Андрей Белянин - Ангел быстрого реагирования
— С сегодняшнего дня есть.
— Ага... Где Загреус? — Фанес с подозрением огляделся.
— Последний раз я видел его в «Абсенте». Возможно, он до сих пор там пьёт.— Эрос оперся локтями о край фонтана. Вода с него лилась ручьями, но ему это, по всей видимости, никаких неудобств не доставляло.
Голуби вдруг разом вспорхнули, заслоняя небо тучей шелестящих крыльев. Некоторое время птичье торнадо вращалось на месте, а потом из него возникла некая фигура в ослепительно-белом одеянии, точно с рекламы отбеливающего стирального порошка.
— Жалкое зрелище,— сообщил новоприбывший, откинув со лба золотистые волосы. Его прекрасно очерченные губы презрительно кривились.— Маклер и гулящая девка... — Он окинул взглядом Эроса и Фанеса.— Воистину жалкое зрелище.
За его плечами радужное мерцание обрисовывало размытый контур огромных крыльев.
— Позёр,— снисходительно фыркнул Эрос, поведя точёными плечиками.— А что такого дурного в проститутках? Они играют важную общественную роль.
— У вас, господа, серьёзные проблемы,— издевательски продолжал ангел.— Руководство весьма недовольно, я бы даже уточнил, «весьма» — это слишком слабое слово. Что можете сказать в свое оправдание, ангелочки?
— Тоже мне, было бы о чём говорить, ну развлеклись мы немного под конец сезона,— буркнул Фанес, с деланой небрежностью махнув рукой.
— Только не «ангелочки»! — тут же огрызнулся в ответ Эрос, скрестив руки на мокром бюсте.— Ангелок — это ты, а мы творческие Божьи создания. Как это говорится: крутые мужики. Дошло до тебя, ангелок на побегушках?
— Или крутые тёлки,— тихо пробормотал Фанес.
С губ крылатого посланца не сходила слащавая усмешка.
— Ну-ну... посмотрим, куда денется эта ваша «творческая одарённость», когда вы запоёте где-нибудь в последнем ряду среди трёх сотен других хористов. Сопрано,— мстительно уточнил ангел с плохо скрываемым удовлетворением.— Одиннадцать нелегальных зачарований. Три из них закончились неразрешённым внебрачным сексом! Об остальных эксцессах даже вспоминать грех. У вас сутки на то, чтобы прибрать за собой весь этот бардак. А если нет... Его Святейшество Абалидот предпримет надлежащие меры.
Произнося эти слова, ангел сбросил на землю что-то блестящее, а потом исчез в облаке сивых перьев. Одурелые голуби врассыпную опустились на ступени Двора Артура и на стоящую на крыше этого здания фигуру голого Гермеса, который с каменным спокойствием демонстрировал небесам фигу.
— Паршивец. «Надлежащие меры», видите ли! И где только он такой древний словарь нарыл? — прокомментировал Эрос, вылезая из фонтана. Фанес начал преодолевать ограду в обратном направлении. Эрос наблюдал за его стараниями, а когда напарник зацепился полой пиджака об остриё и разорвал подкладку, сухо подвёл итог: — Все мужики безнадёжны.
Потом уселся на каменном бордюре и поднял ноги над головой, чтобы вылилась вода из высоких, до половины икры, сапожек.
— Эрос, неужели женские гормоны тебя совсем разума лишили? — пропыхтел Фанес, поднимая с земли блестящую металлическую пластинку.
— Да что ты, я прекрасно себя чувствую,— возразил Эрос, снимая с уха каменного морского конька крохотную серебряную сумочку. Потом подошёл к калитке из кованого железа и без всяких усилий открыл ее. Фанес решил пропустить его замечание мимо ушей. Эрос, как и всегда, впрочем, был оптимистично настроен, полон непринуждённого очарования и охренительно действовал на нервы.
— А собственно, чего ради он нам чип оставил? — задумался Фанес, глядя на серебряную пластинку, густо покрытую сетью тонких, как волос, золотых ниток.— Нам ведь только развоплотиться и... — Он небрежно прищёлкнул пальцами.
Секундой позднее по просторной площади разнёсся вопль взбешённого бога:
— Заблокировал меня! Он меня заблокировал! О, чтоб его чёртов птичий грипп прихватил!
Эрос с философским видом слушал изощрённые проклятия, которые так и сыпались из уст его приятеля. Положение, разумеется, было не слишком удобным, но и не трагическим. Фанес реагировал, как всегда, преувеличенно и истерично. Ну и что за трагедия, если они на некоторое время застряли в людских телах? Эрос даже был вполне доволен своим теперешним обликом. Красивый перед, не дурной зад, возможно, всё вместе слегка недотягивает по размеру до античных стандартов, но вполне-вполне.
