Хеннинг Манкелль - Глухая стена
Сив Эрикссон спала.
Валландер надеялся, что оторвет ее не от тех снов, какие ей не хочется покидать. Лишь после одиннадцатого сигнала она ответила.
- Это Курт Валландер.
- Кто?
- Я был у вас сегодня вечером.
Она как будто бы потихоньку просыпалась:
- А-а, полицейский. Который час?
- Полтретьего. Я бы не стал звонить, но дело срочное.
- Что-то случилось?
- Мы нашли тело.
В трубке зашуршало. Наверно, она села в постели.
- Повторите.
- Мы нашли тело Тиннеса Фалька.
В тот же миг Валландер сообразил, что она не знала о похищении. От усталости он совершенно забыл, что словом об этом не обмолвился.
Пришлось рассказать прямо сейчас. Она слушала не перебивая, а когда он умолк, спросила:
- Я должна принять это на веру?
- Понимаю, звучит странно. Однако каждое слово - чистая правда.
- Кто же занимается такими вещами? И зачем?
- Вот и нам интересно.
- А тело вы, стало быть, опять нашли на том же месте, где он умер?
- Да.
- Господи!
Он слышал в трубке ее дыхание.
- Но как оно там оказалось?
- Пока не знаем. А звоню я сейчас потому, что должен задать вам один вопрос.
- Хотите приехать?
- Думаю, мы выясним все по телефону.
- Так что же вам хочется знать? Похоже, вы вообще не спите?
- Иной раз случается запарка. Вопрос, который я задам, возможно, покажется вам странным.
- На мой взгляд, вы и сами человек странный. Как и ваши рассказы. Извините за прямоту. Ночь ведь на дворе…
Валландер несколько растерялся:
- Не понял, к чему вы клоните.
Сив Эрикссон засмеялась:
- Не стоит принимать мои слова близко к сердцу. Просто я считаю странными людей, которые отказываются выпить, хотя явно испытывают жажду, и закусить тоже отказываются, хотя невооруженным глазом видно, что у них живот подвело от голода.
- Я действительно не хотел ни пить, ни есть, если вы обо мне.
- А то о ком же?
Почему я не сказал правду? - подумал комиссар. Чего, собственно, опасался? И вряд ли она мне поверила.
- Вы обиделись?
- Ну что вы, - отозвался он. - Так можно задать вопрос?
- Я вся внимание.
- Вы можете описать, как Тиннес Фальк работал на клавиатуре компьютера?
- Это и есть ваш вопрос?
- Да. И мне нужен ответ.
- Ну, пожалуй, обыкновенно…
- Люди пишут по-разному. Полицейских, например, часто изображают тюкающими одним пальцем на старой пишмашинке.
- Ах, вот вы о чем!
- Он пользовался всеми пальцами?
- На компьютере вообще мало кто так пишет.
- Значит, Фальк писал не всеми пальцами?
- Нет.
Валландер задержал дыхание. Вот сейчас выяснится, прав он или нет.
- Какими пальцами он писал?
- Дайте подумать. Чтоб не ошибиться.
Комиссар напряженно ждал.
- Фальк писал указательными пальцами, - сказала Сив Эрикссон.
Валландера захлестнуло разочарование:
- Вы совершенно уверены?
- Вообще-то нет.
- Мне очень важен точный ответ.
- Я пытаюсь представить его за клавиатурой.
- Не торопитесь.
Она явно окончательно проснулась и изо всех сил напрягала память.
- Давайте я вам перезвоню немного погодя, - сказала Сив Эрикссон. - Думаю, мне лучше сесть за компьютер, скорей вспомню.
Валландер дал ей свой домашний телефон.
Потом сел возле кухонного стола и стал ждать. Голова болела. Завтра лягу пораньше и как следует высплюсь. Что бы ни случилось. Каково-то Нюбергу? - рассеянно подумал он. Спит небось, а может, и нет, лежит да злится.
Сив Эрикссон перезвонила через десять минут. Услышав звонок, Валландер вздрогнул: вдруг опять журналюга какой-нибудь? Хотя рановато для них, они раньше полпятого не звонят. Он снял трубку. Сив Эрикссон тотчас деловито сообщила:
- Правый указательный палец и левый средний.
Валландер опять напрягся:
- Вы уверены?
- Да. Весьма необычная манера письма - использовать именно эти пальцы. Однако он так и делал.
- Отлично, - сказал Валландер. - Ответ правда важный.
- Какой вам требовался?
- Он подтвердил одно мое подозрение.
- Думаю, вы понимаете, что я сгораю от любопытства?
Валландер прикинул, не рассказать ли ей об отрезанных пальцах. Но решил-таки промолчать.
- Увы, рассказать не могу. Во всяком случае, сейчас. Может быть, позднее.
- А что, собственно, произошло?
- Как раз это мы и выясняем, - ответил комиссар. - Не забудьте про список, о котором я просил. Покойной ночи.
