Екатерина Федорова - Способ побега
Хотя какая жалость может быть у самки гоблинов к эльфу?
Она медленной прихрамывающей походкой в полном молчании подошла к нему. Он довольно хмуро оглядел склоненную голову под капюшоном. И даже попытался заглянуть под него.
Ему удалось рассмотреть торчащий курносый нос и толстые, слегка вывороченные губы под ним. Глаза увидеть не смог.
По крайней мере, на ее лице не росли волосы.
Женщина присела и молча стала разгружать судок. Вигала покусал губы, придумывая тему для разговора. Начать следует с далекого, но прийти к тому, что нужно. Погода отпадала — от его друзей это было слишком далеко. Гм… Может, поговорить об одежде?
Но губы сами выдали совершенно другое:
— Тебя не смущает, что я до пояса обнажен?
Он хмыкнул и Мысленно выругал себя. Неужели тот гоблин прав, и он настолько долго обходился без женского общества, что готов заглядываться даже на эту уродину?
Самка на мгновение задумалась, потом быстрым движением спустила на плечи капюшон.
Вигала ожидал увидеть нечто совершенно отвратительное, но лицо у гоблинши было вполне приемлемым. Хотя и не слишком красивым по меркам эльфа. Самыми приятными на лице были глаза — глубокие, темные и опушенные длинными ресницами. Надо лбом топорщились темные волосы, слишком давно не знавшие расчески. Лицо женщины отличалось спокойствием. Но вот глаза казались встревоженными. Почему? Навряд ли это беспокойство за него…
— Нет, не смущает.
— Эльф так углубился в созерцание лица гоблинши, что даже не понял, что получил ответ. Потом спохватился. Он задал вопрос, ему ответили. Отлично. Общение началось. Эльф приподнялся и оперся на локоть.
— Ты опять будешь кормить меня с ложечки? — Полная ложка уже поднялась над судком. — Давай договоримся — я поем сам и буду вести себя примерно, а ты просто поговоришь со мной. Просто разговор, ничего такого. Здесь очень скучно и одиноко, Тебе же приказали, чтобы я ни в чем не нуждался? — Вигала не был уверен, что это так, но очень на это надеялся. — Так вот, я нуждаюсь в разговоре.
Женщина опустила ложку в судок.
— Какие разговоры могут быть у сиятельного эльфа с гоблиншей?
Вигала честно попытался изобразить на лице приветливую улыбку. Наверное, вышло не очень хорошо, потому что глаза у гоблинши испуганно расширились.
Он знал, что зубы у него длинные и острые, больше похожие на звериные клыки. Но до сих пор женщинам это даже нравилось. Поэтому испуг гоблинши эльфа покоробил и даже оскорбил. Впрочем, возможно, на эту особу не действуют его мужские импульсы.
Могли быть и другие варианты — скажем, женщина еще никогда не видела эльфов, и зубы стали для нее откровением. Пугающим откровением. Или же все эльфы ей глубоко антипатичны.
Впрочем, как и все гоблинши прирожденному эльфу — по причине грязного происхождения, уродливости и дурных привычек, свойственных этому племени.
Он вздохнул и попытался подольститься:
— Ты не поверишь, но для гоблинши ты очень красива. — Не звучат ли его слова прямым оскорблением? Он неловко попытался исправить ситуацию: — То есть я ничего не имею против твоего народа…
— Но и врать, что мы тебе нравимся, не стоит, — хрипловато произнесла женщина. — Эльфы презирают таких, как я. И мы оба это знаем.
Поле боя осталось за ней. Ему следует трижды подумать, прежде чем сказать еще что-то.
Самка молча пододвинула к нему судок. Дно емкости скребнуло по полу. Затем выжидательно посмотрела на эльфа. Что ж, она заговорила с ним, теперь время выполнить свою часть договора.
Желудок красноречиво взвыл, требуя еды. Он взял ложку, черенок которой был еще теплым после руки женщины. И зачерпнул из судка. Потом отправил ложку в рот, стараясь есть не слишком жадно, чтобы не напугать гоблиншу еще и этим.
В судке оказалась птица, тушенная в остром соусе с крупными зернами, названия которых он не знал. Вполне съедобно.
— Почему ты не стала разговаривать в прошлый раз? — все еще жуя, торопливо спросил Вигала. Нужно было узнать побольше, пока женщина не ушла. — Тебе приказали не отвечать? Или я просто тебе неприятен?
Гоблинша вздохнула, потом выловила возле своего уха торчащий локон и дернула за него. Привычка? Возможно, она нервничает?
