Олег Шелонин - Эвританские хроники
Из кухонного блока выскочил мохнатый клубок, метнулся в кладовку, погромыхал там и вынырнул обратно с большими садовыми граблями:
– Место!
Кирон отпустил колдуна и по-пластунски пополз к домовому.
– Еще раз помешаешь нам бабки заколачивать, – посулил Филя, яростно терзая граблями патлатую гриву бога, – я эту чесалку разверну – и со всего размаху!
– Чуть-чуть пониже, – блаженно простонал Кирон.
– Я понимаю ваши проблемы, – испуганно покосился на «киску» ИОМФ, – но канатная дорога – это слишком дорого! Наш король устами Кузьмы Филимоныча четко сказал: «Сребреник золотой бережет!»
– Сыночек, – всхлипнул домовой, – весь в меня! Я знал, что мои гены…
– И почему я тебя не кастрировал двадцать лет назад? – простонал Фарадан. – Это мой бизнес. Дай оторваться!
– Есть альтернативный вариант, – опомнился домовой, закидывая грабли на плечо. – Канатную дорогу мы намагичим, как и договаривались, за тысячу, а ноу-хау – чтоб не дразнить противника – заменяем местными аборигенами.
– Это мысль, – задумался Фарадан. – Вместо двигателя ставим колесо, и пусть ребятишки ногами поработают.
– Так им же тоже платить надо, – простонал староста.
– Вот дурачки, – ухмыльнулся Кирон. – Если б я не был занят настройкой одного чудика на нужный лад, чтоб он скорее шею себе свернул, такую идею подсказал бы…
– После твоих идей Эвританию тысячелетиями восстанавливают…
– Что за идея? – насторожился ИОМФ.
– Это ж золотое дно – ваше колесико. Ставки, тотализатор, кто быстрее… За два дня все окупите!
– Пятьдесят процентов мои!!! – завопил Филя. – За идею!!!
– Сорок мои, – немедленно среагировал староста, – а десять – на нужды королевства. По рукам?
– Угу, – шлепнул по раскрытой ладошке Фарадан. – А мне что останется? – возмутился вдруг он.
Вопрос прозвучал в пустоту. Староста уже улепетывал со всех ног, а Филя сделал вид, что у него появились срочные дела на кухне, и молниеносно испарился, бросив грабли на бога.
Фарадан вздохнул и пошел магичить дорогу. Давши слово, как говорится… Но почему опять даром?!! С расстройства он не заметил блаженной улыбки на усатой морде Кирона.
– Настроил, – засмеялся бог, – у мальчика, кажется, планка падает. Ну, давай, герой! Вперед!!!
Мантикора сжалась в комочек, готовясь прыгнуть сквозь пространство…
– С дороги!!! Я за своего Кузю…
Дорогу разбушевавшемуся герою преграждали перепуганные насмерть амазонки. Кирилл не понимал, что с ним творится. Да, друзья ему дороги – о чем речь? И в храм он пойдет, само собой, но что за дикие приливы необузданного гнева – неизвестно на кого и неизвестно за что? Солнце уже скрывалось за деревьями, бросая последние лучи на слабо мерцающий храм с наглухо закрытой дверью.
– Герой, – вцепилась в юношу Пантейя, – подумай о судьбе Эвритании! Ты сейчас не в том состоянии, чтобы идти туда. Ты за них боишься! А значит… – Царица осеклась. Кошачья физиономия на майке Кирилла умильно хлопала глазками и облизывалась, глядя прямо на нее. – А значит, тебе надо остаться… – выдохнула амазонка. Твоя душа этого требует.
– Моя душа требует другого, – рванулся герой. Рванулся так сильно, что майка осталась в руках Пантейи. Пытаясь удержать равновесие, юноша нелепо взмахнул руками, зацепив по дороге амулет царицы. Цепочка, взметнув копну черных волос царицы, слетела с ее шеи, и герой Эвритании кубарем вкатился в храм, на пороге которого и происходила разборка. Майка в руках Пантейи обиженно мявкнула. Изображение на ней застыло. Где-то далеко, в Ничейных Землях, Кирон повторил то же самое, тяжело вздохнул и пошел мешать Филе готовить ужин.
«А как же?..» – Слегка ошарашенный Кирилл обернулся. Дверь, которую он больше часа пинал ногами, была на месте и по-прежнему заперта. Единорог радостно заржал.
– Вот это чья работа, – догадался юноша, гнев которого моментально улетучился, – ясненько. Надеюсь, и с выходом проблем не будет. Так. Главное – сосредоточиться, вытащить отсюда своих обормотов и стырить артефакт. Иначе Пантейя обязательно сюда прорвется. – Кирилл затолкал единорога в карман джинсов и принялся озираться. – Хотя хозяевам, кажется, уже не до гостей.
Тут он был прав. По залу, стены которого были сделаны из того же голубоватого марева, метался пухленький мужичок в пестром халате, причитая и размахивая руками, как сумасшедший. Периодически он срывал с головы белоснежную чалму, бросал ее на пол и начинал рвать на себе волосы, посылая в пространство проклятия.
