Андрей Чернецов - Чародей на том свете
— Э-э, да тут вся компания, — пробормотала она, глядя на входящих следом за Упуатом. — Хнум, Тот… Извините, уважаемые Ра-Атум и Исида, я вынуждена вас оставить. Как честная подданная Апопа, да живет он вечно, обязана сообщить о месте сокрытия беглых каторжников. А ты, Проводничок недоделанный, готовься!! — выкрикнула зло. — Я по старой памяти попрошу Судью пригласить меня, когда он будет с тебя снимать твою замечательную шкурку! И вот их посмотреть заставлю! — указала на Даню и шаманку.
И тут же исчезла в легкой вспышке желтого света.
— Истеричка! — прокомментировал Упуат. — Бедный, бедный Меренр, что за жена ему досталась!
— Ты выбросил ее в Дуат?
— Если бы, друг мой! Всего лишь за дверь!
— А что за дела у тебя с Осирисом? За что он должен сделать из тебя чучело?
— Сам не пойму, к чему бы это она Судью приплела. Ладно, там разберемся.
— Перо-то смастерили?
— А как же! — гордо проблеял Хнум и протянул Дане длинный и плоский ящичек из эбенового дерева. — Теперь дело только за Ладьей.
Глава восемнадцатая
ОТДАТЬ ШВАРТОВЫ!
Этот док, что бы там ни говорил Менес, был местом странным и жутковатым. Даже никогда не унывающий Кириешко здесь как-то притих и весь подобрался, словно пантера, готовящаяся к прыжку. Тройка нетеру тоже держалась напряженно. Тот вполголоса читал заклинания; Хнум, вцепившись в ящичек с лжепером Маат, выставил вперед свои смертоносные рога, а Упуат, что называется, рыл носом землю, вынюхивая вражеские следы.
— Что это? — испуганно вскрикнула Эля, шедшая под руку с Данькой, и еще теснее прижалась к парню.
Горовой прислушался.
Какой-то шелест. Словно ветер воет.
— Кто ж его знает? — пожал плечами. — Ветер и ветер. Хотя, говорят, что это стонут души грешников, которым не повезло на Суде.
Девушка поежилась.
— Далеко еще?
— Нет, вон повернем за тот холм, и уже будет река.
Холм, на который указал Даня, тоже был необычным. Формой он напоминал большой ларец. На его вершине высилось каменное изваяние в виде огромной человеческой головы, судя по чертам лица и прическе, женской.
— Могила Осириса, — пояснил Кириешко.
— А ты откуда знаешь? — удивилась эвенкийка.
— Да мне Майонез вчера сказал.
Экс-фараон с ними не пошел, отговорившись занятостью по хозяйству. Путешественники не обиделись. Хозяин «Mena House» сделал для них больше, чем кто-либо из местной братии. Ему уже и так пришла повестка в районное отделение департамента полиции. Серьезного беспокойства этот факт у Менеса не вызвал. После Суда, объявившего его «правогласным», сделать что-нибудь ужасное «кучерявые» Объединителю не могли. Так, штраф или покаяние. Но все равно неприятно.
— Вот только одно мне непонятно, — продолжал Владилен Авессаломович. — Ежели здесь похоронен Осирис, то кто нас судить сегодня будет? И вообще, разве может мертвый умереть? Притом Бог.
— Может, — коротко ответил Даня, припомнив туманные рассказы академика Каплуна. — Здесь все возможно.
— Но Суд?.. — настаивал Кириешко.
— Не лезь поперед батьки в пекло! — гавкнул на него Упуат. — Лучше показывай, где Ладья.
— Ладья, Ладья, — пробурчал капитан. — Я вообще сомневаюсь, что это корыто способно плавать.
Археолог промолчал, но был полностью солидарен с военспецом.
Вчерашняя вылазка принесла ему одни разочарования. После семи часов блужданий по многочисленным докам западного берега Урна им таки удалось разыскать то, что Менес с почтительным придыханием в голосе именовал «истинной Ладьей Миллионов Лет». Увидев ее, Данька просто лишился речи. Кириешко, наоборот, разразился таким шквалом отборной нецензурщины, что парочка бомжующих демонов, решивших перекусить заблудшими в их владения хомо, свалилась на месте в глубоком обмороке. Капитан горделиво посмотрел на дело слов своих, и вся тройка поисковиков поспешила ретироваться из дока восвояси, чтоб не искушать судьбу. А то так, не ровен час, и до Суда живым не доберешься.
— А вот кому пирогов?! — донесся до путников громкий скрипящий голос, показавшийся Дане смутно знакомым. — Напитки на любой вкус! Сикера, водка, финикийское вино!
Лоток с большим морозильным ящиком под выгоревшим старым тентом, украшенным какими-то надписями, стойка с напитками и едой, продавщица за лотком… Да это же…
— Хепри, старина! — с радостным лаем подскочил к лотку волчок. — Ты-то здесь какими судьбами?!
