах любопытной публики прочь с вокзала.
