Юлий Буркин - Остров Русь 2, или Принцесса Леокады
Глава пятая.
О том, как я отговорил Стаса подглядывать за Богом, а потом мы снова столкнулись с непечатными проблемами в космосе
Все было, как когда-то, давным-давно, когда мы стартовали из музея — треск, рев, перегрузка… Но на этот раз мы были умнее, и невесомость не застала нас врасплох. Мы были пристегнуты ремнями безопасности, и никакого неудобства, кроме ощущения, будто падаешь или качаешься на качелях, я не испытал. Еще о невесомости напоминал мешочек с финиками, который выплыл из-под кресла и болтался теперь у меня перед самым носом.
Но мне, честно говоря, было неспокойно. В голову лезли самые неподходящие мысли. Я вспомнил, например, как Шидла когда-то объяснял мне, что хроноскаф был сделан сфинксами одноразовым. А мы на нем уже сколько туда-сюда мотаемся — и сейчас, и в детстве… С другой стороны, раз до сих пор не развалился, может, и еще немножко выдержит.
Я посмотрел на часы, было одиннадцать тридцать, значит, торможение хроногравитационного генератора нужно было включать в полпятого. Тут Стас потянулся к кнопке, над которой был нарисован глаз.
— Погоди! — остановил я его.
— А чего ждать? — удивился он. — Давай на космос посмотрим.
— Еще неизвестно, что мы там увидим.
— Почему неизвестно? Звезды, Землю…
— Ты чем слушал, когда Шидла объяснял? Перемещение в заданное время происходит в гиперпространстве мгновенно. Но сейчас время задано не было, и торможение не включилось автоматически, поэтому мы «по инерции» летим в будущее, находясь сейчас вне времени и пространства.
— То есть нигде и никогда?
— Вот именно.
— Слушай, я хочу на это посмотреть, — снова потянулся Стас к кнопке.
— Не надо! — схватил я его за руку. — Мало ли как это выглядит? Вдруг мы ослепнем или с ума сойдем?!
— А вдруг мы там Бога увидим?
— Тогда точно ослепнем или с ума сойдем!
— А если нет? — упрямился Стас.
— Если Богу будет надо, чтобы мы его увидели, мы его и так увидим. А подглядывать за ним нехорошо!
— Хм… — задумался Стас, потом вздохнул: — Ну, ладно, допустим. Потерплю.
Только я отпустил его руку, как он тут же треснул по кнопке. Я даже рассердиться не успел. Корпус в некоторых местах растаял, образовав иллюминаторы. Но Бог в них не появился. И космос тоже. Вместо этого по стеклу, словно по экранам испорченных телевизоров, бежала быстрая бестолковая черно-белая рябь.
— Болван же ты все-таки! — сказал я.
— Зато мы с тобой, Костян, теперь первые люди, которые видели гиперпространство!
Ну что с него, с дурака, возьмешь?
— Ну и как, нравится? — только спросил я.
Стас, изображая интерес, минут пять упорно смотрел на помехи, потом все-таки снова нажал на кнопку, и иллюминаторы задраились.
— В жизни не видел ничего более захватывающего… — заявил он. — Слушай, а что мы тут с тобой все эти пять часов делать будем?
— Не знаю, — пожал я плечами. — Может, спать? Мне, честно говоря, хочется.
Стас помолчал, словно прислушиваясь к своим ощущениям, потом зевнул и сказал:
— Мне тоже. Ты в кресле будешь спать?
— Да.
— Ну и зря. Я лично буду летать в невесомости, она мягче. А в кресле — не вытянешься даже.
— Зато я и не треснусь ни обо что.
— Кто не рискует, тот не пьет шампанского, — заявил Стас, отстегнувшись, слегка оттолкнулся от подлокотников и, кувыркаясь через голову, улетел вверх.
Я немножко понаблюдал, как он пытается остановиться, но вместо этого летает от стены к стене, потом прикрыл глаза и почти сразу задремал. Но тут же проснулся от мысли, что мы ведь можем проспать и оказаться вообще в каком-нибудь другом веке, в котором и Смолянина-то с Кубатаем уже давным-давно нет… Вряд ли я, конечно, в таких условиях усну настолько крепко, но всякое ведь бывает.
Я посмотрел на брата. Тот, скрючившись, завис под потолком и, словно подушку, двумя руками прижимал к уху мешок с финиками. Вытянулся, называется…
— Стас, у тебя в часах будильник есть?
— Есть, — буркнул он.
— Поставь на 16.20.
— Ладно. — Он зажал мешок между ног и, опять медленно кувыркаясь в воздухе, принялся ставить время.
А я снова закрыл глаза и моментально погрузился в сонную пелену.
* * *Я проснулся от пиканья Стасовых часов и каких-то сдавленных выкриков и увидел, что он с приличной скоростью мчится мимо меня. Вот он долетел до стенки, ударился в нее выставленными вперед руками и помчался обратно…
— Что это с тобой? — удивился я.
