Сергей Кочетов - Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ)
— Я Гаузен, а это Ленон, — ткнул пальцем в спутника велит, надеясь, что подобная формальность вернет ученому серьезный настрой.
Ленон, услышав, что его представили, протянул было в знак приветствия свою руку, но ученый ее не взял.
— Не жму руки и не крещусь, — заявил ученый. — Это еще не значит, что я вас не уважаю или не верю в бога.
— А вы думаете, бог есть? — опешил Ленон, не ожидая такого поворота.
— Бога нет! — громко возразил ученый и с удовольствием начал наблюдать выражение нарастающего на лице у Ленона ужаса. — Ушел на обед! — повременив, успокоил ученый, но Ленону от этого стало немногим легче.
— Вообще-то мы не к нему пришли, — перебил Гаузен. — Мы по серьезному делу.
— Вот-вот, приходят тут всякие в институт… Вы, наверное, аспиранты?
Гаузен, хоть и слово было для него незнакомо, не знал, кем еще можно представиться. Так что он просто согласно кивнул. Ленон, невольно подражая Гаузену, тоже усиленно затряс головой.
— Аспиранты, говорите? — весело повторил Христофор Михайлович. — А спирать-то здесь уже давно нечего! Даже микроскопы, кхм, без стекол, — тут ученый начал подозрительно всматриваться в очки на носу Ленона:
— Что-то я вас не припоминаю… Вы здесь недавно?
— Да, мы тут буквально только что. Из свежей партии, так сказать, — ответил за двоих Гаузен.
— Значит, вам не прочитали лекцию о технике безопасности! — воскликнул ученый, довольный своей догадке, и начал:
— Самую большую опасность для рядового сотрудника… Да что там, для всего человечества! Представляют лошади! Лошадь — это очень вредное животное. И злорадное. Иначе с чего бы ему так ржать? — усомнился ученый, неугомонно расхаживая из угла в угол и тыча пальцем в разные стороны. — Такая насмешливость присуща только обезьянам, а вот от них можно ожидать любой подлости. Из-за этой вот гадкой натуры лошадей не то, что в дом — близко к паркету не пускают, не говоря уже о мало-мальски приличном ковре. Навалить кучу — вот единственная щедрость, которую можно дождаться от столь неблагодарного компаньона, как лошадь. А тот, кто не сможет сдержать свое пищеварение, не сдержит и обещание! Потому разговоры о верности лошадей — пустые враки.
При этих словах Ленон в удивлении разинул рот, а Гаузен откровенно заскучал. Он всегда доверял лошадям больше, чем людям, поэтому с первых же слов не воспринял ученого всерьез. Юноша подошел к скелету, напоминающему ему поганца, и решил потрогать его клыки.
— Не тронь! Я только недавно склеил! — предупредил Христофор Михайлович и продолжил свою лекцию:
— Сколько разведчиков в тылу врага кануло без вести, будучи под покровом ночи выданы на растерзание врагу несвоевременным ржанием коня. Протяжный как пила гудок поезда и то приятней этого демонического завывания! Уж если выбирать между «цок-цок» и «тудук-тудук», не раздумывая выбирайте последнее, не жалея никаких денег на билет.
— У моховой бороды совсем мозги заплесневели, — доверительно поведал Ленону Гаузен. Борода ученого была очень густой с обильной проседью по бокам, почти полностью закрывая рот, включая губы, и чем-то действительно напоминала мох.
— Гаузен, как ты можешь так говорить? — возмутился Ленон. — Он ведь стоит прямо перед нами!
— Ничего, ничего, — отозвался ученый. — Я всегда считал ниже своего достоинства прислушиваться к чужим разговорам.
— Вот видишь? — довольно подтвердил Гаузен, не видя за собой вины, а профессор продолжил свою лекцию, не обратив особого внимания на заминку:
— Скачок лошади вызывает перепад с одного бока на другой, приводя также к излишнему давлению на внутренние органы в области седла. Лошадь взобьет кишки в вашем теле, будто сливки в кувшине. Как говорят в консерватории, тили-тили, трали-вали, это мы не Паганини, это вам не Страдивари! Да эта угроза будет почище глобального потепления! И не говорите потом, будто я вас не предупреждал! Ну, чего ты мелькаешь как пятьдесят килогерц? Постой на месте смирно! — окликнул ученый Гаузена, который продолжал разгуливать по кабинету в поисках чего-то, что поможет в его нелегкой миссии.
— Как вы думаете, почему Чингисхан добился столь внушительных успехов в карьере завоевателя? Монголы сеяли на полях вокруг себя смерть и разрушение…
— Извините, а «смерть» и «разрушение» — это что, названия сортов пшеницы? — решил уточнить Ленон, внимательно конспектировавший лекцию в своем блокноте.
