Андрей Ангелов - Безумные сказки Андрея Ангелова. Книга третья
|| Современный алконавт в этом смысле недалеко ушел. (авт. прим. из 2014 г.). ||
Клюев каждый день пил алкоголь – иногда один, иногда в компании случайного французского бомжа. Веселье пело и плясало, столы парижских кабаков ломились от явств, а официанты учтиво улыбались!
Жизнь удалась ещё лучше, чем раньше! Однако… чего-то не хватало.
И вот однажды, сидя над очередной бутылкой в гордом одиночестве – Валерка понял, чего именно ему не хватает:
– Хочу «паленого» спирта и соленого огурца! – сказал он грустно. – Мне надоели парижские бомжи, и хочу русского! Шоб вонял и выражался русским матом! Хочу ободранные обои, мусор на паркэ…те и березку, под которой можно от души посцать!..
– Ностальгия, чувак! – подмигнул дьявол, сидя напротив в невидимом обличье.
– Эх! – вскричал Валерка. – Хоть на один час туда, в Рассею!..
Клюев прошарил карманы, достал коробок, открыл, – там болтались всего две спички.
– Тэк, – сказал Валерка. – Ща нарисуем план. Значит… одна спичка меня несет домой, а вторая… назад. Денег у меня до хрена, хранцузской бормотухи и бомжей тож в избытке… проживу и без спичек!
Клюев сломал волшебную спичку и произнес желание. Через секунду он уже находился в своей квартире, доставшейся в наследство от дяди Ивана Кучерявого. Валерка с наслаждением вдохнул прогорклого комнатного воздуха, с радостью погладил двухмесячную пыль на драном линолеуме, потрогал пустые бутылки в углу и натурально осыпал себя сигаретным пеплом! Потом сел в уголок с блаженной улыбкой на устах – купаясь и нежась в воспоминаниях. Прошел час. В окно влетел камень, разбив его. Валерка выглянул во двор и увидел знакомого алконавта Васю Пупкина, что грозно махал внушительными лопатами-ладонями в направлении клюевского окна и вопил:
– Эй, сукин сын Клюев, ты куда, млять, пропал! Ты мне должен… ик… стака…ик…ан самэгона! Выходи, подлый труссс! – Пупкин поднял пудовый кулак, пьяно щерясь!
Валерка… отошел в глубь комнаты и… увидел свою ностальгию в новом свете. От любви до ненависти один шаг, а от обожания до отвращения – ещё меньше! Грань между чёрным и белым изрядно размыта и… условна!
– Пора назад! – твердо произнес Валерка и достал из кармана последнюю волшебную спичку. Тотчас раздался резкий дверной звонок!
– Хм… – почесал в раздумье макушку парижанин. Он осторожно выглянул в окно, Пупкин уже спал на дворовой лавке, не разжимая гирь-кулаков.
– Кого там дьявол принёс?… – лихорадочно вспоминая всех знакомых, Клюев подкрался к входным дверям, прислушался. Звонок повторился. Тогда Валерка приоткрыл дверь, на цепочке.
Как оказалось, дьявол принес невзрачного человека, с кипой книжек у пухлой груди.
– Здравствуй, сын мой! – звучно сказал человек с томной улыбкой. – Я служу Иегове и вижу, что ты тоже хочешь ему служить!
– Какого хрена? – не въехал Клюев, почесывая спичкой за ухом.
– Пожалуйста, не выражайся! – попросил человек. – А лучше сними цепочку, впусти меня в квартиру и мы мило побеседуем.
– А может, тебе ещё налить?… – заржал со своей колокольни Клюев, захлопывая дверь. Не успел он отойти, как снова позвонили.
– Дьявол тебя забери! – осерчал Валерка, яростно тиская волшебную спичку.
Спичку тискать опасно ввиду её хрупкости. И поэтому неудивительно, что деревянная палочка сломалась! Клюев тупо смотрел на обломки, когда на площадке послышались звуки…
– Пошли, чувак! – уговаривал знакомый голос. – Пошли…
Клюев лихорадочно распахнул дверь и увидел… как старинный мужик с бороденью тянет вниз по лестнице любителя Иеговы, держа того за шкирку.
– А, привет! – подмигнул мужик Клюеву. – Вот, выполняю твоё желание! – он потряс иеговистом, стаскивая напуганное тело по лестнице.
– Дьявол! – прошептал Валерка.
* * *Клюев вновь работает на заводе сторожем. Добраться до личного счета во Франции у него не получается, – нет ни денег, ни заграничного паспорта. Поэтому одна надежда на волшебные спички, что когда-нибудь Валерка снова купит. Каждую ночь он бродит по территории близ завода, высматривая мерцающий киоск, и бормочет:
– Я всё равно его надыбаю… [9]
20–22 сентября 1995 г.
