Сергей Мусаниф - Прикончить чародея
— Я отбуду сегодня же, — сказал Ромарик. — Не хочу доставлять гарнизону лишние неприятности. Наши гости могут отправиться со мной. Моя свита доставит вас к выходу на поверхность.
— Это было бы замечательно, — сказал я.
— Ситуация на границах осложняется с каждым месяцем, — вздохнул Сегерик.
— Я сообщу Фарину, что ему стоит увеличить численность пограничных войск, — сказал Ромарик. Фарином звали короля касты стражников.
Родовую принадлежность гнома можно определить по его имени. Имена ремесленников заканчиваются на «ик», имена воинов — на «ин», а имена шахтеров — на «ок». Кроме того, у ремесленников самые длинные имена.
Наверное, у воинов нет времени произносить целых три слога таких имен, как «Сегерик», «Ромарик» или «Федерик». Имена стражников больше похожи на команды. Колин, Фарин, Дарин…
С этой точки зрения моя спутница Карин была настоящим воином. Впрочем, с любой другой точки зрения — тоже.
— Вы так и не обнаружили орковских военных советников? — спросил я.
— Насколько я знаю, нет, — сказал Ромарик. — Колин мне бы рассказал. Но я чувствую следы их присутствия. В действиях гоблинов появились тактические схемы черных орков. А раньше у гоблинов вообще не было никаких тактических схем. Но, говоря откровенно, гоблины меня мало волнуют. Их сил не хватит, чтобы серьезно угрожать нашей безопасности. Зато если под землю снова сунутся черные орки…
— После прошлой войны прошло совсем мало времени, — сказал я. — Не думаю, что они уже зализали все свои раны и готовы к повторению попытки.
— Основная трудность межвидовых войн — невозможность заслать шпиона в стан врага, — сказал Ромарик. Этот парень был слишком осведомлен в военных делах для главного ремесленника. Все три короля очень тесно общаются друг с другом и набираются знаний, обычно их кастам несвойственных. Что делает их еще умнее. — А поскольку нет шпионов, нет и достоверной информации о намерениях противника. К счастью для нас, черные орки так и не смогли договориться о союзе с другими племенами, иначе их объединенная армия уже штурмовала бы наши твердыни.
Черные орки — обитатели холмов и предгорий. Еще есть зеленые орки — обитатели болот, и красные орки (не путать с Красными людьми с Восточного континента), живущие ближе к степям.
Самое многочисленное племя — зеленые орки. Они реже других пересекались с людьми. Когда их племена договорятся между собой, проблемы могут возникнуть не только у одних гномов.
— Мы не ждем масштабного вторжения в ближайший год, — продолжил Ромарик. — Но дальше загадывать трудно.
— А что вы думаете об угрозе с Красного континента? — спросил я.
— Тебе лучше задать этот вопрос королю Людовику, — сказал Ромарик. — Когда к нам попадает информация о Красных, она устаревает, как минимум, на несколько месяцев. Красные — фанатики, а фанатики всегда были, есть и будут самыми опасными существами. Фанатизм способен извратить любую, даже самую благородную идею, а я бы не сказал, что идея, лежащая в основании идеологии Красных, так уж благородна. Я далек от отрицания того, что в следующих веках человечество будет играть в нашем мире главенствующую роль, но Красным ведь этого мало. Они хотят, чтобы люди остались единственной расой нашего мира.
— Существует порочная теория о том, что в одном мире должна существовать только одна разумная раса, — сказал Федерик. — Дескать, тогда все будут жить в мире и согласии, потому что не будет межвидовых разногласий. Но это предположение отвергается даже нашей собственной историей. Да, люди воевали с эльфами, люди воевали с орками, а орки воевали с эльфами и гномами, но… Эльфы начали резать друг друга еще до прихода в Вестланд людей. Орки постоянно занимаются междоусобной грызней. Люди не так давно, по историческим меркам, выползли из глобальной гражданской войны, разрывавшей континент на части. Гномы… в прошлом у нас тоже существовали разногласия, уладить которые можно было только с помощью топоров. По-моему, несколько разумных рас в одном мире — это нормально. Конкуренция оздоровляет экономику. И при приложении некоторых усилий даже глубоко несимпатичные мне гоблины могут найти свое место в общем раскладе сил.