— Я вам кто, эстрадный исполнитель Смехаил Пошутинский? Я здесь серьезные вещи рассказываю, молодые люди! — рассердился, что его снова перебили, Христофор Михайлович и перешел к самой сути своего тезиса:
— Монгольская цивилизация не занимает на современной геополитической карте столь значимого, как в былые времена, места. Как вы думаете, почему? Да потому что именно лошади были теми, кто направляли монголов на свершения в прямом и переносном смысле! Монгольская конница — то страшное орудие, которое перемалывало целые популяции — на самом деле была опасна исключительно лошадьми. Профессор Церковномышинский доказал, что монголы, подобно рыбам-прилипалам, лишь размахивали оружием да старались не свалиться на ходу. Они были всего лишь пешками, подчиняющимися разуму, который затаился в узком лошадином черепе.
А если вспомнить про четырех всадников Апокалипсиса, то не останется никакого сомнения, что лошади примут непосредственное участие в организации конца света. Сам Антихрист приедет на апокалипсис верхом на лошади!
— Антихрист? Это который синенький, ядовитый, и от него машина не замерзает? — робко уточнил Ленон.
— Он способен на множество всяких гадостей! — согласился на этот раз ученый, и тут ему в голову пришла другая мысль. — А Наполеона подвело что?
— Морозы? — вспомнил Ленон про батарею Раевского.
— Да конница его и подвела! В битве при Ватерлоо она подло свалилась в овраг! — торжествующе объявил профессор, который видел в лошадях корень мирового зла.
Тут Гаузен, не в силах больше сдерживаться над тем, сколь много значения вкладывает ученый в подобного рода бессмыслицу, так и прыснул со смеху.
— Ты что «ха-ха»? — обиделся Христофор Михайлович. — Я тебе не «ха-ха»! Я ого-го кто! — завозмущался ученый, буравя воздух нацеленным в потолок указательным пальцем. — На эти исследования у меня ушло много времени и усилий, но, как говорят светлые головы из института имени Патриса Лумумбы, без усердного старанья не поймаешь и пиранью.
— А крокодила? — вдруг поинтересовался Ленон, которому поговорка показалась знакомой.
— А крокодила, гм, не словишь в полсилы, — поразмыслив, подыскал ответ Христофор Михайлович.
— А осьминога? — включился в разговор Гаузен.
— На осьминога… Сил надо… — попытался найти подходящие слова ученый, но вскоре сдался. — А осьминоги в Амазонии не живут! Разве что совсем в глубоких озерах, да и то навряд ли. Они там заведутся, как говорят квантовые физики, когда Стивен Хокинг на горе спляшет! Он, кстати, как и я, принципиальный человек, на лошадях совсем не ездит, только на моторизированной коляске.
Но его, несмотря на это, все равно за былые заслуги решили в рыцари посвятить. А когда он добрался до дворца, то все проклял. Здание старое, пандусов нет, и подниматься очень тяжело. Ну и на третьем лестничном пролете он не выдержал и высказался своим наэлектризованным голосом: Вот ведь старая рухлядь!
А придворная челядь это услышала и передала королеве, будто это он ее так обозвал. И вот когда его впустили в королевские покои, Елизавета смотрит, как его скрючило, что он едва пальцем пошевелить может, а потом сочуственно так спрашивает: Ну и кто из нас теперь старая рухлядь? — решил слегка разбавить свое повествование ссылкой на авторитетные источники ученый и вернулся к своей излюбленной теме:
— Фольклор так же не самого лучшего мнения о намерениях лошадей в отношении человечества. Читали про троянского коня из «Одиссеи»? Только ЛОШАДЬ могла выдумать такую гнусную подлость! А еще вспомните «Песнь о вещем Олеге», когда конь даже после своей смерти смог отомстить сиятельному конунгу за то, что тот всю его сознательную парнокопытную жизнь заставлял гнуть хребет под тяжелыми цельнометаллическими доспехами. Как говорится, король мертв… Эмм, как там дальше? А вспомнил! Король мертв! Кто тут тогда на царя крайний?
Вообще, если касаться классической литературы, то она поставила нам три главных вопроса: Кто виноват, что делать и… — тут ученый стал судорожно щелкать пальцами, пытаясь вспомнить последний пункт.
— Кто сказал мяу? — как следует не подумав, решил подсказать Ленон. Христофор Михайлович гневно воззрился на юношу, не понимая, как в голову последнего вообще пришла подобная глупость.
— Нет, кот — это другое дело. Кот — животное полезное, — пристыдил лже-аспиранта профессор. — У известного шахматиста Алехина был кот, которого он таскал на каждую партию. И во время игры кот подсказывал ему все верные ходы. Кстати, в шахматах конь ходит буквой «Г». А это говорит о его предательской натуре и склонности к ударам исподтишка.
