Терри Пратчетт - Стража! Стража!
Он думал о бегущем человеке. И где-то далеко за пределами затуманенной алкоголем памяти, всплыло воспоминание о мальчике, бегущем чтобы не отстать.
И шепотом он сказал. — Неужели никто из них не убежал?
Сержант Двоеточие закончил оглашать указ и посмотрел на сгрудившуюся вокруг враждебную толпу.
— Не обвиняйте в этом меня. — сказал он. — Я только читал написанное. Я этого не писал.
— Это же человеческое жертвоприношение, вот как. — сказал кто-то.
— В человеческом жертвоприношении нет ничего плохого.
— сказал священник.
— Ах, в соответствии со сказанным. — быстро сказал первый собеседник. — Из соответствующих религиозных соображений. И использовать осужденных преступников и тому подобное. <Большинство религий в Анк-Морпорке по-прежнему практикует жертвоприношения, за исключением того, что им совершенно нет необходимости этого делать, ибо они превосходно обходятся без этого. Городской закон гласит, что для должны использоваться только осужденные преступники, но с этим всегда было все в порядке, ибо в большинстве религий отказаться от добровольца на жертвоприношение является преступлением, караемым смертью .> Но это сильно отличается от того, чтобы швырять человека дракону только потому, что тот голоден.
— Вот это дух! — сказал сержант Двоеточие.
— Налоги — это одно дело, но сжирать людей — совершенно другое.
— Хорошо сказано!
— Если мы все скажем, что не согласны, то что может с этим поделать дракон?
Валет открыл рот. Двоеточие тут же прикрыл ему рот ладонью и торжествующим жестом поднял вторую руку вверх.
— Это именно то, что я всегда говорил. — сказал он. Людей, сплотившихся воедино, невозможно сжечь.
Раздался хор одобрения.
— Подождите минутку. — медленно сказал маленький человечек. — Насколько нам известно, дракон обладает только одним достоинством. Он летает вокруг города, сжигая людей.
Я совсем не уверен, что предлагаемое вами, сможет его остановить от этого.
— Да, но если вы все будем протестовать… — дрогнувшим голосом сказал первый собеседник.
— Дракон может сжечь любого. — сказал Двоеточие. Он решил еще раз разыграть своего новую козырную карту и гордо добавил. — Людей, сплотившихся воедино, невозможно сжечь.
Хор голосов выразил одобрение менее громко. Люди берегли силы для одолевавших забот.
— Я не совсем уверен, что понимаю, почему ему этого не удастся. Почему бы ему не сжечь всех людей и перелететь в другой город?
— Потому что…
— Груда. — сказал Двоеточие. — Ему нужны люди, чтобы приносили сокровища.
— Да-а.
— Но тогда, сколько ему нужно?
— Что?
— Сколько людей ему нужно. Я имею в виду, из всего города. Вполне возможно, что ему совсем не нужно сжигать весь город, а только самую малость. Откуда нам знать, какую именно часть?
— Послушайте, это становится глупым. — сказал первый собеседник. — Если мы все будем ходить вокруг да около проблемы, то мы никогда ничего не сделаем.
— Я просто хотел сказать, что нужно сперва все хорошо обдумать. Например, что случится, даже если побьем дракона?
— Продолжайте! — сказал сержант Двоеточие.
— Нет, серьезно. Какова же альтернатива?
— Для начала, человеческое существование!
— Как вам угодно. — сказал маленький человечек. — Но я убежден, что один человек в месяц гораздо лучше по сравнению с тем, что нам перепадало от наших руководителей. Припомните Нерша Лунатика? Или Хихикающего Лорда Смайнса и его Смеющуюся Дубинку?
Раздался гул голосов, подтверждающих правоту собеседника.
— Но они были свергнуты! — сказал сержант Двоеточие.
— Отнюдь нет. Они были умерщвлены.
— Одно и то же. — сказал Двоеточие. — Полагаю, никто не собирается умерщвлять дракона. Для этого потребуется, как я думаю, не только темная ночь и острый нож, чтобы увидеть конец дракона.
Мне приходилось видеть, о чем думает капитан, подумал он. Ничего удивительного, что он всегда должен был выпить после того, как задумывался над подобными вещами. Мы всегда колотим сами себя, даже приступив к делу. Дайте любому жителю Анк-Морпорка большую палку и он забьет сам себя до смерти.
— Посмотрите сюда, вы, маленький гаденыш, с набитым ртом. — сказал первый собеседник, поднимая маленького человечка за воротник и выкручивая ему руку. — Случилось так, что у меня три дочери, и я не желаю, никоим образом, чтобы их кто-нибудь сожрал, благодарю покорно.