Хнум с Тотом также ринулись вперед и полезли к «членистоногому» торговцу с объятиями. «Жучара» весело поскрипывал в ответ, должно быть, смеялся. Перездоровавшись со всеми, он гордо расправил усы и, став по стойке смирно, гаркнул:
— Боцман Хепри для несения вахты явился! Принимай под свое командование, светлый Ра-Атум!
Данила, шутливо приняв позу Наполеона со скрещенными на груди руками, изрек:
— Служи, братец!
— Ишь, — покачал головой Кириешко, — гоп-команда подобралась. Жук с бараном да волк с журавлем. Кто только на весла сядет? Или как там эта бадья-ладья двигается?
— Ты, соколик, не беспокойся, — прохрипел бывший торговец. — «Месектет» — девочка умная, она сама знает, что да как.
— Попрошу без фамильярностей, — обиделся на «соколика» капитан. — Орел выискался.
— Ну-ну.
Хепри переглянулся с остальными нетеру.
— Кстати, вам известен сегодняшний пароль?
— Пароль? — изогнула брови Эля.
— Ну да, о, Великая чарами, — подтвердил жук. — Обычное дело. Без пароля нас к Ладье не пропустят.
— Вчера без пароля обошлось, — встрял Владилен Авессаломович.
— Вы не пытались взойти на борт, вот он и не понадобился. Эх, надо же так проколоться! Жаль, Языкатый Ху не с нами. Вот тот откуда-то все заклятия и тайные слова знает.
Даня нахмурился, вспомнив о первом дне своего пребывания в Амдуате.
— По-моему, у него возникли разногласия с «кучерявыми». Кажется, для старика они закончились весьма печально.
Он сделал ударение на последнем слове, чтобы всем стало понятно, о чем идет речь.
— Это для Ху-то? — хихикнул Хепри. — Да этот пень сам кого хочешь заболтает. На то и он и воплощенное Слово! Наверное, по своему обыкновению пьянствует где-то…
— Хто пьянствует?! — раздался откуда-то сверху возмущенный вопль, и через минуту, едва не сломав расписной тент над тележкой, которую боцман по инерции катил перед собой, перед всей честной компанией объявился Языкатый собственной персоной. — Хто пьянствует-то, рыло усатое? — кинулся он с кулаками на обидчика. — Да я тут второй день вас караулю! Как о наезде на логово Мехена услышал, так собрал манатки и сюда.
Он выразительно потряс увесистым мешком в руке, в нем что-то жалобно звякнуло. Даньке показалось, что это была пустая стеклотара.
— И ни грамма сикеры в рот не брал! — бил себя в грудь однорогий. — Кстати, о сикере. Не угостите стакашкой? А то чей-то мозги не варят. Нет стакашки, могу и из горла. Мы не гордые.
Боцман обернулся к нетеру, ища у них поддержки. Хнум выудил из заплечной сумки бутылек и протянул его страждущему коллеге.
— Это че, Мастер? — сорвав крышку, подозрительно принюхался к содержимому сосуда Языкастый. — А-а… «Золотые рога», Ху знает! Ху помни-ит…
Он забулькал, заливая пиво себе прямо в глотку.
Эля с широко открытыми глазами наблюдала за эффектом, производимым чудодейственным бальзамом. На первый взгляд в старом алкоголике внешне ничего не изменилось. Ну, разве что на голове вырос второй рог, да плечи расправились. Признаться, — девушка была разочарована. Прочитанная ею аура Языкатого Ху обещала, что преображение может быть более эффектным. Переливалась аура всеми цветами радуги, но более всего преобладали желтый и голубой — цвета творчества.
— Че, дочка, разуверилась в бедняге Ху? — подмигнул ей старик. — Ужо погоди.
И вдруг резко, без перехода, заорал:
— Куда прешь, образина?! Зенки разуй, не видишь, кто перед тобою?!
— Простите, это вы… мне? — растерялась Эйяно и оглянулась на товарищей.
Те смотрели куда-то вперед и в сторону. Девушка последовала их примеру и обомлела.
Посреди дороги, загораживая мощной спиной проход к берегу, у которого скучились старые суда, высился двуглавый дракон. Ростом с девятиэтажный дом, с длинным хвостом, заканчивающимся тяжелой шипастой булавой, с огромными крыльями, грозно шевелящимися в воздухе и закрывающими полнеба. И с придурковатым выражением обеих морд, щерящихся острыми бритвами-клыками.
— Стой, кто идет? — каким-то механическим голосом изрек он.
— А ты будто не признал, Бабаи? — ехидно осведомился Ху.
Звероящер закатил глаза, о чем-то тяжело раздумывая, и внезапно уменьшился раз этак в девять, став ростом с Языкатого (самого рослого среди будущего экипажа Ладьи «Месектет»).
— Снова разбойничаете? — осуждающе покачал завхоз Мехена обеими головами, и при этом они чуть-чуть не стукнулись лбами. — Мало вам наших лабораторий, так еще и Ладью подавай? Нехорошо-с!