— Помоги лучше! — крикнул он, вновь пролетая рядом.
Я поймал его за руку, и после парочки акробатических номеров он, пристегнувшись, сидел в своем кресле.
— Уф, — с облегчением вздохнул он. — Когда будильник зазвонил, я резко вытянулся, а ногами, оказывается, в стенку упирался… Ну что, будем тормозить?
Я посмотрел время.
— Да, пора. Минуты три еще подождем.
— Это хорошо, — заметил он. — А то я уже проголодался.
Я тоже не отказался бы перекусить.
— А у нас, кстати, финики есть, — вспомнил я.
— Ну-у… — протянул Стас, — я как-то не сразу заснул…
— Ты что, гад, все финики сожрал?
— А тебе жалко? Там их было-то чуть-чуть. Да ты не расстраивайся, нас скоро Кубатай со Смолянином чем-нибудь существенным накормят…
— Ага! Колбасками хихикающими… — огрызнулся я, но, не удержавшись, улыбнулся: — И «Сушняка» дадут попить. — Потом глянул на время. — Все, пора.
Как меня научил Шидла, я вскрыл щиток экстренного управления и щелкнул клавишей остановки хроногравитационного генератора. Ничего не произошло, и ничего особенного мы не почувствовали. Что и следовало ожидать. Я снова открыл иллюминаторы. Вот тут изменения обнаружились кардинальные: теперь мы были в космосе. Стали видны огромные сияющие звезды и величественный овал Земли, окутанный дымкой атмосферы.
— Супер! — сказал Стас. — Когда мы были маленькие, я всем этим как-то даже не проникся. Зато теперь, когда я знаю, сколько стоит космический туризм, я могу по достоинству оценить этот пейзаж…
— Нам сейчас не до красот, братец, нам сейчас на Землю падать, — напомнил я ему. — Держись за подлокотники, буду запускать реактивный двигатель.
Я внимательно вгляделся в прилепленный к щитку Шидлин папирус с инструкцией и выжал рукоять зажигания.
Но ничего не произошло. Только тогда я обнаружил, что датчик бака показывает полное отсутствие в нем реактивного горючего. Я посмотрел на Стаса, надеясь, что, может быть, я чего-то недопонял и тот сейчас подскажет мне, в чем была моя ошибка. Но вместо этого он констатировал:
— Крандец.
Я не знаю, как это получилось. В конце концов, Шидла не мог предвидеть абсолютно все. Одно дело — теория, другое — практика. Ведь в этот раз мы отправились в будущее непредусмотренным создателями хроноскафа способом. Возможно, когда мы были в гиперпространстве, реактивный двигатель продолжал работать и уничтожать горючее, возможно, что-то еще… Как бы то ни было, сейчас мы находились в открытом космосе с пустым баком, и вернуться на Землю не было никакой возможности.
Если в детстве, к тому моменту как нас спасли, мы толком даже и не успели осознать опасность, то теперь она была видна нам более чем отчетливо. А уж как мне сразу есть захотелось…
— Стас, — спросил я, — а где хоть косточки-то от фиников? Обсосать.
— В кармане у меня. Я не хотел, чтобы они по всему хроноскафу летали.
Обсасывать косточки из Стасова кармана мне не хотелось. Но он напомнил:
— У нас еще семечки есть.
— Удивительно, как ты еще их не сожрал!
— Семечки — Кубатаю, — вздохнул Стас. — Это святое.
Эх, не видать ему наших семечек… Нет, ну каков идиотизм: перенестись через время и застрять в каком-то дурацком космосе! Я отстегнулся от кресла и поплыл к мешку. А Стас тем временем затянул молитву. Не знаю, может, это и правильно, но лично мне от его бормотания только еще тошнее стало.
— Слушай, — попросил я, ловя мешок, — погоди пока молиться. Давай лучше семечки пощелкаем.
— Давай, — согласился он вяло. Но потом добавил: — А о душе кто думать будет?
— О душе будем думать, когда семечки закончатся, — предложил я, осторожно подплывая обратно к креслу.
Оказалось, щелкать семечки в невесомости ужасно хлопотно. Только я, пристегнувшись, приоткрыл мешок, Стас крикнул:
— Осторожно, разлетятся!
И точно, несколько штук уже повисли у меня перед носом. Я осторожно собрал их в кулак. После этого мы со Стасом так же осторожно растолкали все семечки по карманам и тогда уже, доставая по одной, щелкали их, запихивая шелуху в другие карманы. И все равно понемногу в хроноскафе скопилось и стало летать облачко мусора.
Стас сказал:
— А знаешь, что я подумал? Что нам с тобой не должно быть страшно умирать, во всяком случае, должно быть в два раза меньше страшно, чем кому-то еще.
