Александр Маслов - Сапожок Пелесоны
– Уж не думала, что госпожа Клококо собирается замуж, – с лукавой улыбкой проговорила Элсирика. – Последний раз я ее видела семь дней назад совершенно беззаботную, будто у нее и мыслей никаких о свадьбе не было.
– О, моя милая Кремильда всегда сплошная беззаботность. Уверен, она и сегодня, в наш счастливый и тожественный день помышляет только о модных платьях, о розах на клумбе или своих любимых канарейках, клетками с которыми уставлена вся веранда. При этом она совсем не думает о том, что уже сегодня мы станем мужем и женой, и жизнь наложит на нас кое-какие обязательства. Но не будем об обязательствах, – Аракос отмахнулся, небрежно держа в руке окровавленный платок. – А вы, госпожа Элсирика, получается, знакомы с моей ненаглядной Кремильдой?
– Нет. Я заказывала в ее салоне несколько платьев. Часто посещала салон, чтобы следить за веяньями моды, но лично с госпожой Клококо мы не знакомы, – ответила Рябинина, опустив стекло и впуская в карету ветерок.
– А вы случайно не та самая Элсирика, о книгах которой говорят по всему королевству? – виконт повернулся вполоборота к ней. На лице его отразилось ожидание и напряжение.
7
Дереванш что-то хотел сказать, но я его ткнул пальцем в бок.
– Да, я пишу романы, – нехотя признала Анна Васильевна. – Та самая Элсирика.
– О, Юния Чудесная! Не может быть такого! – Аракос, не сводя восторженного взгляда с писательницы, заерзал на сидении. – Вы знаете, что и я, и моя Кремильда просто без ума от ваших романов! Неужели моя невеста даже не подозревает, что вы одеваетесь в ее салоне? Ей это будет очень лестно! А мне!… А у меня счастливейший случай сказать вам лично, как я восхищен всем тем, что вы написали!
– Спасибо, Аракос, – Элсирика кивнула и снова улыбнулась, на этот раз обольстительно.
– Ваш последний роман, из тех, что мне удалось достать, потряс меня до глубины души! – продолжал восторгаться виконт.
– Вы говорите о «Красной Юбочке»? – со скрытым сарказмом поинтересовался я.
– Нет, о «Снежане и семи озабоченных гномах». Какой накал страстей! Какой драматизм, и какие искрение чувства на протяжении всего романа! А потом сколько любви! Безбрежное море любви! – со стороны казалось, что Маргу не хватает воздуха из-за крайней степени перевозбуждения. – Бедная Снежана, как трудно было ей выбрать кого-то из семи настырных кавалеров! Сколько сердечных сомнений, сколько душевных мук и какое великое самопожертвование!
– Да, возможно, – согласился я, поглядывая на раскрасневшуюся Рябинину. – Выбирать – оно всегда нелегко, особо, если выбирать приходится из гномов или чего-то мелкого. Однако, мне ближе «Красная Юбочка». Очень впечатлила последняя сцена, где Рудольф проявляет чудеса изобретательности. И любовь, и коварство, и страсть – все переплелось там в буйном клубке.
– Увы, я не читал еще «Красную Юбочку», – Аракос, хлопая рыжими ресницами, посмотрел на меня совершенно по-новому, так, словно напротив него оказался милейший единомышленник, этакий духовный брат. – Не удалось приобрести, – с горечью сказал он.
– Так, друг мой, сейчас мы эту беду исправим, – пообещал я и потянулся к сумке.
– Булатов! – негромко, но требовательно проговорила Анька и показала мне кулак.
Я сделал вид, что ее не слышу. Расстегнул замок, нашел книжицу и вручил ее Маргу со словами:
– От всего сердца дарю. А Элсирика вам сейчас подпишет ее на память.
Опередив меня, Дереванш протянул госпоже писательнице шариковую ручку, и предупредил:
– Перо волшебное. Пишет без чернил.
– Умоляю, – Марг раскрыл книгу на форзаце, – госпожа, только несколько слов от вас.
Я не видел, что написала Анька, но лицо упырьего потомка приобрело окрас зрелого томата, глаза расширились, и он произнес:
– Юния Вседающая, как я благодарен вам! В Фолене буду рассказывать друзьям, знакомым, каждому встречному, что ехал с вами в одной карете! Сегодня вдвойне счастливый день! – он осторожно обтер пот с битого подбородка, глаза его блеснули радостью.