- Покойной ночи.
Валландер встал, подошел к окну. На улице чуток потеплело. Плюс семь. Но ветер все такой же сильный, порывистый. Вдобавок заморосил дождь. Без четырех минут три. Он улегся в постель. И, пока не уснул, отрезанные пальцы метались перед глазами.
Человек, затаившийся в темноте на Руннерстрёмсторг, медленно считал в такт своему дыханию. Это он усвоил с детства: дыхание и терпение взаимосвязаны. Нужно четко знать, когда самое важное - ожидание.
Слушая собственное дыхание, он заодно держал под контролем одолевающее его беспокойство. Произошло слишком много непредвиденного. Конечно, от всего не застрахуешься. Но смерть Тиннеса Фалька нанесла огромный ущерб. Пришлось все перестраивать, спасать положение. И скоро они опять овладеют ситуацией. Время-то поджимает. Хотя, если ничего непредусмотренного больше не случится, можно действовать согласно намеченному графику.
Он подумал о том человеке, который находился где-то далеко, во мраке тропиков, и к которому сходились все нити. Он никогда с ним не встречался, но уважал его и боялся.
Срывов быть не должно.
Он этого не потерпит.
Впрочем, срывы практически невозможны. Никто не сумеет влезть в компьютер, представляющий собой сердце и мозг всего их предприятия. Так что беспокойство его неоправданно. Просто нехватка самоконтроля.
Оплошал он, конечно, не сумел пристрелить полицейского, который поднялся в квартиру Фалька. Но безопасность дела от этого не страдает. Полицейский, надо полагать, ничего не знает. Хотя полной уверенности, понятно, нет.
Фальк сам говорил: риск есть всегда и во всем. И вот теперь он мертв. Смертью подтвердил свою правоту. Риск действительно есть всегда и во всем.
Необходимо соблюдать осторожность. Тот, кто вынужден теперь в одиночку принимать все решения, велел ему выждать. Если устроить новое покушение и убить полицейского, поднимется ненужный переполох. Вдобавок нет никаких оснований считать, что полиция вообще догадывается о сути происходящего.
Он продолжал наблюдение за домом на Апельбергсгатан. А когда полицейский отправился на Руннерстрёмсторг, последовал за ним. Он так и думал: тайная контора будет обнаружена. Немного погодя прибыл еще один человек. С какими-то саквояжами. Полицейский ушел, но через час вернулся. Около полуночи оба они покинули контору Фалька.
Он все ждал, терпеливо прислушиваясь к своему дыханию. Три часа ночи, на улице ни души. Он озяб на холодном ветру и в конце концов решил, что сейчас вряд ли кто сюда заявится. Осторожно вышел из тени, пересек улицу. Открыл подъезд и бесшумно взбежал вверх по лестнице. Не снимая перчаток, отпер дверь мансарды. Вошел, зажег карманный фонарь, посветил на стены. Так, потайную дверь они нашли. Это не стало для него неожиданностью. Сам не зная почему, он проникся уважением к полицейскому, с которым столкнулся в квартире. Тот реагировал быстро, хотя был уже немолод. Это он тоже усвоил с младых ногтей: недооценивать противника - грех не менее тяжкий, чем алчность.
Он направил фонарь на компьютер. Потом включил машину. Монитор осветился. Он проверил, когда компьютер работал последний раз: шесть дней назад. Значит, полицейские даже не включали его.
И все же чувствовать себя в безопасности рановато. Может, они просто не успели. Или думают вызвать специалиста. Беспокойство вернулось. Хотя в глубине души он был уверен, что эти коды им никогда не взломать. Хоть тыщу лет будут корпеть - все равно не взломают. Разве только в полиции найдется кто-нибудь с особо тонкой интуицией - может, тогда им повезет. Или кто-нибудь неслыханно проницательный. Но это вряд ли. Тем более что они понятия не имеют, что ищут. И даже в самых необузданных фантазиях не способны представить себе, какие силы сосредоточены в этом компьютере и ждут, когда их выпустят на волю.
Из квартиры он вышел так же бесшумно, как и вошел.
И снова исчез во мраке.
Валландер проснулся с ощущением, что проспал. Но часы показывали всего-навсего пять минут седьмого. Он спал ровно три часа. И снова откинулся на подушку. Голова болела от недосыпа. Еще десять минут, подумал он. Или хоть семь. Невмоготу мне встать прямо сейчас.
Немного погодя комиссар вылез из постели, поплелся в ванную. Глянул в зеркало: глаза красные. Стал под душ, грузно привалившись к стене, как усталый конь. Медленно начал просыпаться.
Без пяти семь он затормозил на парковке возле полицейского управления. По-прежнему моросил дождь. Ханссон этим утром пришел необычно рано. Стоял возле вахты, листал газету. Мало того, был в костюме и при галстуке. Хотя все привыкли лицезреть его в мятых вельветовых брюках и неглаженых рубашках.
