Евгений Якубович - Программист для преисподней
Неожиданно его выступление было прервано. Совин, как всегда находившийся в гуще событий, взобрался на сцену и отобрал гитару у Олежека. Он схватил его за грудь и начал трясти. Ветер доносил в микрофон обрывки фраз: «стервятник… я же объяснял… как ты посмел именно сегодня?..».
Ситуация становилась все более неприглядной, когда Каценович потряс головой, и туман перед глазами рассеялся. Олежек, как ни в чем не бывало, продолжал петь их изуродованную «Звезду». Совина на сцене не было, он никуда не вылезал, а сидел рядом с Каценовичем. Только вот разве что слова про стервятника он, действительно, говорил. Тихо так говорил, чтобы слышали только они вдвоем. Ошеломленный Каценович повернулся к Совину:
– Мне сейчас привиделось, что ты поднялся на сцену и набил ему морду.
– Эх, дружище, – задумчиво пробасил Сова, – набить морду – дело нехитрое. Если бы это помогало, здесь полгоры сидели бы с расквашенными мордами. Уж в жюри, по крайней мере, точно есть пара-тройка морд, на которые у меня кулаки чешутся.
Его прервали громкие аплодисменты. Олег закончил петь и спускался со сцены. Он, еще стоя на сцене, разглядел среди зрителей наших друзей, но не подошел к ним, а затесался в толпу, что крутилась позади столика жюри. Там он, похоже, чувствовал себя в безопасности.
– Вон, видишь, и Олежек это понимает. Сейчас все уляжется, мы успокоимся, и он объяснит нам, что это совершенно разные песни, и что нам остается наш вариант. Мы же сами сказали, что здесь, на фестивале, мы ее петь не будем. А он считает, что надо было обязательно спеть про Хабибулина. И будет прав, и ничего мы ему не сможем сделать. Даже обвинить в том, что украл песню, не можем: вот она, тема, у всех на глазах все произошло. Ну, одновременно написали похожие песни, так ведь это нормально, вместе отреагировали на трагедию. Где там твои «По жопе»?..
– Какие жопы? – оторопело спросил Каценович.
– «Родопи» твои где, говорю. Сигареты давай, – уточнил Совин. Он взял сигарету из сильно похудевшей пачки, прикурил, привычно спрятав спичку в необъятной ладони, и глубоко затянулся. – Видишь ли, самое обидное во всей этой истории то, что он нас лишил нашей песни. Ну, не смогу я теперь ее петь, хоть ты меня режь. Я точно знаю, начнем петь, а перед глазами будет стоять эта сволочь. Да еще помахивать лауреатским дипломом.
– Что, ему еще и лауреата за это дадут?
– Думай сам. Ты уже видел Увалова в деле. Какие у него критерии, тоже понял. Большинство членов жюри смотрят ему в рот. Даже если не согласны, то отношения портить не станут. А Олежек всегда ездит за дипломом, он их собирает.
– На фига ему столько? Ну, победил в паре конкурсов, понял, что тебя приняли, ну и хватит по конкурсам выставляться. Не спортсмены же, медали копить.
– Ах ты, простая душа. Как это зачем? У него конкретная цель – выступать от Госконцерта. А там нужно и рекомендации, и справки, и определенное количество официальных выступлений. И есть там еще какая-то дополнительная ставка для лауреатов, вот он и старается набрать нужное количество дипломов. Это ты у нас лопух, все за идею поешь.
– А ты? – обозлившись, сказал Каценович, – Ты ради чего поешь, и вообще на фестивали ездишь? Тоже какие-то свои интересы преследуешь? А меня одного тут за дурака-энтузиаста держат?
Каценович с удивлением заметил, что еще немного, и он перестанет контролировать себя, и скатится в неуправляемую истерику.
– Стой, – резко, чуть не закричав, повысил голос Совин, – Молчать, поручик!
Он достал из кармана все ту же бутылку, вытащил пробку и протянул Каценовичу:
– На вот, отхлебни немного.
Каценович выпил, достал сигарету и закурил. Успокоился.
– Ну, вот и хорошо, – Совин обнял Каценовича, прижал к себе. – Все в порядке.
Он посмотрел на друга, который блаженно зарылся в его пуховку, усмехнулся и добавил:
– Все будет хорошо, мужик. Ты спрашиваешь, зачем я на фестивали езжу? Да вот, мужиков настоящих повидать, таких как ты или Мишка. Затем и езжу. Кстати, – добавил он чуть погодя, – я говорил тут кое с кем, Мишку твоего у Увалова отобьют. Будет он петь в заключительном концерте, обещаю тебе.
Уставший от переживаний Каценович выбросил недокуренную сигарету, улегся поудобнее и закрыл глаза. Сон, наконец, сморил его. Спал он долго. Когда проснулся, концерт уже кончился, и зрители разошлись. Внизу, в лагере, были слышны голоса: там готовили еду, собирали палатки, потихоньку готовились к отъезду. Должны были подойти автобусы и увезти всех в город, на заключительный концерт.