4. Дама пик
Как-то раз гончар Игнат возвращался домой. Шел он из соседней деревни, где был по случаю крестин дочери Ванюшки Боровицкого. Светила луна, гончар слегка покачивался от выпитого вина, усмехаясь своим незатейливым думам.
Вдруг невдалеке от дороги он приметил огонек.
– Странно, – размыслил гончар. – Откуды ж тут взяться огню.
Он даже остановился. Но сколько не размышлял – не мог домыслить, что за такой огонь. Данное место находилось посредине между деревней Ванюшки и хутором Игната, и исстари было не заселено. Болтали, правда, что в незапамятные времена где-то здесь жила распутная девица, в гости коей захаживал дьявол в образе красавца барина, но… сейчас на сем месте была сыра-земля, и всё. Никого и ничего.
Огонек светил ярко, маня. Игнат поёжился и ноги сами понесли его на свет. Так и есть: изба, по виду типичный шинок.
– Эвона! – сказал гончар. – Вполне, что Сенька Удалой поставил сруб под кабак. Он ж давныть хотел…
Опрокинуть лишнюю чарку никогда не грех, и гончар уверенно ступил на ладное крыльцо. Миновал полутемные сени и очутился в собственно избе. Обычный шинок: добрый целовальник протирает стаканы, группа мужичков за дальним столиком играет в карты, на одинокой лавке жеманно гылится девица в соку.
Игнат взял кувшин вина и сел невдалеке от компашки игроков. После того, как он осушил чарку – ему тоже захотелось сыграть. И так, что хучь плачь! И тут… один из игроков, по виду барин, встал. Смёл кучу выигранных монет в дорогую шапку.
– Бывайте, гопота! – сказал он весело. – Повезет в другой раз… – Боярин подмигнул Игнату и пошел прочь. За ним тотчас же кинулась девица, потрясывая жирком:
– Эй, хлопец!.. – зазвенел её голос. – Погодь меня…
Барин был красивым и ладным, – он остановился, схватил девицу в объятия, громко и смачно поцеловал взасос. Обнявшись, парочка вышла вон.
Гончар перехватил свой кувшин и пересел за стол игроков – на место барина. Игроки одобрительно загудели, кто-то хлопнул гончара по плечу, кто-то подлил в стакан.
– Бар, однако, не осталось, – осмотрелся гончар. – Одни мужланы…
Играли в подкидного дурака. Каждый кон – пятак. Игнату необыкновенно везло, три раза подряд он выигрывал!
– Ладное место занял! – шушукались игроки. – После везунчика барина…
Вдали церковный колокол начал отбивать полночь. И как только он затих – гончару перестало везти. Он проиграл три раза подряд, спустив всё то, что намедни выиграл.
– Однако! – размыслил гончар, ставя на кон единственный пятак. – Пора, пожалуй, гнать домой.
Возвернулись барин и девица, о чем-то зашушукались с целовальником. Игра была в разгаре! Игнат заглотил очередную чарку, убрал сдачу в отбой, пьяная рука неловко двинула колоду, и одна карта упала на пол.
– Чёрт! Простите, браты… – гончар полез под стол. Он был под длинной скатертью, Игнат чертыхался, в темноте нашаривая карту, даже приподнял скатерть. Вдруг сверкнула молния, громыхнул гром. Гончар увидел карту, схватил её и… застыл. Вторая молния позволила явно увидеть то, что сподвигло Игната замереть. Под скатеркой было несколько пар ног игроков. Только вот обуви не было, лодыжки заканчивались копытами.
Гончар, сжимая карту, вылез мертвенно бледный. Черти подозрительно взглядывали. Игнат обернулся – девица и её кавалер улыбались, обнажив длинные клыки, а их глаза горели мертвенно-серым светом. Гончар встал на деревенеющие ноги и пошел прочь. Целовальник преградил дорогу, Игнат быстренько осенил его крестом. С визгом, будто его обожгло – целовальник исчез. Черти настороженно следили за гостем, не двигаясь из-за стола. Гончар, мало соображая, миновал сени и выскочил вон. Преследования вроде не было. Игнат безоглядно заспешил домой – сопровождаемый грозовым грохотом. Вскоре полил крупный дождь, гончар промок до нитки, но бег не сбавил. Лишь у околицы родной деревни он побежал немного тише… и тише. А у дома ноги ослабли, завязнув в грязи, и он даже присел на покосившееся крылечко. Глубоко выдохнул. Машинально глянул на ладонь, всё ещё сжимающую карту. Это была дама пик.
Жена не узнала мужа – гончар стал седым как лунь.
1996 г.
VI. 55 афоризмов
I. Понятие афоризма
Афоризм (греч. aphorismos – краткое изречение), обобщённая, законченная и глубокая мысль определенного автора, выраженная в лаконичной, отточенной форме, отличающаяся меткой выразительностью и явной неожиданностью суждения.
Афоризм ничего не доказывает, а воздействует на сознание оригинальной формулировкой мысли.
© Большая Советская Энциклопедия.
