Марчин Вольский - Агент Низа
– Чертушка, – сказала я, – ты не мог бы хоть немного доверять мне?
– Не называй меня чертушкой! – крикнул он и выбежал из комнаты.
А потом наступила ночь. Такая же как предыдущая. Я пыталась его немного растормошить, но он повернулся ко мне спиной. Из-за стены долетали шум и грохот. «Стипендиаты»забавлялись на свой манер. Я прекратила свои ласки. Мы не разговаривали. Все мои попытки в тот вечер наталкивались на глухую стену молчания. Я уснула быстро, но это был сон некрепкий… Часа через два меня разбудил какой-то звук. Не шевелясь, я отворила глаза. Тьма. Даже из комнаты ассистентов не проникало ни капли света.
Рядом со мной раздался тихий плач. Мой мужчина лежал втиснув лицо в подушку и плакал, как малое дитя, заблудившееся в лесу. Не знаю, что меня толкнуло. Я повернулась и очень нежно прижала его к себе, как мать. Плач прекратился. Я почувствовала, как по его телу прошла дрожь. Я начала его ласкать, нежно, но решительно. Он не сопротивлялся. Я раскрыла пижаму. Он по-прежнему был податлив, как маленький олененок. Недурно. Я повернула его без особого труда и поцеловала. Он, словно ребенок, прижался ко мне. Может, и верно спал. Не переставая ласкать его, я понемногу снимала мешающие нам одежды. Он был все ближе. Я потянула его… Он коснулся меня…
– Нет, нет! – вдруг крикнул он, и сел на постели. Я почувствовала себя, как испорченный бумеранг.
– Скажи, что тебя мучит? Что произошло за эту неделю? Ты совершенно изменился.
– Об одном тебя прошу: не спрашивай… Может, когда-нибудь будет иначе…
– Но я хочу тебе помочь!
– Никто мне не поможет! Я погиб.
– Тебя шантажируют?
Он не ответил, но и не возразил.
– Тебе грозит смерть?
Он пожал плечами.
– Но кто они такие? Гангстеры? Террористы? Чего они от тебя хотят?
– Я уже ничего не знаю. Иногда даже думаю, что свихнулся.
– Почему?
– Ты веришь в дьяволов, Мэрион?
Как истинная католичка я, конечно, верила в дьяволов, как и в Святую троицу и Непорочное зачатие. Не в субъектов с рогами или ведьм, а в бестелесные силы Зла, которые всюду, а в основном – в нас самих.
– У тебя с ними какие-то неприятности? – спросила я почти весело.
– Я хотел бы встретиться со священником…
– Католическим? – спросила я удивленно.
– Конечно. То есть… можно и с католическим. Мне надо его кое о чем спросить, но они… меня сторожат, – несколько мгновений английский язык Меффа отдавал сильным французским акцентом. – А вообще, я хочу спать. – И хоть я тискала его, словно тубу с кремом, мне не удалось выдавить из него ни слова.
Когда утром он снова помчался в город, я выбралась проветриться. Блондинчики торчали на своем посту. Один из них, с улыбкой, которая могла бы рекламировать зубную пасту, даже заговорил:
– Чудесный день, не правда ли, мадемуазель?
– Я люблю такие шуточки ближе к вечеру, – ответила я. Это его, видимо, сильно смутило, потому что он покрылся воистину монашеским потом. Неужто, шпик из девок?
Наконец я решила отправиться со своими космами к хорошему французскому парикмахеру, который, как оказалось, от моего постоянного отличался только ценой. День был приятный, как квартальная премия. Я чувствовала себя неожиданно оптимистично, когда вдруг чуть не налетела на высокого мужчину в сутане, с бледным лицом и горящими очами испанца.
Я извинилась и хотела пройти мимо, но тут мне вспомнилась просьба Меффа. Теперь, при свете дня, она отдавала гротеском, так что я не раскрыла рта, но слуга божий, словно прочтя мои мысли, сказал:
– Слушаю тебя, дочь моя, говори, о чем ты хотела меня просить.
– У меня чертовски много грехов на совести, – это была единственная фраза, которая пришла мне в голову.
– Но прежде всего ты хочешь говорить о своем нареченном, – сказал священник.
«Черт побери, ясновидец!» – пронеслось у меня в мозгу.
– Пойдемте в парк, – сказал священник так, что у меня не оставалось никакого выбора…»
Седой задумчиво барабанил пальцами по крышке стола. Лысый следил за этим соло ударника с определенным беспокойством.
