Валентин Леженда - Непобедимый эллин
Старикашка закатывал глаза, дрожал всем своим дряблым телом, высоко вскидывал руки и приседал.
Скрип старых костей тоскливо разносился над унылым пустынным берегом.
Притаившиеся за большим валуном Геракл с Софоклюсом держали военный совет.
— Нет, я его всё-таки хрясну, — гневно настаивал на своем упрямый сын Зевса.
— Нельзя, ни в коем случае нельзя, — не сдавался историк. — Дедушка старый, может скопытиться. Еще ненароком в царство Аида отойдет, ищи его потом свищи среди бледных полей асфоделов.
— Хорошо, — уступил могучий герой, — тогда я его хрясну лишь слегка…
— И слегка не годится… Вообще не нужно никого бить. Всё можно решить миром.
— Ой-ой-ой! — отчаянно донеслось от берега.
Греки как по команде с любопытством выглянули из-за камня.
Вещий старец Нерей, сильно запрокинув назад свое худое туловище, раскорячился в весьма нелепой позе, и оставалось загадкой, как это он ухитряется держать равновесие, стоя на немощных худых ногах.
— Помоги-и-и-ите… — жалко проблеял дряхлый физкультурник, — я не могу разогнуться…
— Ага! — обрадовался Геракл. — Дедка весьма кстати разбил паралич, сейчас он нам всё расскажет.
Прятаться более не было смысла, и сын Зевса, уже не скрываясь, подошел к вопящему старику.
— Эк тебя, отец, перекосило! — восхитился могучий герой, с улыбкой глядя на прорицателя. — В твоем возрасте занятия физкультурой весьма опасное развлечение.
— Помоги, мил человек, — заканючил старец, — будь так добр… ох… разогни меня обратно…
— Что я тебе, Асклепий? — обиделся Геракл.
— Ну… ох… пожалуйста.
— Хорошо, но взамен ты мне, старый пенек, расскажешь, как попасть в сады Гесперид!
— Расскажу-расскажу, — поспешно пообещал постанывающий Нерей, — только разогни…
Сын Зевса вздохнул и, взяв старика за узкие плечи, медленно выровнял тщедушного дедка, придав физкультурнику строго вертикальное положение.
— Ох-ох-ох, — заохал Нерей, растирая худые плечи. — А ведь всего и хотел-то разок окунуться.
— Наверное, из-за любви к морю тебя и называют морским старцем? — предположил подоспевший Софоклюс.
— Нет, что вы? — беззубо улыбнулся прорицатель. — Зовут меня так вовсе не из-за этого, просто я родственник Посейдона.
— Далекий? — полюбопытствовал Геракл.
— Да нет, — отозвался Нерей. — Посейдон мне дядя… троюродный… по моей матери… приемной…
— Так мы с тобой, считай, родственники! — обрадовался сын Зевса. — Вот так дела!
— Ладненько, — махнул рукой прорицатель. — Сейчас я немного окунусь и затем расскажу вам, как добраться до волшебных садов Гесперид.
— А давай наоборот, — предложил Геракл, наметанным глазом заметив трех белых акул, вертляво круживших у самого берега, — сначала ты расскажешь нам, как пройти до садов, ну а затем сполоснешься…
— Хорошо, твоя взяла, — сдался Нерей. — Всё спешите, молодые да горячие. Я тоже вот таким был лет этак девяносто назад. М-да… Идите к самому краю земли через Ливию и Египет. Там, где купол неба соединяется с землей, и найдете вы владения атланта Атласа!
И, сообщив сие, вещий старец с залихватским гиканьем колченого помчался к набегающей на берег морской воде, где его уже битый час с большим нетерпением поджидали проголодавшиеся белые акулы.
Сокрушенно покачав головой, Геракл снял с плеча крепкий золотой лук, и уже через минуту голодные хищники плавали кверху брюхом вокруг радостно плескавшегося в море безумного дедка.
* * *Сын Зевса сделал пару коротких звонков на Олимп, и вот они вместе с Софоклюсом уже стремительно мчатся по безлюдным угрюмым равнинам далекой Ливии.
— Знаешь, Геракл, ты всё не перестаешь меня удивлять! — восхищенно произнес историк, как-то странно глядя на правящего колесницей героя.
— Да? И чем же я тебя так безмерно удивляю?
— В отличие от прочих греческих крети… то есть, прости, героев ты способен на совершенно бескорыстные благородные поступки, не имеющие почти никакого отношения к твоим официальным подвигам.
— Ну, ты и сравнил! — возмутился сын Зевса. — Что значит это твое «в отличие от прочих греческих героев»? Нет никаких прочих героев! Я один, великий и непобедимый, единственный достойный герой Аттики!
— Вот так всегда, — грустно улыбнулся историк. — Если бы не твоя феноменальная мания величия и уникальнейшая способность всё портить, цены бы тебе как ДЕЙСТВИТЕЛЬНО великому герою Греции не было!
