Валентин Леженда - Непобедимый эллин
Сын Зевса предусмотрительно отошел в сторону.
— Мать моя Гея! — взвыл историк, брякаясь оземь. К счастью, ветки затормозили падение, иначе ученый наверняка свернул бы себе шею.
Геракл забрал у хрониста яблоко и, потерев его о львиную шкуру, мрачно напомнил:
— Осталось еще два!
С мучительными стонами Софоклюс снова вскарабкался на золотой ствол.
* * *— Вот и все подвиги! — грустно улыбнулся сын Зевса, когда в снежном мареве за спиной растаял удивительный дворец атланта Атласа.
— Пожалуй, этот подвиг оказался для нас самым выгодным, — алчно добавил Софоклюс, что-то пряча за пазухой заснеженной накидки.
Заподозрив неладное, Геракл остановил колесницу и, стащив на дорогу отбивающегося ногами хрониста, содрал с него верхнюю одежду.
На девственно белый снег посыпался добрый десяток волшебных яблок, огромная охапка золотых листьев и пара длинных отломанных веток.
— Трусость и воровство глубочайшие из человеческих пороков! — нравоучительно возвестил могучий герой, выдергивая из-за пояса ивовую хворостину.
— Нет-нет, не на-а-а-а-до-о-о-о… — заголосил брыкающийся Софоклюс.
— Надо, историк, надо… — твердо ответил Геракл, перекидывая хрониста через колено и с удовольствием приступая к очередной экзекуции.
— Ну, что там внизу? — поинтересовался Зевс, лопавший, сидя на троне, засахаренную клубнику в вине.
— Из-за снега ни хрена не видно! — пожаловался сидевший за телескописом Эрот.
Громовержец щелкнул липкими пальцами, нажимая под троном маленькую золотую педаль.
— О, теперь значительно лучше! — обрадовался Эрот, когда белая пелена внезапно исчезла.
— Как там мой сынуля?
— Порет личного хрониста.
— Что, очередной воспитательный момент ?
— Он самый.
— Как я понимаю, золотые яблоки он уже раздобыл.
— Причем намного больше, чем надо, — захихикал Эрот. — Что ж, миссия Геракла с триумфом завершена!
— К сожалению, нет, — мотнул головой Зевс, вылавливая из прозрачной емкости ягоду покрупнее.
— Как так? — Бог плотской любви в замешательстве переглянулся с лежащим у трона Гермесом.
— Подвиги продолжаются! — лукаво прищурился Громовержец. — Я так решил…
— Но…
— Никаких «но»! Сынуле нужно как следует прославиться. Особенно теперь, когда недоношенный Эврисфей больше не имеет над ним власти.
— Что ж, тебе виднее, — кивнул Эрот. — Но учти, Гераклу твое решение может сильно не понравиться…
Глава двадцатая
ПОДВИГИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ: ГЕРАКЛ И ЭВРИТ
Что там ни говори, но Геракл, если обещал кому что, слово всегда держал.
Вот почему, блестяще завершив свой последний, двенадцатый подвиг, сын Зевса устремился в Микены, решив лично передать недоношенному Эврисфею золотые яблоки Гесперид.
Жаль было, конечно, что уволился Копрей, но ведь рано или поздно могучему герою всё равно пришлось бы встретиться со своим временным хозяином, дабы свернуть тому его поганую шею. Истинное ликование переполняло Геракла, ибо наконец(!!!) освободился он от власти болезного мерзавца. Правда, всемогущие боги пока не спешили дарить герою обещанное бессмертие и забирать на Олимп, но сын Зевса по этому поводу особо не огорчался. Всему свое время. Почему бы еще немного не погулять по Греции. Кто знает, будут ли потом божественные родственники отпускать могучего героя расслабиться в землях смертных? То-то и оно!
— Заодно, — вслух заявил Геракл, — посмотрим на неприступную крепость Эврисфея…
Крепость отыскали на окраине Микен. Мощные, сложенные из огромных отесанных глыб стены окружал глубокий ров с дурно пахнущей водой. Подъемный мост был убран, на высоких сторожевых башнях ни души.
Сын Зевса несколько раз объехал крепость, но еще одного входа (черного) не нашел, что несколько противоречило поздней греческой архитектуре.
— Ну и что дальше? — пожал плечами Софоклюс. — Летать наша колесница, к сожалению, не умеет.
Остановившись напротив поднятого моста, могучий герой озадаченно пощипал бороду.
— Где-то здесь за стеной есть подъемный механизм. Если бы мне удалось попасть из лука в деревянную палку, заклинивающую коловорот с цепью, мост тогда бы опустился сам собой…
— Пустая трата времени… — безнадежно махнул рукой историк.
Геракл придерживался несколько иного мнения.