– Неужели мы совершили ошибку?
– Отец Мартинес, который разговаривал с мисс Мэрион и дважды наблюдал за Фаусоном, категорически утверждает: это не дьявол. Мы имеем дело с субъектом, зависящим от сатанинской группы, используемым ею для сбора определенных сведений по магии и химии, не знаю, впрочем, зачем; это персона, угнетенная каким-то тяжким грехом, но определенно – человек.
– То есть…
– Отдел анализа не исключает, что мы с самого начала неверно поставили диагноз. Более того, возможно, нам подсунули этого американца умышленно, чтобы усыпить наше внимание…
– Почему решили, что Мефф Фаусон дьявол? Только потому, что его призвал в свою горную обитель старый Борута?
– Интуиционалисты не исключают вероятности родства. Правда, его родители были ничем не выделяющимися небокоптителями, но о дедах наши архивы молчат. Похоже, вся документация, касающаяся их родни, уничтожена четыреста лет назад.
– Что, однако, не исключает гипотезы, что это сделано, дабы сбить нас с тропы.
Лысый кивнул.
– А второй? – спросил шеф.
– Он уже в Париже. До Нью-Йорка его сопровождал карлик (в нашей картотеке числящийся как VX-128, очень опасный тип). Потом они расстались.
– Что с карликом?
– Эти растяпы потеряли его. Но синьор Дьябло под постоянным наблюдением. Кажется, он связывался по телефону с отелем «Парадиз».
– О, это новость! И что же дальше?
– Отель тоже под неусыпным надзором. К сожалению, нет никакой возможности зайти туда. Формально не совершено никакого преступления. Кроме того, Мэрион и Фаусон не должны пострадать. Такова система. Ничего не попишешь.
– Надо организовать им бегство.
– Я бы еще подождал. Отец Мартинес просил девушку не говорить нареченному об их разговоре. Он также дал ей телефон Сюрте. [39]
– Рискованная игра!
– Но мы не можем ее прерывать, пока не узнаем, что они задумали на самом деле. Что передал Борута перед своей дематериализацией, зачем синьор Дьябло посетил всех дьявольских недобитков, после чего эти адские активисты покинули свои укрытия и все как один законспирировались в совершенно новых местах? Что за этим кроется?..
– Интуиционалисты предупреждают: Через четыре дня Земля вступит в опасное расположение светил. Только выдержка может нас спасти.
Продолжение записок Мэрион
«Священник оказался типом, что надо! Дал мне медальончик, который должен спасти Меффа от всего злого.
– Если ваш жених будет все время держать его при себе, никакая злая сила не смажет до него добраться, разве что… Разве что он сам совершит смертный грех. Но надейся на лучшее, дочь моя…
Конечно, о нашем разговоре я перед Меффом не отчитывалась. О медальоне сказала, что купила его около Нотр-Дам. Он надел его на шею и, надо сказать, сразу же настроение его улучшилось. Может, не настолько, чтобы очень уж разговориться о своих хлопотах, но достаточно, чтобы предложить вместе поужинать в городе. Смешной парень. Хороший ваятель мог бы из него вылепить ангела, а плохой… Он страшно мягок внутренне. Хотя у меня явная слабость к таким существам…»
Борясь со своими мыслями, Анита прошла еще метров триста, прежде чем внутренний голос совести, не взирая ни на что, велел ей вернуться. Не без причин сестра Имельда считала постоялицу обители самой порядочной девушкой под крышами Нового Вавилона. Анита любила животных, дружила с голубями, разговаривала с бездомными кошками и даже к неживым предметам относилась глубоко по-дружески. Когда она отворяла двери, казалось, входят солнце и добро. Сокровище, а не девушка, и вдобавок совершенно, во всяком случае, пока что, не интересуется мужчинами. Иногда, правда, ее провожал какой-то коллега, но она держала его на почтительном расстоянии. Впрочем, жилая часть обители была ограждена плотной стеной. У сестры Имельды были серьезные основания надеяться, что после окончания занятий орден приобретет полноценную послушницу. Хотя Гавранкова предупреждала, что пока еще не чувствует призвания.
Возвращаясь к кафе, она все время ускоряла шаги и на террасу почти вбежала. Столик был пуст. На пепельнице еще дымилась сигарета. Она невольно посмотрела на нишу в стене. От антипатичного южанина – ни следа.