В этот момент я почувствовал опасную вибрацию в посохе, прислоненном к округлому выступу. Повернув голову, я увидел бледно-красное свечение вокруг набалдашника и понял, что случайно инициировалось одно из заклинаний. Мать грешная, я и прежде побаивался этого! И в университете Олег Павлович – профессор по технике безопасности – не уставал повторять: никогда без нужды не носите наговоренные заклинания в посохе долгое время. Конечно, нужно было разрядить мое волшебное орудие еще вчера. А теперь должна была произойти беда, которую я не мог предотвратить. Самое печальное, что я даже не знал, какое заклятие просится наружу, не представлял, какая стихия сейчас разбушуется в тесном салоне кареты. Чтобы немного приободрить спутников и подготовить их к предстоящей катастрофе я схватился за посох, направляя его навершием в пол, и сказал:
– Не волнуйтесь, господа! Сейчас случиться маленькое чудо! Теоретически безобидное!
В следующую секунду я узнал, какому из заклятий стало тесно в магическом орудие: вокруг бронзового шарика вспыхнули синие искры, и раздалось характерное шипение. Понятное дело: просился наружу Громовой Удар. Чтобы в последнее мгновение нашей мирной поездки оставить в памяти виконта и Элсирики хоть что-нибудь радостное, я решил им подарить улыбку – изобразил ее широко, душевно и…
И чудовищная сила вырвалась из набалдашника наружу, ударила в пол. Электрическая вспышка сопровождалась оглушительным грохотом. Доски под нашими ногами разлетелись роем щепок. Одна из них впилась мне глубоко в лодыжку. Карету тряхнуло так, что я чудом удержался на сидении. Отлетели двери. Теперь переднюю и заднюю часть экипажа соединяла только кожаная обивка. Она начала рваться языкастыми лоскутами. Крыша с хлопком слетела, являя синее небо. Карету тряхнуло сильнее и мотнуло в сторону.
– Дереванш, держите крепче сумку! – крикнул я.
Сквозь дым и густые клубы пыли было видно, как задняя часть кареты постепенно отдаляется от нас, катясь на своей паре колес. Лицо несчастного виконта Марга выражало крайнюю степень озабоченности, переходившей в такую же крайнюю степень ужаса и паники. За несколько коротких мгновений оно четырежды меняло цвет: от нездорово-бледного до яростно-красного. Впрочем, эмоции на лице госпожи Элсирики оказались не менее яркими. Затем облегченный экипаж, номинально управляемый Рябининой и Аракосом, не удержал равновесия и опрокинулся назад, на багажное отделение. Больше наблюдать выражения физиономий виконта и писательницы я не имел возможности, зато видел, как от жесткой встречи с землей разлетелся багажный ящик, и из него полетели сумки, какие-то ящички и картонки.
Я не знал, что случится в ближайшее время с передней половиной кареты, но понимал: ту часть, на которой совершали путешествие Рябинина и Аракос, мы теряем, возможно, навсегда. Требовалось как можно скорее остановить нашу часть транспортного средства. Поэтому я повернулся и, ударяя со всех сил в переднее окошко, повелел кучеру:
– Немедленно останови, сукин сын! Тормози своих бешеных кляч!
Не успел я это произнести до конца, как набалдашник снова зардел тусклым свечением. В этот раз заклинание вырвалось наружу быстрее: растеклось серым облачком и метнулось вперед. «О! Волна Страха!» – догадался я. – «Е-птимия светлейшая, как это не вовремя!» Едва заклятие докатилось до лошадей, они истерически заржали и метнулись в разные стороны. Карету, вернее оставшуюся от нее груду досок, качнуло вправо, потом резко влево. А потом кони порвали упряжь, и наш экипаж принялся резко тормозить, вспахивая дорогу переломленным брусом.
– Фух, приехали! – сообщил я полуживому от ужаса Дереваншу, и спрыгнул наземь.
С минуту я наблюдал, как лошади неслись врассыпную к лесу. Следом за ними, размахивая руками и оглашая мирные окрестности громким ором, бежал кучер.
Итак, мы остались без лошадей, без кучера и, если честно, то и без кареты. В сердцах я пнул кусок дверцы, висевшей на покореженной петле, и зашагал за Дереваншем (архивариус спешил справиться о здоровье Элсирики и Марга).
Еще за два десятка шагов было видно, что ни господин Аракос, ни великая кенесийская писательница особо не пострадали. У виконта был порван только сюртук, ворот рубашки, низ левой штанины и куда-то запропастился правый сапог, а от левого отстала подошва. Правда на лице упырьего потомка появилась пара свежих ссадин – но все это сущие мелочи, по сравнению с тем, что могло бы случиться, если б заклинание не легло так удачно – в пол. Элсирика же вообще отделалась только надорванным краем юбки и обычным женским испугом.
– Благодарите богов, нам очень повезло! – радостно сказал я, остановившись перед виконтом и победно опираясь на посох.
– Повезло?! – недоуменно вопросил Марг (мне показалось, что он на меня немного сердится). – И вы это называете «повезло»?! – он дернул себя за оторванный рукав и вытянул ладонь к останкам кареты и разбросным на дороге вещам. – Зачем вы это сделали?!
