Сергей Мусаниф - Прикончить чародея
— Куда мы идем? — поинтересовался я.
— Понятия не имею, — сказала Карин. — Ты вылечил мне ногу?
— Не вылечил, — сказал я. — Это временная мера, и чем раньше вы попадете к настоящему целителю, тем лучше. Боюсь, у вас может быть заражение крови.
— Я чувствую себя нормально, — сказала Карин. — Ну, нормально со скидкой на обстоятельства.
— Это пройдет, — заверил я.
Она была босиком. Правый сапог так и не налез на бинты, а идти в одном левом ей было неудобно.
Мы поковыляли дальше. Двое калек.
Я устал до такого состояния, что мне стало плевать на все.
Перспектива смерти от голода, обезвоживания, зубов пещерного тролля или копья гоблина меня абсолютно не пугала. Мне было все равно.
Никогда раньше я не испытывал подобного состояния. Я шел, переставляя ноги чисто по инерции. Шел, потому что не мог остановиться. Остановиться — это значит принять решение. А решать мне не хотелось. Гораздо проще было тупо идти вперед.
Драконы, рыцари, бандиты, стражники, ночные снайперы, гоблины…
Почему здесь нет ни одного из этих парней, чтобы закончить всю эту бодягу? Почему я не теряю сознания? Почему я еще не умер от жажды?
Впрочем, какая разница? Скоро это случится. Все кончится так или иначе.
Рана снова начала беспокоить Карин, но она отказывалась от моей помощи. Не хочет, так не надо. Все равно у меня уже больше нет сил. И если я еще раз попытаюсь медитировать, то, наверное, уже не вернусь.
Когда Карин упала, я не смог ее поднять и просто уселся на пол рядом. Не знаю, сколько я так просидел — несколько минут или целую вечность.
Сознание покидало меня и снова возвращалось, накатываясь, как морской прилив.
По идее, сейчас перед моим внутренним взором должна была пронестись, фрагмент за фрагментом, вся моя предыдущая жизнь, но ничего подобного не происходило. Темнота — она и есть темнота.
Кто-то ткнул меня в плечо чем-то холодным и железным. Я попытался сфокусировать зрение и увидел бородатое лицо, висящее в полутора метрах от пола. Выше бороды находился рогатый шлем.
Гном.
— Ты кто такой? — спросил гном.
— А ты? — спросил я.
— Я — Колин, сын Торина, — сказал гном.
— А я — Рико.
— Ты человек. Людям здесь не место.
— Я… догадался. Уже.
— Назови мне хотя бы один довод, почему я не должен убивать тебя.
— Ты слышал рассказ о Зеленом Маге, который отозвался на призыв короля Дагарика и пришел к вам на помощь во время вашей войны с черными орками?
— Все гномы знают этот рассказ. Мы многим обязаны Зеленому Магу.
— Я — его ученик.
— У Зеленого Мага не было учеников.
— В те времена — не было. Теперь есть.
— Ты можешь доказать свои слова?
— Какое доказательство тебя устроит?
— Назови истинное имя Зеленого Мага.
— Неужели ты его знаешь?
— Каждый гном его знает.
— Тогда это не такая уж большая тайна, — сказал я. — И тот факт, что имя известно и мне, не сможет служить доказательством.
Интересно, зачем я это сказал? Я сам на чьей стороне? Должно быть, всему виной бред.
— А кто эта женщина? — спросил Колин.
— Она со мной, — по-моему, это видно и так.
— Я позову других стражников, и мы отнесем вас к нашему мудрецу. Он узнает правду. Если ты соврал, Рико, вас обоих убьют.
— Договорились, — сказал я.
Через минуту здесь было уже полно гномов. Они обнажили мечи, и я подумал, что Колин передумал, и решил убить нас прямо сейчас.
Но гномы не стали нас убивать. Они положили мечи на пол и укрыли их плащами, соорудив что-то вроде носилок. Когда меня подхватили, чтобы переложить на эти носилки, я снова вырубился. Наверное, уже надолго.
Глава пятнадцатая,
в которой Карин пребывает без сознания, а главный герой беседует с гномами и узнает о перспективах грядущей войны
Гномы напоминают мне муравьев, и в данном случае речь идет совсем не о размере. Так же, как и не о трудолюбии или способности переносить вес, в несколько раз больший, чем их собственный. Тем более, что такой способностью гномы не обладают.
Как известно людям, получившим классическое образование, муравьи — достаточно умные насекомые. Они образуют сложные семьи, включающие в себя несколько каст. Есть рабочие муравьи, муравьи-воины, муравьи-фуражиры, самки, обеспечивающие производство потомства…
С гномами та же фигня.