– Не могу я помочь вашему горю, уважаемый? – вежливо поинтересовался Кирилл.
Мужичок подпрыгнул как ужаленный:
– Кито пустыл?
Кирилл пожал плечами.
– А, какой тэпэр разница! Слюшай. – Глаза мужичка внезапно сверкнули. Он торопливо напялил чалму на уши. – Можэт, ты пугатся будэш? Нэмножко. Ну совсэм нэмножко, а? Я тэбэ чего хош. Вот… вот… хочеш жэнщин? Пэри! Лубит будэт! Вах! Такой красивый лубов ты еще нэ видэл!
– Ну, это как сказать. Вообще-то я еще не знаю, как у вас в Эвритании любят, а вот у нас…
Юноша невольно вспомнил порнуху, ежедневно льющуюся с экранов телевизора, камасутру, с которой ознакомился в свое время из чистого любопытства и, надо сказать, долго над ней ржал…
– Наш лубов лучше, – убедительно сказал мужичок. – Двэр видыш?
В голубом мареве проступила дверь.
– Лихо, – хмыкнул Кирилл.
– Думай! Ты думай – я смотру, потом я думай – ты смотру.
– Давай, – согласился Кирилл.
Мужичок подскочил к двери, распахнул ее и застыл с отвисшей челюстью, уставившись на немыслимый клубок тел.
– Падажды, дарагой. Одын малэнкий дэл ест, – выдохнул он и нырнул внутрь.
«Малэнкий дэл» затянулся минут на двадцать, которые Кирилл использовал для изучение храма. Изучать, в принципе, было нечего. Голый пол и мерцающие стены, сквозь которые Кирилл протолкнуться не смог.
– Уф! – Мужичок выполз из двери, прихрамывая на обе ноги и держась за поясницу. – Нэт, – честно признался он, делая приседания с наклонами, чтобы восстановить двигательные функции, – мои так нэ могут. Слюшай, а пугатся нэ будэшь? Ну хот нэмножко, а? Нэмножко пугайся и умирай, да? Вот прэдстав. Дэв. Чорный, балшой… страшно?
– Нашел чем пугать, – засмеялся Кирилл, – ты бы наш телик посмотрел, когда там ужастики крутят да фантастику разную – сразу б коньки отбросил. А у нас все это детишки смотрят. И ничего, не пугаются. Привыкли.
– Пакажи!
– Смотри!
Мужичок подскочил к той же самой двери, распахнул и сразу же захлопнул, навалившись на нее всем телом. Чалма приподнялась над головой. Волосы стояли дыбом.
– Слюшай, ваш телик лэчить нада, да? Савсэм балной. Дэти тоже лэчить. Как такой нэ пугайся?
– Что есть, то есть, – вынужден был согласиться Кирилл, – кое-кого на ОРТ не мешало бы подлечить. – Юноша мечтательно сжал кулак, но тут же опомнился. Удар у него был крепкий, а вдруг кто-нибудь там, на Земле, уже схлопотал в челюсть? – Давай знакомиться, что ли? Меня зовут Кирилл.
– Сайд ибн Салим аль-Бахили.
– Сайд, да еще и ибн… Не возражаешь, если я тебя буду звать просто Саид?
– Нэ возражай… Слюшай, Кирилл, а ты кито такой?
– Гость.
– Вах! Пачему сразу нэ сказал!
Мужичок хлопнул в ладоши, и на полу появилось что-то наподобие ковра-самобранки, заваленного самыми разнообразными восточными сладостями и яствами, в окружении горы шелковых подушек.
– Гость святой дэл. – Хозяин широким жестом предложил Кириллу располагаться с удобствами. Юноша не возражал. – Тост…
Саид осекся, лихорадочно шаря глазами по дастархану.
– Я этот завхоз зарэжу! Джафар!!! Гдэ вино, ослиный твой голова?
Из марева выполз Джафар, промычал что-то нечленораздельное и развел руками. Так как полз он на четвереньках, то нос, естественно, ткнулся в пол.
– Гдэ вино, порождэний блудливый шакал и упрамый ослиц?
Из мычания, донесшегося в ответ, Саид с Кириллом с трудом поняли, что на вино они могут губы не раскатывать, ибо сей благородный напиток полностью востребован оч-ч-ченно симпатичным клиентом, который в одиночку его потреблять категорически оказался, так что на мужскую половину обслуживающего персонала храма хозяин и гость могут тоже не рассчитывать. Закончив свою речь, Джафар умудрился оторвать физиономию от пола и с достоинством на карачках удалился обратно в голубое марево – обслуживать оч-ч-ченно симпатичного клиента.
Кирилл старательно сохранял невозмутимое лицо, с трудом сдерживая рвущийся наружу смех. «Оч-ч-ченно симпатичного клиента» он вычислил молниеносно и теперь искренне сочувствовал хозяину.
– Джамиля! – Красный от стыда Саид решил, видать, реабилитировать себя в глазах гостя иначе.
– Нет ее! – откликнулся из марева звонкий девичий голосок. – Она на работе.