Здесь же, на опустевшей Горе, валялись обрывки бумаги, пустые бутылки и консервные банки, целлофановые пакеты, какие-то деревяшки и черт знает что еще. Несмотря на все просьбы, объяснения и приказы, всегда было одно и то же. После концерта фестивальная гора выглядела так, будто сверху на нее вывалили грузовик мусора, и он, скатившись по склону, расположился на нем вместо ушедших зрителей.
Все это означало, что завтра сюда приедет команда хмурых парней из городского клуба туристов, и молча и привычно соберет со склона весь мусор. Что можно, сожгут, остатки аккуратно закопают поглубже. И к вечеру, когда на склоне не останется мусора, их лица разгладятся, и они, довольные, уедут домой.
Все это значило так же и то, что через пару недель примятая трава выпрямится, ветер и дождь заровняют следы от стоявшего здесь палаточного городка, зарастут травой потухшие костры, и гора останется в своем первозданном виде. И все вернется в свое обычное русло, разве прибавится чуть седых волос, да наметится новая морщинка под глазами. И останутся новые песни, которые так хорошо петь с друзьями. И всегда остается возможность снова бросить все дела, взять отпуск за свой счет и поехать через всю страну в переполненном плацкартном вагоне. Чтобы разбить палатку в лесу и сидеть у костра, и слушать, и петь песни, и просто общаться. И, может быть, опять просидеть полночи с другом и написать с ним новую песню. «Все это меня еще ждет», – сказал себе Каценович, и пошел вниз к дороге, где уже гудели автобусы.
Глава 18
…Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…
…И сказку выбрал он с печальною развязкой…
(Из песен разных лет)Я вновь очутился в своем кабинете. Время здесь не менялось, по-прежнему было около трех часов дня. Я перестал удивляться временным парадоксам. Вполне достаточно других забот.
– Привет, я вернулся, – сообщил я вслух своему невидимому помощнику и консультанту. Я до сих пор толком не понимал, что такое я сотворил себе в помощь. Мысленно я продолжал называть его компьютером, хотя вслух этого уже не говорил: это немыслимое, точнее, – мыслящее существо имело характер капризного ребенка и уже намекало мне, что компьютером его называть не стоит.
– Ну и как?
– Похоже, медиум идеальный. Мне было очень уютно. Но почему именно Каценович? Он ведь даже живет не в столице. Как я через него выйду на Сергея?
– Александр Леонидович, я вас предупреждал, что это будет непросто. Я обследовал более сотни личностей: начал с компании Арика, затем постепенно расширял круг, пока не наткнулся на него. Я уверен, с ним вы прекрасно поладите.
– Я тебе доверяю, хотя и не уверен, что ты не задумал что-то еще. Я здесь стал старым и мудрым. И теперь знаю, что никто ничего не делает просто так, все преследуют свои, не совсем понятные мне цели.
– Ах, Александр Леонидович, дорогой, мой! – рассмеялся компьютер. – Это не мудрость, а паранойя. Расслабьтесь, и получайте удовольствие от того, что у вас есть.
Странное предложение, но делать нечего.
– Ну, хорошо, – согласился я, – у меня есть Каценович, который живет в другом городе, в двухстах километрах от столицы.
– Сто восемьдесят шесть километров, если считать от главпочтамтов. А от границы одного города до ближайшей окраины другого не больше ста семидесяти пяти, – перебил меня голос из-под потолка.
Не зря я зову его компьютером, что-то от калькулятора в нем все же есть.
– Ты, арифмометр-переросток, не перебивай меня! Какая разница: двести, сто пятьдесят? Что, мне сажать его в автобус и вести в столицу к Сергею? Или послать Сергею телеграмму с просьбой немедленно выехать в пригород, чтобы узнать важную информацию, касающуюся его жизни?! Прямо бульварный детектив.
– Не будем горячиться, – примирительно сказал компьютер. По моему тону он понял, что игры закончились. – Завтра утром Каценовича отправят в командировку в столицу, на курсы повышения квалификации.
– А как он встретится с Сергеем?
– Курсы рассчитаны на месяц. Каценовича в столице знают. Я имею в виду компанию Арика, и всю эту среду. В ближайшие выходные Каценовича пригласят к Арику на домашний концерт. Там будет и Сергей. Остальное – дело техники. Вашей, Александр Леонидович, техники.
Я согласно кивнул. Компьютер продолжил:
– Я отправлю вас в любой момент их реальности. Можно прямо сейчас отправиться в дом Арика, в тот момент, когда концерт завершится. Самое время спокойно поговорить с Сергеем.
![Гарри Гаррисон - Билл — герой Галактики на планете Бутылочных мозгов [на планете закупоренных мозгов]](/uploads/posts/books/144947/144947.jpg)
