Андрей Чернецов - Чародей на том свете
— Понятиенько, — проворчал подбежавший волчок, на глазах увеличившись раза в три. — Ну что ж, видать, доля моя такая — возить на себе маленьких глупых девчонок. Давай полезай ко мне на спину. Только предупреждаю, я щекотки боюсь…
… Внутри гостиница напоминала старинный дом с темными коридорами, узкими винтовыми лестницами, запахом скверной еды и затхлости.
Найдя свой номер (комнатушку без всяких удобств) и спрятав в пластиковый потрескавшийся шкаф вещи (куртку и сумку с недопитой бутылкой и лепешками), Даниил спустился вниз — перекусить чего-нибудь всерьез.
Во дворе гостиницы «Радость Сохмет» и в самом деле имелась харчевня, оказавшаяся внешне неказистым приземистым строением, сложенным из базальтовых валунов. Но, зайдя внутрь, парень в который раз убедился, что первое впечатление часто бывает обманчивым. Мебель здесь была основательной — массивные каменные и деревянные скамьи, табуреты и столы, в большинстве намертво прикрепленные к мраморному полу. Видимо, драки тут были в порядке вещей.
За столиками сидели люди и демоны — вперемешку. Многие были, что называется, уже «тепленькие». Официантки, молоденькие девчонки вполне человеческого вида, носились как угорелые, таская все новые и новые порции напитков и закуски, поглощаемые ненасытными утробами.
Даня присел на свободное местечко и в ожидании официантки огляделся.
За ближайшим столиком закусывал какой-то демон (во всяком случае, нелюдь). Не стесняясь, он рвал жареное мясо лапищами, с урчанием поглощал его, время от времени запивая из кувшина чем-то, своим ароматом напомнившим Дане незабвенную сикеру.
За столиком слева расположилась занятная компания — жирный здоровяк-негр, у которого на коленях сидели два существа женского пола. Одна — стройненькая голубоглазая блондинка, другая — оливково-смуглая, с коготками на тонких пальчиках и рожками, торчавшими из черных жестких волос. Обе истерически хохотали, периодически целуя кавалера, уже буквально с ног до головы перемазанного помадой.
За две мани юная и симпатичная официантка (вот только клыки у нее были больше допустимого размера и уши почему-то острые) принесла Горовому тарелку каши с рыбой и горсть фиников, а на третье — кружку пива.
Данила поднял кружку, мысленно чокаясь сам с собой.
«Ну, с благополучным прибытием в Амдуат — царство мертвых! Интересно, а что все-таки случилось с Упуатом, и где он сейчас?»
— Там, впереди, кажется, люди! — настороженно сообщил Проводник, внезапно напрягшийся.
— Наконец-то! — просияла шаманка, слезая с его спины.
— Подожди радоваться! — осадил ее пес. — В таких местах всякое может быть.
Эйяно только пожала плечами.
Шли третьи сутки их пребывания в пустыне. Из еды у девушки была лишь пара сухарей и кусочек сахару — остатки роулианского тюремного пайка, припрятанные на всякий случай и в суматохе забытые. Последние крошки этого были съедены еще вчера.
Она попыталась подманить какую-нибудь живность, произнеся все «Звериные Слова», известные ей. Но то ли духи разгневались на нее за применение волшебства против ни в чем не повинной мамонтихи, то ли просто тут не было ничего живого, однако на зов никто не явился.
Слава Сэвэки-тэгэмеру, хоть жажда их не мучила. Уже к вечеру первого дня эвенкийка, припомнив кое-какие уроки деда, наловчилась так охлаждать попадающиеся на пути камни, что на них моментально собиралась обильная роса, которую они с Упуатом быстро слизывали. Магия тут присутствовала, и магия сильная, хотя и чужая — не такая, как на Земле. Волчок говорил, что это — Нижний мир. Выходит, не врал.
За прошедшие в пути дни нетеру кратко поведал девушке свою и Данину историю, но особого впечатления это на нее, как ни странно, не произвело. Разве что вспомнились недавние слова деда, что скоро наступят удивительные времена, и Старые Хозяева начнут возвращаться и явят себя людям.
Но вот, кажется, их страдания подходят к концу. Какие бы ни были люди, но встреча с ними — надежда. Если на росе можно протянуть еще какое-то время, то голод все сильнее мучил девушку, да и Упуат выглядел не лучшим образом. Хотя ему-то было легче — по дороге им иногда попадались жуткие паукообразные создания, которых, однако, пес с аппетитом поглощал.
Между тем девушка почувствовала приближение живых существ и напряглась — добра эта встреча явно не сулила. Как бы их страдания действительно не закончились раз и навсегда.
— Чую, чую зверя и людя! Хочу кушать! Большой зверь — долго кушать! — донеслось до них.