Сняв с плеча верный божественный лук, сын Зевса наложил на тетиву длинную стрелу и послал ее точнехонько в дыру в стене, откуда разматывалась ржавая, державшая мост цепь.
В крепости кто-то громко вскрикнул, и мост со скрипом пошел вниз.
— Ну, что я говорил! — победно ухмыльнулся герой.
За опустившимся мостом была преграждавшая путь медная страховочная решетка.
По внутреннему дворику крепости, затравленно оглядываясь, ковылял раненный стрелой в зад перепуганный стражник.
— Эгэ-гэй! — залихватски выкрикнул сын Зевса, пуская колесницу напролом.
Встав на дыбы, лошади начисто снесли смехотворную решетку, и Геракл беспрепятственно ворвался в крепость.
Никакого сопротивления, к своему глубочайшему разочарованию, герой не встретил.
Вокруг не было ни души.
Дверь, ведшая в главную башню крепости, оказалась заперта.
Но сын Зевса лишь зловеще рассмеялся, мощным плечом высаживая хлипкую преграду.
— Я иду-у-у-у… — в боевом запале проревел Геракл, несясь по узкой каменной лестнице, которая вела (скорее всего) в главную резиденцию недоноска…
В спальне Эврисфея царил интимный полумрак.
Пахло совершенно непередаваемым букетом разнообразных целебных трав. Практически все стены были заняты маленькими полочками, уставленными всевозможными баночками, сосудиками, ступками и прочими имевшими непосредственное отношение к медицине предметами.
На низкой, заваленной подушками кровати спал маленький горбатый старик в не очень опрятной одежде.
— Это что, и есть Эврисфей?! — возмущенно вскричал могучий герой.
— Сильно сомневаюсь, — покачал головой Софоклюс и принялся настойчиво будить горбуна.
Со стуком покатился выпавший из руки незнакомца пустой винный кувшин.
— Эй, уважаемый, проснись…
— Да идите вы… к Минотавру… — сквозь сон пробурчал горбун, переворачиваясь на другой бок.
— Он идиот? — уточнил Геракл, пряча в ножны верный меч, которым ему так и не удалось отсечь Эврисфею голову.
— Нет, он пьяный идиот, — ответил историк и принялся неистово тормошить старика.
Горбун с большой неохотой проснулся.
— Ой, вы кто? — испуганно вскрикнул он. — Грабители?
— Я великий Геракл, сын Зевса! — оскорбленно ответил герой. — А это мой верный хронист Софоклюс.
— Геракл! — завопил горбун, окончательно проснувшись. — Не может быть, ТОТ САМЫЙ ГЕРАКЛ?
— Угу, — мрачно буркнул сын Зевса. — А ты кто таков и где недоносок Эврисфей?
— Я несчастный слуга Эврисфея Тэний. — Горбун слез с кровати и смущенно улыбнулся. — Вот, нализался на радостях до зеленых сатиров
— Что же тебя так обрадовало? — поинтересовался Софоклюс.
— То, что нет больше ненавистного издевателя, моего хозяина! — радостно пояснил слуга.
— Как нет?
— Сегодня утром при большом стечении народа его свезли в психиатрическую лечебницу на Аргосе. У меня до сих пор звучит в ушах его визгливый крик «хроно-синкластический инфундибулум, хроно-синкластический инфундибулум…». Он это повторял без конца, как заведенный, когда его насильно сажали в специально приплывший с Аргоса корабль. Матросы так с ним намучились! Пока веслом по голове не дали, Эврисфей не заткнулся.
— Как же так? — расстроенно проговорил Геракл. — Ведь я клятвенно обещал свернуть мерзавцу шею!
— Судьба, — покорно вздохнул Тэний, — великая плутовка.
— Но как всё это произошло? — продолжал свои расспросы неугомонный Софоклюс. — Почему Эврисфей сошел с ума?
— Вопрос риторический, — улыбнулся слуга, — если учитывать то, что мой хозяин и прежде был слегка не в себе от всех этих ужасных лекарств. Но ваш керинейский баран окончательно доконал беднягу. Эврисфей хитростью заманил копытное в подвал и там его запер. Но божественный механизм за несколько дней разобрал каменную кладку и вырвался на свободу. Говорить ему в подвале было не с кем, а тем для приятных бесед у него накопилось предостаточно, вот он и набросился на хозяина моего Эврисфея, который тронулся умом уже через десять минут…
— Да, этот механизм кого хочешь доконает, — согласился с горбуном могучий герой. — Жуткая участь постигла Эврисфея, ну и поделом ему…
— Кстати, — спохватился Софоклюс, — а этот керинейский баран случайно где-нибудь поблизости не бродит?
— Нет-нет, что вы? — всплеснул руками горбун. — Баран сбежал. По слухам, познакомился с каким-то странствующим по Греции глухонемым и ушел вместе с ним в Пелопоннес.