— Да, и людей, сплотившихся… воедино… невозможно… сжечь.
Голос Двоеточия дрогнул. Он заметил, что большинство присутствующих уставились в небо.
Мерзавец, подумал он, видя как все рассуждения пошли насмарку. У него такая мягкая поступь, ноги как в фланели.
Дракон устроился поудобнее на коньке крыши ближайшего дома, взмахнул пару раз крыльями, зевнул и вытянул шею, вглядываясь в происходящее на улице.
Счастливый обладатель дочерей стоял, с поднятыми руками, в центре быстро расширяющегося круга пустеющей мостовой. Маленький человечек вырвался из его замершей руки и метнулся в ближайшую подворотню.
Внезапно почудилось, что во всем мире нет более одинокого человека, напрочь лишенного друзей.
— Я вижу. — тихо сказал он. Он бросил сердитый взгляд на любознательную рептилию. Дракон казался совсем не воинственным. Он просто смотрел на человечка с усиливающимся интересом.
— Мне все равно! — закричал тот, его голос отражался от стен, раскатываясь эхом в наступившей тишине. — Мы бросаем вам вызов! Если вы убьете меня, то можете точно так же убить всех нас!
Раздалось шарканье ног людей, которые не были убеждены в полной непогрешимости сказанного.
— Мы должны оказывать вам сопротивление, понимаете! кричал человечек. — Все, без исключения. Как там гласит этот лозунг о единстве, а, сержант?
— Э-э. — сказал Двоеточие, чувствуя как спина покрывается корочкой льда.
— Я тебя предупреждаю, дракон, человеческий дух…
Они так никогда не узнали, что это было, или по крайней мере, что он подумал о том, что это было, впрочем возможно поздней ночью в бессонные часы кое-кто из них мог припомнить дальнейшие события и испытать внезапное, ошеломляющее прозрение, до мельчайшей детали, что иногда кое-что забывается о человеческом духе, а именно то, что в надлежащих условиях, он бывает благородным, мужественным, чудесным, но всегда, даже когда вы беретесь за него вплотную, только человеческим.
Дракон выпустил струю пламени, охватившую человека по грудь. Краткий миг он был виден слепяще-белым силуэтом, пока черные, обуглившиеся останки не рассыпались маленькой кучкой на оплавившиеся булыжники мостовой.
Пламя исчезло.
Толпа стояла, замерев как статуи, не зная, то ли стоит оставаться на месте, то ли бежать, тем самым обратив на себя внимание.
Дракон бросил взгляд на толпу, пытаясь увидеть, что они собираются делать дальше.
Двоеточие почувствовал, что являясь единственным представителем власти среди гражданского населения, он обязан принять на себя командование в сложившейся ситуации. Он откашлялся.
— Что ж. — сказал он, пытаясь удержать предательскую дрожь в голосе. — Леди и джентльмены, прошу вас двигаться в этом направлении. Двигайтесь. Не стойте. Пожалуйста, проходите.
Он размахивал руками, утверждая свою зыбкую власть, в то время как люди нервно разбегались прочь. Краем глаза он видел красные языки пламени на крыше и свивающиеся спиралью вспышки в небе.
— У вас что нет домов, куда бы вы могли отправиться? проквакал он.
Библиотекарь на корточках выполз в Библиотеку, вернувшись в день сегодняшний. Каждый волосок на его теле ощетинился от ярости.
Он открыл толчком дверь и выпрыгнул наружу, в пораженный страхом город.
Кое-кому почудилось, что наихудшим ночным кошмаром для них было появление взбешенного Библиотекаря.
С полицейским значком.
* * *Дракон совершал медленный полет над ночным городом, лениво помахивая крыльями. В этом он совершенно не нуждался.
Тепловые потоки давали ему подъемную силу, вполне достаточную для этого.
Огни полыхали, охватив весь Анк-Морпорк. Между многочисленными горящими зданиями и рекой образовались цепочки людей с ведрами, так что ведра начали изменять свой путь и похищаться. На самом деле вам совсем не нужно было ведро, чтобы поднять мутную воду реки Анк — для этого было достаточно сети.
Вниз по течению реки команда прокопченных людей лихорадочно работала над тем, чтобы закрыть огромные, проржавевшие ворота под Бронзовым Мостом. Они представляли последнюю защиту Анк-Морпорка от огня, с тех пор как тот потерял ясные очертания и незаметно, шаг за шагом перешагнул за городские стены. Там внизу человек мог задохнуться.
На мосту работали те, кто не смог или не захотел убегать. Большинство же, покинув ворота города, направились к прохладным, покрытым туманом равнинам.