Их общество разделено на три касты, представители которых отличаются друг от друга даже внешне.
Гномы, которые нашли нас в подземельях, принадлежали к касте воинов. Сами себя они называют стражниками.
Стражники — самые мощные из всех гномов. Самые высокие, самые широкоплечие, самые воинственные. Если вы встречались с гномами на поверхности, скорее всего, вы имели дело со стражниками.
Именно они чаще всего покидают свои подземные владения и вступают в контакты с прочими обитателями Вестланда. Это не значит, что все стражники — солдаты. Среди них есть немало торговцев, чародеев и дипломатов. Они самые общительные среди всех гномов. Но в случае необходимости все они могут схватиться за топор.
Еще есть гномы — шахтеры. Они не уступают стражникам в физической силе, но гораздо меньше ростом и не так широкоплечи, чтобы было удобнее прорубать шахты и туннели под землей.
И есть гномы — ремесленники. Те, которые куют лучшее в Вестланде оружие, работают с драгоценными камнями, изготавливают зеркала, оптические приборы и еще много всяких полезных и дорогих вещей, которые пользуются большим спросом наверху. Ремесленники — самые субтильные из всех гномов. Даже их кузнецы уже давно сами не размахивают кувалдами и молотками, используя молоты, приводимые в движение хитроумными паровыми машинами.
Конечно, эти виды не имеют между собой физиологических различий и вполне могут скрещиваться между собой. Однако они этим занимаются кране редко.
Речь идет не о различных видах, а скорее, о трудовых династиях, уходящих своими корнями в глубину веков. Теоретически сын шахтера может стать стражником или ремесленником, но он редко изъявляет подобное желание. Любовь к профессии гномам прививают с самого детства.
Эти виды равны между собой. Никто не доминирует над другими, и никого не угнетает. У каждой касты есть свои старейшины и свой король. Трое королей гномов составляют Верховный Совет, принимающий решения коллегиально.
В общем, все это довольно сложно для понимания человека со стороны.
Гномы — создания дружелюбные и миролюбивые, иначе им просто не удалось бы стать самыми преуспевающими торговцами Вестланда. Но насчет своих подземных владений у них есть пунктик.
Прибывающие для заключения торговых сделок купцы имеют право передвигаться по ограниченной, специально отведенной для этого территории. Все остальное подземелье гномы считают своей собственностью, и убивают любого не-гнома, решившегося на эту собственность посягнуть.
Гоблины и пещерные тролли постоянно чувствуют это на своей шкуре.
В очередной раз придя в сознание, я обнаружил себя лежащим в чистой мягкой постели. О, чудо! Меня помыли и перевязали мне все мои многочисленные раны. Я чувствовал себя… неплохо. По крайней мере, желание умереть куда-то пропало.
Постель — каменная плита, накрытая несколькими перинами — стояла в каменной же келье, освещаемой при помощи масляных ламп. Убранство было до крайности аскетичным. Помимо моей кровати, в комнате был еще только один предмет мебели — стул.
На стуле сидел гном. Седой гном из касты ремесленников, борода которого едва ли не волочилась по полу. Местный чародей. Гномы называют этих парней мудрецами.
Мудреца совсем не удивило, когда я открыл глаза. Наверное, он ждал моего пробуждения с минуты на минуту. Мудрец, что с него взять.
— Рад, что вы решили меня не убивать, — сказал я.
— Мы еще ничего не решили, — сказал мудрец. — Мы просто не могли принять решение, когда ты был в таком состоянии.
Гномы не пользуются местоимением «вы», даже обращаясь к своему королю. У них есть другие способы выказывать уважение.
— Гуманное решение, — сказал я.
— Гуманизм тут ни при чем. Если бы мы убили тебя, а ты бы на самом деле оказался учеником Зеленого Мага, то все гномы покрыли бы себя несмываемым позором, — сказал мудрец. — Но если ты солгал Колину, то мы тебя убьем, потому что чужакам нечего делать в наших владениях.
— Типа, наша смерть послужит уроком для остальных?
— Вряд ли о ней узнает кто-то из живущих на поверхности, — сказал мудрец. — Меня зовут Сегерик, сын Эрарика. А тебя как зовут?
— Рико.
Взгляд Сегерика был обращен на меня, но глаза смотрели куда-то вдаль, пронизывая мое тело насквозь или попросту его не замечая. Такая манера смотреть всегда меня раздражала.
