Андрей Синицын - Новые мифы мегаполиса (Антология)
Довольно быстро, впрочем, новички понимают, что почти все бытовые заклинания прекрасно работают и в боевых условиях. По сути, единственные их недостатки — они либо более медленные, либо затрачивают больше Силы, чем специализированная боевая магия. За то время, пока начинающий Иной создает и настраивает «сверло» или прилаживает к физиономии противника «утюг», можно раз десять шарахнуть «тройным лезвием».
Поэтому после краткого интереса к нестандартным способам применения «дробилки» или «вантуза» большинство Иных перестают экспериментировать и начинают пользоваться бытовой магией в быту, а боевой — в бою.
Кроме некоторых Иных. Тех, кто рано или поздно заслужит уважительное звание боевого мага.
Именно они в конце концов постигают главную истину — очень просто и эффектно получается колотить друг друга файерболами или давить Прессом. А еще — очень долго. Потому что противник от тебя этого ожидает. И закрывается Барьером воли, Сферой отрицания, Щитом мага… Вот и стоят друг против друга Светлый и Темный, молотя друг друга заклинаниями, закрываясь от них, порой еще успевая переругиваться при этом. Может быть, оно и хорошо. Все-таки большинство магических поединков ведутся не насмерть, а пока противник не сдастся или не покинет поле боя. Иначе мы бы уже давно сами себя поубивали.
А вот если в бой вступает настоящий боевой маг — то все происходит совсем иначе. Он применяет старую добрую лечебную «ивовую кору» или его развеселую темную вариацию «аспирин». И не ожидающий этого враг внезапно обнаруживает, что температура его тела упала до температуры окружающей среды. Боевой маг не швыряет «тройное лезвие», он использует простенькую «тёрку», которой Светлана делает для Надюшки витаминный салат из яблока с морковкой, а я отчищаю кастрюли, если что-то пригорит… И противник становится на миллиметр-другой тоньше. Сразу со всех сторон. После этого обычно бой никто продолжить не может.
Я, конечно, до настоящего боевого мага не дорос. Но и файерболами уже давно не кидаюсь.
Впрочем, такой файербол, как летящий сейчас в нас, был достоин всяческого уважения. Это был файербол премиум-класса, выражаясь языком менеджеров торговых компаний. Это был Царь-файербол, говоря поэтически. Это был альфа-файербол, как сказал бы биолог. Это был файербол диаметром около трех метров, мог бы заметить очень хладнокровный математик.
Это был обосраться какой страшный файербол!
— Мать твою! — завопил Гесер, выкручивая руль. В минуту настоящего ужаса только русский язык мог передать все его чувства. Я горжусь великой русской культурой!
«Роллс-ройс» рванул влево — как любой водитель, Гесер непроизвольно поворачивал так, чтобы подставить под удар не себя, а соседа. Ничего личного, просто рефлексы.
У меня они тоже были — я ударил руками в стекло, к своему великому удивлению, выбив его наружу, и направил к летящему в нас огненному шару раскрытые ладони. Что я хотел сделать — Сферу отрицания или Щит мага, — я даже и сам не понял. Потому что оказалось, что я уже непроизвольно делаю Пресс — бью в сгусток пламени чистой Силой.
Инстинктивная реакция оказалась удачной. Выдержал бы Щит удар такого мощного файербола или нет — это еще вопрос. Успел бы Гесер уклониться — тоже непонятно. Хороший файербол самонаводится на цель подобно современной ракете.
А вот удар Силой помог. Файербол расплескало во все стороны, будто горящее масло. Какие-то мелкие сгустки пламени ударили и по машине — но Ольга тоже не зевала, нас накрыло полупрозрачной чешуей какой-то хитрой защиты, да и сама машина, похоже, была от души накачана заклинаниями. Пламя стекло вниз, под колеса, и мы проскочили сквозь ревущий огненный шторм.
Как раз вовремя, чтобы увидеть противника.
Мне он ничуть не показался похожим на то описание, что дали полицейские.
Совсем молодой, чуть больше двадцати.
Стройный, светловолосый.
Приятное лицо, очень доброжелательное, какое-то даже благородное.
Одежда светлых тонов (цвет на втором слое Сумрака не разглядишь) и плащ. Честное слово, плащ! Настоящий, развевающийся за плечами, будто у какого-нибудь комиксового Супермена!
Парень стоял и задумчиво смотрел на машину. Не то чтобы с разочарованием… Но с некоторым удивлением.
— Идем, — сказал Гесер, выключая зажигание и выбираясь из-за руля.
Мы с Ольгой последовали за ним. Вне машины холод Сумрака вцепился в нас мертвой хваткой. Дул ровный стылый ветер, вечный ветер второго слоя.