— Похоже на то, что моё приключение с изменением пола продлится несколько дольше,— подвёл итог Эрос.
— Да ведь это дерьмо даже к считывающему устройству не подходит,— исходил желчью Фанес, разглядывая свой мобильник.— Орнитологическое недоразумение хреново, и он ещё хочет нам нос утереть! Это ж чип к стационарке! Вот блин...
— Веди себя прилично. Корректнее было бы сказать «дама широкого потребления»,— сообщил Эрос, поправляя маечку. Его волосы быстро сохли, из влажных макаронин превращаясь в массу тёмных пружинок.
— В конце концов, нас поставят наблюдать за брачными циклами пингвинов! — продолжал жаловаться Фанес.
— Кажется, они неплохо степуют...
* * *
Классик утверждал, что «человек — это звучит гордо». Для двух невезучих божков любви это слово — «человек» — прозвучало как раз болезненно. Если б кому-то захотелось докопаться до истоков оного дела, то они обнаружились бы в глубоком прошлом, добрых пару веков назад, когда Абалидот — крупная рыба в христианских небесах — протолкнул свой закон об Angelidae. Angelidae, или Ангелоподобные, то есть все неземные создания, божки и божества; когда-то их баловали поклонением верные приверженцы, но потом, с появлением Истинного и Единого Господа, им оставалось только блуждать в одиночестве по разным измерениям, нищим и покинутым. Разумеется, о них следовало позаботиться и с точки зрения моральной, и — что ещё важнее — материальной, как это принято с бедными родственниками. А прежде всего — вернуть их на путь праведный, к общему благу небесной общественности, поручив, например, полезную работу во славу Господа, аминь.
Правда, значительная часть слуг Господних назвала выводы Абалидота псевдогенетикой и попыткой «взять на сиротку», тем не менее под это постановление попала добрая пара тысяч языческих оппортунистов, которым уже давно никто не то что свечки, но и огарка не поставил. Таким образом, Эрос и Фанес получили тёпленький уголок в раю у печки и места инспекторов по делам Любви и Родственных Чувств, а также право на пару служебных крыльев и использование безлимитного метафизического Интернета. Известное дело, что приверженцы должны множиться, иначе в течение одного поколения любой культ провалится — причём даже не к чёрту в тартарары, поскольку в чёрта тоже кто-то должен верить, а в некое нелепое и тревожное НИЧТО. Итак, Абалидот, божеский министр, заведовавший людской сексуальностью, раздваивался, троился и даже десятерился, лишь бы только люди плодили новых верующих — разумеется, вполне пристойно и согласно с регламентом. А поскольку большинство древних греческих, римских, вавилонских и даже египетских божков плодородия очень даже могли поспособствовать в этом деле, Его Святейшество облёкся облаком толерантности и с воистину небесной снисходительностью поглядывал на их маленькие развлечения — например, на традиционное празднование открытия европейского сезона в последнюю майскую ночь. Известно ведь, что май — это месяц влюблённых, а 1 июня — Международный День ребёнка. Каждый год веселились в другом городе, и к празднующим присоединялись даже «любители» из неевропейского культурного ареала, например индуистская Камадева, прекрасно себя чувствовавшая в Индии и Тибете.
Таким вот образом однажды вечером Фанес и Эрос оказались в Центральной Европе в изумительном административном образовании, именуемом Троеградие и на самом деле состоящем из трёх городов — Гданьска, Сопота и Гдыни, а также в телах некоего шатена, украшенного красными подтяжками, и юной девицы в чёрной коже и лайкре.
И ничего дурного бы не случилось, если б они не потеряли контакт с действительностью где-то между развесёлой гулянкой в сопотской «Мандаринке» и Длинной Набережной в Гданьске.
— Последнее, что я помню,— это как ты пробовал ходить по водам Мотлавы,— сказал Фанес, усаживаясь на ступени.
— И как у меня получалось? — заинтересовался Эрос, занимая место рядом с ним.
— Средненько. Вода тебе доходила почти до колен.
— Странно. Ведь тут она наверняка погуще, чем в Генисарете.— Эрос на секунду задумался над свойствами воды из гданьского канала. Тем временем Фанес всё глубже погружался в депрессию.
— Ну и что теперь? Оборудование у меня дома, а я ведь туда не попаду в теперешнем состоянии.— Он натянул и щёлкнул своей красной подтяжкой.— А у тебя как?
Эрос для проверки подвигал плечами.
