Терри Пратчетт - Стража! Стража!
— Но, поймите, мы всегда были довольно мирными и более или менее процветающими…
ТЫ ХОЧЕШЬ ПРОДОЛЖАТЬ ПОДОБНОЕ СОСТОЯНИЕ ДЕЛ?
Сила мысли швырнула Обычного на колени.
— Конечно. — ответил он.
Дракон роскошным жестом выпрямил когти.
Тогда это необходимо не мне, это твоя забота, — подумал дракон.
А сейчас уйди прочь с моих глаз.
Обычный согнулся в поклоне, как только эта мысль коснулась его.
Дракон сполз с бесценной груды, вспрыгнул на край одного из больших окон и разбил витраж головой. Многоцветный витраж основателя города низвергся фонтаном обломков. Длинная шея высунулась наружу, обозревая вечерний город и поворачиваясь как стрелка компаса. В городе зажигались первые фонари. Звуки городской жизни, наполненной людским дыханием, создавали атмосферу непрекращающегося гула, стука и бормотания.
Дракон глубоко, с наслаждением вдохнул воздух.
Затем он перевалился всем телом через подоконник, вышиб плечом остатки оконной рамы и взмыл в небо.
— Что это? — спросил Валет.
Это был шар, шерстяной на ощупь, и когда его ударяли, то издавал дребезжащий звук, как линейка по краю стола.
Сержант Двоеточие постучал по предмету.
— Я сдаюсь. — сказал он.
Морковка с гордостью вытащил предмет из кучи порванных пакетов. — Это торт. — сказал он, подложив руки лопаткой под предмет и с трудом вынимая его. — От моей матери. — Он пытался положить его на стол, не оставляя следов своих пальцев. — Ты его можешь есть? — сказал Валет. — Ему понадобилось несколько месяцев, чтобы сюда добраться. Думаю, что он должен был сильно зачерстветь.
— Ах, он сделан по специальному рецепту гномов. — сказал Морковка. — Торты гномов не становятся черствыми.
Сержант Двоеточие предпринял очередную попытку постучать по предмету. — Полагаю, что нет. — согласился он.
— Он невероятно питательный. — сказал Морковка. — Практически волшебный. Секрет передавался из рук в руки от гнома к гному в течение столетий. Один маленький кусочек и вы не захотите ничего есть весь день.
— В рот больше ничего не полезет? — сказал Двоеточие.
— Гном может пройти сотни миль с подобным тортом в рюкзаке. — продолжал Морковка.
— Бьюсь об заклад, что сможет. — мрачно сказал Двоеточие. — Бьюсь об заклад, что он все время будет думать:
«Черт возьми, надеюсь мне удастся отыскать что-нибудь еще, чтобы поскорее поесть, иначе придется опять лопать этот проклятый торт.» Морковка, для которого ирония значила нечто связанное с металлом, поднял свое копье и после нескольких впечатляющих рикошетов попытался разделить торт на четыре приблизительно равные части.
— Вот. — торжествующе сказал он. — По одному куску на каждого из нас, и один для капитана. — Он задумался над тем, что он сказал. — Ах. Простите.
— Да. — категорически сказал Двоеточие.
Они некоторое время посидели в тишине.
— Мне он нравился. — сказал Морковка. — Жаль, что он ушел.
Опять настала тишина, весьма похожая на предыдущую, но более глубокая и гнетущая — Я полагаю, что теперь вы будете исполнять обязанности капитана. — сказал Морковка.
Двоеточие затеял спор. — Я? Но я не хочу быть капитаном! Я не могу думать. Все эти размышления не стоят всего этого, лишних девяти долларов в месяц.
Он побарабанил пальцами по столу.
— Это все, что он получает? — сказал Валет. — Я думал, что офицеры катаются в деньгах.
— Девять долларов в месяц. — сказал Двоеточие. — Мне довелось видеть платежную шкалу. Девять долларов в месяц и два доллара довольствия на плюмаж. Только он никогда этого не требовал.
— Он никогда не был типом, что носит плюмаж. — сказал Валет.
— Вы правы. — сказал Двоеточие. — Дело в том, что капитан, понимаете, я когда-то читал в книге… знаете, у нас у всех в теле содержится алкоголь… натуральный алкоголь, понимаете? И даже если вы не прикоснулись ни к единой капле в жизни, ваше тело все равно его производит… но капитан Бодряк, понимаете, он относится к тем людям, у которых тело не производит его естественным способом. Как-будто он родился в состоянии не допив двух рюмок до нормального.
— Бог мой. — сказал Морковка.
— Да… так что если он трезвый, то он трезвый по-настоящему. Пень, так они это называют. Знаешь, каково это, когда просыпаешься утром, после того как ночь напролет просидел на горшке, Валет? Да-а, так вот он чувствует себя так все время.