— Наш мир очень молод, — сказал Ромарик. — Все эти войны являются болезнями роста. Когда-нибудь мы станем мудрее и научимся жить в мире друг с другом. Если не умрем в процессе взросления.
— Кто-нибудь обязательно выживет, — сказал Федерик.
— А что известно о магии Красных? — поинтересовался я. В этой части моего образования зиял пробел величиной с гору. Исидро не уделял Восточному континенту большого внимания. В отличие от Мигеля, но его в основном интересовали бойцы.
— Это очень странная магия, отличающаяся от магии Вестланда, — сказал Федерик. — Изначально носителями магии Вестланда были эльфы, и уже от них искусство перешло к другим расам. Магия Вестланда — это магия личностей, магия индивидуальная и штучная. Сила каждого чародея не зависит от внешних факторов, и ограничения налагает только уровень мастерства каждого волшебника. Магия Красных другая. Это магия толпы.
— Магия толпы? — переспросил я. — Впервые слышу такой термин.
— Каждое живое существо обладает способностью к накоплению маны, — сказал Федерик. — У некоторых эти способности настолько слабы, что им за целый год не удастся даже заговорить больной зуб, но они есть у каждого. Маги Вестланда обладают способностью накапливать ману в себе. Люди Восточного континента убили всех эльфов прежде, чем те успели их чему-то научить, поэтому им пришлось изобретать собственное искусство. Чародеи Красного Континента способны управлять маной, принадлежащей не им лично, а другим людям. При условии, что люди делятся с ними своей магической энергией добровольно.
— Собственно говоря, поэтому они и отрицают, что они — маги, — сказал Ромарик. — То, что у нас называется чарами и заклинаниями, у них носит название «изъявления воли народа». Тамошние чародеи называют себя представителями народа, депутатами, или, на более высокой ступени, народными трибунами. Если магическую поддержку трибунов осуществляет большое количество народа, они могут творить очень сильные заклинания.
— Но сами по себе трибуны ничего не могут, — сказал Федерик. — Управляя чужой маной, они не умеют накапливать собственную, и потому без поддержки армии их маги слабее даже шаманов гоблинов.
— Их чародеи никогда не путешествуют в одиночку и странствуют только во главе армий, — сказал Ромарик.
— Они напоминают мне паразитов, живущих за чужой счет, — сказал я. — Это отвратительно. Красные совершенно правы, то, что они делают, нельзя назвать искусством.
— Но они могут быть очень могущественны, — сказал Федерик. — Тысячи людей, не способных к магическим действиями в нашем понимании этого слова, способны накопить куда больше маны, чем любой отдельно взятый чародей Вестланда. И народные трибуны придают этой мане форму и вектор.
— И люди отдают им свою ману добровольно? — спросила Карин. — Слепо? Никак не влияя на конечный результат заклинания?
— Одно слово — фанатики, — пожал плечами Ромарик. — Насколько мне известно, за каждым их магом закреплено определенное число людей, так называемых доноров маны. У народных трибунов доноров больше, чем у депутатов, но самое большое количество доноров у их вождя, верховного жреца культа Рхнера.
— То есть, могущество такого чародея зависит от внешних факторов, на которые сам чародей никак не может повлиять?
— Да.
— А почему они не могут добровольно отдать всю свою ману одному человеку, этому их вождю? — спросила Карин. — Полагаю, тогда он бы сразу стал богом.
— Возможно, такая мысль приходила в их головы, — сказал Федерик. — Но дело в том, что ограничения все равно существуют. Есть конечное количество маны, которое может контролировать один чародей. При превышении этого количества все идет в разнос. Фигурально выражаясь, чародей не должен пытаться откусить больше, чем он может проглотить.
— Запредельного могущества не существует, — сказал Ромарик. — Мироздание соблюдает баланс, при попытке нарушить который миры обычно летят в пропасть. Существует теория, согласно которой поразившая эльфов Вестланда эпидемия была вызвана заигрыванием с могущественными силами природы.
— Гномы в это верят? — спросил я.
— Нет, — сказал Федерик. — Эльфы не стали бы прыгать выше головы, они хорошо знали пределы своих возможностей. Я думаю, вирус пришел извне. Впрочем, мы слишком мало знаем о природе подобных болезней, чтобы вообще строить хоть какие-то теории. И мы пока не готовы экспериментировать с такими материями без опасения вызвать еще одну катастрофу.
— Есть версия, что вирус на эльфов наслали люди, — сказала Карин.