А потом на гребень барханчика поднялись двое, при виде которых более нервный человек упал бы в обморок. Да и Эле не поздоровилось бы, не познакомься она за последние дни со всякими чудесами вроде говорящих собак и бродячих мертвецов из службы безопасности.
Первый — огромный (метра под три!), голый, уродливый, с темно-серой кожей, большим рогом на лбу, вооруженный длинным мечом.
Второй — ростом с человека, но покрытый мелкой желтой чешуей, с мордой, являющей собой нечто среднее между крысой и павианом. В руках его было по дубинке.
— Хурр хочет кушать! Хурр хочет кушать! — донеслось из-за гребня, и появился третий — непонятно даже кто.
На человека он походил еще меньше, чем два его приятеля, — весь покрытый длинными черными густыми волосами, из-под которых не было видно ничего, кроме единственного желтого глаза на лбу, и согнутый почти пополам, так что руки его едва не касались земли.
— Самка! — проревел косматый. — Молодая и свежая! Съедим!
— Это само собой! — согласился чешуйчатый. — Но сначала…
— Съедим! Съедим! — продолжал радостно бесноваться урод.
Эйяно скосила глаза на Упуата — тот был явно обеспокоен, если не сказать, напуган.
— Эля, я не смогу их проводить, — со вздохом признался он. — Тут место какое-то очень странное и в-вообще…
— О, говорящая собака, — удивился желтокожий, — никогда не ел!
Шаманка слушала его вполуха. Окружающий мир поблек, свет потускнел.
Она тянулась куда-то за Силой и находила ее, что-то приказывала неведомо кому…
— Эля, что ты там колдуешь, надо бежать!!
Она не обращала внимания на паникующего волчка. Пальцы сами складывались в замысловатые фигуры, память услужливо подсказывала нужные слова.
— Эй, лучше бы вам сейчас не дергаться, — предупредил здоровяк с темно-серой кожей, взмахнув клинком, при этом засветившимся. — Обещаю — долго мучить не будем! А вздумаете трепыхаться — не обессудьте: придется немного потерпеть.
Противно хихикнул, обнажив кривые желтые зубы, и погрозил оружием эвенкийке:
— Колдовать даже не пробуй, девка, нас этим не проймешь. И посильней тебя колдуны шли в котел к Кхути.
Метрах в десяти от троицы завертелся небольшой вихрь. Так, обычные завихрения воздуха, что нередки в жару над раскаленной почвой.
— Ха, это все, что ты можешь, самочка?! — выкрикнул рогатый. — Правду говорят — от людей больше всего пользы на кухне!!
И в этот момент смерч начал разрастаться. Десять секунд — и вот уже фохочущая черная колонна выросла перед остолбеневшими разбойниками.
Но их оцепенение быстро прошло, и они, подбадривая себя воплями и визгами, ринулись в атаку.
Шаманка не успела ни о чем даже подумать, лишь почувствовала, что ее душа устремляется прочь из тела.
Бешено вертящийся и воющий черный смерч рванулся в сторону серокожего. Тот попытался отмахнуться ятаганом, выкрикнул заклятие, но в вихре уже не было ничего колдовского, и через долю секунды груда мелкой гальки и булыжников буквально изрешетила его. Затем смерч настиг несущегося на них покрытого чешуей гуманоида, закрутил его, подбросил ввысь метров на сто и швырнул на землю — аккурат на острые бивни ближайшего утеса.
Затем пришел черед косматого, что, хохоча и завывая, несся прямо на Элю с волчком, при этом опираясь на все четыре конечности, как огромный павиан или орангутанг.
Смерч распался на четыре черных колонны поменьше, они подхватили людоеда, подняли вверх, и эта тварь зависла над каменистой почвой, нелепо растопырив конечности…
— А, больно, отпустите!! А-а!! Отпусти, а то съем! — людоед ухитрился перекричать вой и шелест песка.
Стало заметно, что он не просто раскинул ноги и руки (вернее, передние и задние лапы) — смерчи тянули его за них в разные стороны.
— А-а-а-а-а-а-а!!!
Послышался противный треск и влажный шлепок.
Смерчи тут же забросали то, что осталось от людоеда, песком и иссякли.
А в следующий миг шаманка Эйяно вновь стала юной девчонкой Элей.
— Ой, мамочка! — только и смогла сказать она, тщетно отбиваясь от навалившегося на нее страха.
Вершина скалы в километре от них вспыхнула ярким светом и растаяла, как кусок масла на сковородке.
Эвенкийка села на горячий песок. Хотелось плакать, но почему-то не получалось.
— Ну, подруга! — подошедший Упуат высунул язык от удивления. — Ну, ты даешь… Умения, может, и не так много, а вот силища у тебя…