— Бедняга. — сказал Валет. — Я и не подозревал. Ничего удивительного, что он всегда такой мрачный.
— Потому он всегда пытается догнать, Просто он никак не может принять правильную дозу. И конечно… — Двоеточие бросил взгляд на Морковку. — он был унижен женщиной. Подумайте, ни за что он потерпел унижение.
— Так что мы сейчас будем делать, сержант? — спросил Валет.
— Ну ты подумай, что придет в голову капитану, если он узнает, что мы едим его торт? — сказал Морковка. — Это был бы стыд и позор оставлять торт черстветь.
Двоеточие пожал плечами.
Старшие молча расселись за столом, в то время как Морковка торил свой путь сквозь торт, усердно заглатывая и переваривая куски, подобно ковшовому экскаватору, вгрызающемуся в меловую гору. Даже если бы торт оказался состоящим из нежнейшего суфле, они все равно не имели ни малейшего аппетита.
Они обозревали грядущую жизнь без капитана. Она казалась мрачной, даже без драконов. Если назвать, что же нравилось в капитане Бодряке, то он обладал стилем. Это был циничный, попахивающий шантажом стиль, но он им обладал, а они нет. Он умел читать длинные слова и складывать. Даже в этом проявлялся его стиль, по-своему. Он даже напивался, в своем стиле.
Они пытались растянуть минуты, пытались продлить время.
Но ночь пришла.
Для них не оставалось надежды.
Они должны были выходить на улицы с обходом.
Было шесть часов. И не все было в порядке.
— Мне не хватает Эррола. — сказал Морковка.
— Он ведь принадлежал капитану. — сказал Валет. — В любом случае леди Рэмкин лучше знает как за ним ухаживать.
— Но это не значит, что мы можем разбрасывать здесь все что угодно. — сказал Двоеточие. — Даже ламповое масло. Он ведь умудрился выпить даже ламповое масло.
— И шарики нафталина. — сказал Валет. — Целую коробку с шариками нафталина. Кто бы захотел полакомиться шариками нафталина? А чайник. И сахар. Он с ума сходил от сахара.
— Хотя он был чудесный. — сказал Морковка. — Дружелюбный.
— Ах, Я согласен с вами. — сказал Двоеточие. — Но на самом деле это плохо, что вам приходится каждый раз выпрыгивать из-за стола, когда домашний любимец икает.
— Мне будет не хватать его маленькой мордочки. — сказал Морковка.
Валет громко высморкал нос.
Громкий стук в дверь эхом раскатился по комнате. Двоеточие поднял голову. Морковка встал и отворил дверь.
Два солдата из дворцовой стражи с высокомерным нетерпением ожидали под дверью. Они сделали шаг назад, увидав Морковку, который был вынужден пригнуться, чтобы заглянуть за притолоку, плохие новости, вроде Морковки, разносятся быстро.
— Мы пришли огласить вам указ. — сказал одни из них. Вы должны…
— Что это за свежий рисунок у вас на нагруднике? — вежливо спросил Морковка. Валет и сержант выглядывали из-за его спины.
— Это дракон. — сказал более юный стражник.
— Король-дракон. — поправил старший.
— Эге-ге, я вас знаю. — сказал Валет. — Вы Черепушка Мальтун. Живете на Жеманной улице. Ваша мама делала конфеты от кашля, упала в готовую смесь и померла. Я никогда не ем конфеты от кашля, ибо вспоминаю вашу маму.
— Привет, Валет. — без энтузиазма обратился стражник.
— Бьюсь об заклад, что ваша старая мамочка гордилась бы вами, с драконом на жилете. — пустился в рассуждения Валет. Стражник бросил на него взгляд, полный возмущения и ненависти.
— А новые перья на вашей шляпе. — невинно добавил Валет.
— Этот указ вам предписано прочитать. — громко сказал стражник. — А также развесить на всех углах. Согласно приказа.
— Чьего? — спросил Валет.
Сержант Двоеточие сгреб свиток своей похожей на ветчину ладонью.
— В виду того, что. — медленно читал он, водя трясущимся пальцем по буквам. — Это угодно Дэ-Рэ-Кэ — дракону Кэ-о — королю королей и А-Бэ-Сэ-О-Лэ — на его широком розовом лбе выступил пот. — абсолютному, вот как, Пэ-Рэ-АВэ-И-Тэ-Лэ-Ю, правителю…
Он впал в мучительное молчание, медленно водя ногтем по пергаменту.
— Нет. — наконец сказал он. — Это же неправильно? Он же не собирается кого-нибудь сожрать?
— Потреблять. — сказал старший из стражников. — Это все часть общественного… общественного соглашения. — деревянным голосом сказал его помощник. — Малая цена, которую мы платим, я уверен, что вы с этим согласитесь, за безопасность и защиту города.
— От кого? — спросил Валет. — У нас еще не было врага, которого мы не могли бы подкупить или дать взятку..