— Ни хрена не пойму, что ты там мелешь, — гневно отозвался могучий герой. — Все эти разговоры мне не по душе. Заткнись, или пойдешь дальше пешком.
— Ну вот, а я что говорил? — тихо вздохнул хронист…
Вдалеке замаячила пограничная застава, вернее, огромное бревно, преграждавшее дальнейший путь. Рядом сидел великан, вяло поигрывая на свирели.
Остановив колесницу, Геракл достал из висевшего на поясе мешочка с золотом блестящий новенький талант и небрежно швырнул его великану.
— Слышь ты, образина, кончай дудеть, освобождай дорогу!
Гигант перестал играть, с удивлением воззрившись на сына Зевса.
— Я Антей, сын Посейдона и богини земли Геи. Как ты смеешь, смертный, так со мной разговаривать?!
— Ха-ха-ха… — басом рассмеялся могучий герой. — Нет, вы только посмотрите на эту наивную обезьяну. А знаешь ли ты, жертва жестокой природы, чей я сын?
— Не-а, — честно ответил Антей.
— Я великий сын Зевса, владыки богов и повелителя смертных! — с пафосом возвестил Геракл.
— Ух ты! — непонятно чему обрадовался великан. — Какой славный мне встретился противник, а то бегают тут всякие недомерки, псиной воняют…
С этими словами Антей снял правую сандалию и с отвращением отодрал от нее, как показалось грекам, труп рыжей лишайной собаки.
— Фу, какая гадость! — с омерзением поморщился великан, отбрасывая в сторону полураздавленное тщедушное тельце.
— Какой я тебе противник, убожество? — гневно вскричал сын Зевса. — Пойди проспись, сатиров пьянчуга, да я тебя одной левой уложу! Да ты вообще представляешь своей тупой башкой, на кого пифос катишь?!
— Представляю! — ответил Антей, опуская мощный кулак на золотую колесницу эллинов.
Но Геракл отреагировал быстрее, выставив вверх острое копье.
— У-а-у-ва-а-а-а… — взвыл великан, хватаясь за пробитую руку.
Герой спрыгнул с колесницы и, не теряя драгоценного времени, ударил Антея под коленную чашечку.
Гигант вскрикнул и с грохотом упал на землю. Однако дальше произошло нечто уж совсем из ряда вон выходящее. Великан выдернул из руки застрявшее копье, и кровоточащая рана тут же, на глазах у изумленных греков, затянулась.
— А-а-р-р… — зарычал Антей, вновь бросаясь на Геракла.
Сын Зевса ловко отскочил в сторону, ставя противнику подножку. На этот раз великан брякнулся мордой оземь и тут же получил от Геракла огромным камнем по затылку.
Но и это не остановило придурка.
«Что-то здесь не чисто, — подумал сын Зевса, ломая Антею левую ногу. — Если размышлять логически, то… Ведь мать идиота богиня земли. Значит… Ну, конечно же, она питает его своей силой!»
— Ой-я-я-я… е-о-о… — завизжал великан, снова падая на землю и нецензурно выражаясь.
— Так его, так его! — азартно кричал прыгающий в колеснице Софоклюс.
Геракл победно улыбнулся и, вскочив в боевую повозку, несколько раз переехал катающегося по земле Антея.
— Ну что, может быть, для начала хватит?
— У-у-у-у… — тихо подвывал воинственный великан, вправляя себе сломанную шею.
— Сатир его побери! — уже не на шутку разозлился сын Зевса, когда Антей в очередной раз твердо встал на ноги. — Значит, хочешь по-плохому, ну, сейчас я тебя…
Выскочив из колесницы, Геракл провел молниеносную серию сокрушительных ударов: по почкам, по печени, в нос и в челюсть противника.
Великан покачнулся.
Сын Зевса ухнул и, схватив гиганта за туловище, поднял его над землей.
— Мама-а-а-а… — жалобно заверещал Антей, яростно дубася великого героя кулаками по голове.
Но силы в этих ударах было не больше, чем у немощного морского старца Нерея. Догадка Геракла, как ни странно, оказалась верна.
— Немедленно опусти меня на землю! — плаксиво потребовал барахтающийся в воздухе великан. — Я теряю свои силы. Мама, какого сатира?..
— Ага, обделался! — улыбнулся Геракл и, повернувшись к историку, зычно бросил: — Софоклюс, давай тащи какой-нибудь булыжник.
Хронист не растерялся и, подобрав с земли увесистый камень, зазвездил им испуганному великану аккурат промеж глаз.
Орудие древнегреческого пролетариата не подвело.
— Фух! — Сын Зевса швырнул бесчувственное тело врага в небольшую, случившуюся неподалеку расщелину. — А ты говоришь, увеселительная прогулка…
Вернувшись к дороге, могучий герой пинком отбросил преграждавшее путь бревно и пошел поглядеть на труп раздавленной Антеем собаки, ибо животных Геракл очень любил.