— Кто ты такой и что тебе нужно? — крикнул Гесер.
Парень не ответил. Похоже, он размышлял.
— Ночной Дозор! Выйти из Сумрака! — сказал я, не переходя на крик, но погромче, поубедительнее.
— Иначе мы применим силу, — поддержала меня Ольга.
Парень начал улыбаться. А Гесер вполголоса произнес:
— Вот это я бы не стал говорить, вдруг он сам…
И он действительно все сделал сам. Уж не знаю, что хотел сказать Гесер, но незнакомцу самости было не занимать. Парень развел руками — мне показалось, что он лепит из воздуха новый файербол, чуть поменьше прежнего, но свечения не возникло, хотя какая-то сила в его ладонях мерцала, что-то готовилось…
— «Фриз»! — крикнула Ольга, и я отреагировал на ее слова, как на команду — со всей силы, что была, ударил в незнакомца заклинанием локальной остановки времени.
А что? Если разобраться — гуманно и надежно. Враг обездвижен, беспомощен, но совершенно цел. У нас есть время разобраться и что-то сделать, у него времени нет.
Вот только Ольга вовсе не просила применять «фриз». Она предупреждала о том, что собирается сделать чужак.
Гесер внезапно исчез — похоже, прыгнул вниз или вверх по Сумраку. Ольга гигантским прыжком, которому позавидовал бы не то что Брумель, а даже и голодный вампир, отлетела в сторону метров на десять.
А я остался стоять как дурак прямо под идущим на меня «фризом»…
Но зависнуть посреди Сумрака, мухой в янтаре остановившегося времени, мне было не суждено. Мой собственный «фриз» — куда более слабый, чем у врага, — влетел в несущееся навстречу заклинание. И как это частенько с заклинаниями бывает — они мгновенно взаимодействовали.
Посреди мрачной серой дороги, зажатой между карикатурными деревянными домами, повис сверкающий, будто драгоценный камень, многогранник. Он медленно вращался, оседая вниз, в землю. Силуэт противника за ним дробился на множество крошечных фигурок.
— Старый дурак! — рявкнул Гесер, возникая рядом со мной. Взмахнул руками — за прозрачным кристаллом полыхнуло зеленым пламенем.
— Не стоит так убиваться, шеф, — не удержался я.
И встретил непонимающий взгляд Гесера.
— Рад, что ты способен шутить, но я — о нем. — Гесер кивнул в сторону зеленого огня. — А ты, Антон, на сегодня все запасы удачи явно исчерпал. Сбить «фриз» «фризом» — задачка не из легких.
— О нем? — уточнил я, кивая на парня. Посмотрел на зеленое пламя — оно медленно гасло. — Что это такое?
— Оно его затормозит, — уклончиво, но очень убежденно сказал Гесер.
Зеленый огонь погас.
Парень отряхнул с плаща какие-то липкие зеленые искры и посмотрел на нас. На этот раз — совсем не по-доброму.
— Ого, — сказала Ольга, возвращаясь к нам. — На «Тайгу», значит, мы плюем…
— Что-то страшное грядет, — сообщил Гесер, после чего снял пиджак и бросил его на землю. Он что, на кулачках подраться решил?
Парень, похоже, и против рукопашной ничего не имел — двинулся по дуге, обходя замороженный «фризом» участок пространства. И несмотря на весь его симпатичный, благообразный облик, я как-то очень четко вспомнил слова Пастухова.
«Тигр»…
И в этот момент послышался звук работающего мотора. Боевой маг Жермензон с командой наконец-то нас догнал. Они выскочили из машины, по-моему, даже раньше, чем она остановилась. Гарик с ходу поставил Щит мага, причем судя по мощности — использовав какой-то служебный амулет. Жермензон выдвинулся вперед, Алишер встал за ним, чуть наклонив голову и прижав ладони к сердцу, — похоже, он собирался работать на подхвате, подкачивая Жермензона энергией.
Парень остановился, оценивая диспозицию. Честно говоря, непонятно, что он собирался в такой ситуации ловить — против него было четыре Высших мага, да еще и пара оперативников, пусть и уступающих в силе, но имеющих неплохой боевой опыт.
Жермензон повел рукой — сверху вниз, будто поднимая невидимый груз. Между ним и незнакомцем вспучилась земля. Выросла трехметровым столбом. Столб подрагивал, потом приобрел очертания гротескной человеческой фигуры, рядом с которой боксер Николай Валуев выглядел бы стройным и красивым, пускай и низкорослым, манекенщиком.
Мне доводилось встречаться с големами. Пожалуй, даже чаще, чем я хотел для общего развития. Но вот сотворение голема, причем настолько быстрое, без всяких там заложенных в глину рун и манускриптов, без явного программирования, я видел впервые.