— Мне приказали. Сказали, что побьют, если выдам что-то важное.
Вигала медленно отправил в рот следующую ложку.
— Прости. Мне неприятно, что тебе угрожали из-за меня.
— Это была не угроза, — почти равнодушно сообщила гоблинша. — Меня уже побили, так что теперь волноваться не из-за чего.
Он чуть было не подавился следующей порцией. Наверное, он все-таки слишком торопится с заглатыванием еды.
— А то, что теперь ты разговариваешь… это тебе ничем не грозит?
— Все угрозы пугают лишь до того момента, пока не выполнены. Потом их бояться нечего. — В голосе самки звучало неприкрытое презрение.
Итак, эта косолапая баба выглядит умной и не слишком пугливой. И если второе хорошо, то первое не очень. В такой ситуации глупая женщина была бы куда предпочтительнее.
Гоблинша, до этого сидевшая на корточках, уселась на пол. Согнула колени перед собой и обняла их руками. Вигала помолчал, обдумывая то, что хотел сказать.
— Гм… Я действительно не слишком хорошо умею говорить комплименты. Вот мои друзья, они…
— Они беспокоят тебя больше всего? — перебила его женщина. И указала глазами на миску с едой — Ешь.
Вигала послушно зачерпнул:
— Я…
— Говори тише, — посоветовала гоблинша, снова дергая себя за локон, — и не забывай работать ложкой. А то мне придется тебя кормить, как в прошлый раз.
Он поспешно проглотил то, что уже положил в рот. И снова потянулся с ложкой.
— А моих друзей тоже хорошо кормят? Знаешь, они, гм… слабые. Их надо хорошо кормить. И хорошо содержать, иначе они могут и умереть.
Она тут же уличила его:
— Пытаешься найти жалость в сердце гоблинши?
Вигала снова хлебнул из судка.
— Нет.
Гоблинша хихикнула, завозилась и уселась поудобнее.
— И правильно. У гоблинов нет жалости.
— Кто бы сомневался… — недружелюбно проворчал Вигала. — Уж только не я.
Женщина шевельнулась. До Вигалы долетел слабый звук. Вздох?
— Я могу тебя называть просто эльфом?
— У меня есть имя, — спокойно заявил он, бросая ложку в опустевший судок, — меня зовут Вигала.
Она опять дернула за локон. На этот раз сильно, отметило сознание Вигалы.
— А ты позволишь себя так называть? Я имею в виду — ведь вы, эльфы, всегда брезговали нами. И эльфы никогда не позволяли гоблинам называть себя по имени.
Вигала сел, задумчиво покусал нижнюю губу. Странный у них получался разговор. Надо было выбирать — или быть полностью искренним с этой женщиной, или врать, но тогда уж врать искусно.
Но он один раз уже попал впросак с лживым комплиментом.
— Имя, — медленно произнес Вигала, — можно доверить другу. Или врагу, но тогда уж очень хорошему.
— А я для тебя кто?
Ответ напрашивался сам собой. И Вигала несколько натужно проговорил:
— Пока враг. Но враг хороший. А что будет дальше, выбирать тебе. Ты можешь называть меня по имени, женщина.
И тут дверь чуть слышно дернулась — он уловил кожей лица легкое дуновение, прилетевшее от входа. В проеме появился гоблин.
Самка поспешно встала и начала несколько суетливо собирать посуду.
— Чего расселась? — зло рявкнул гоблин.
— Кормила, — заискивающе объяснила женщина. И, уже повернувшись к эльфу, безразлично добавила:
— Где фляжка с водой, ты, тварь? Я оставлю тебе новую, полную.
Вигала протянул фляжку, лежавшую возле него на полу. Женщина почти бросила в него другой, новой. Зубы сжались сами собой, когда он услышал издевательский хохот гоблина.
Но он сделал усилие и не стал ловить фляжку. Округлый бок ударил по лицу.
Уже в дверях женщина остановилась и, не оборачиваясь, сказала:
— Ужин принесу поздно вечером. Придется потерпеть.
Она вышла, со стуком прикрыв за собой дверь. И только тут Вигала вспомнил, что так и не удосужился спросить ее имя.
Время тянулось медленно. Но вечером женщина в его камере не появилась. Вместо нее заявился тот самый гоблин, что хохотал над ним.
Возможно, их разговор подслушали. Или просто решили, что эльф больше не нуждается в участливой женской руке, поскольку избавился от цепи мага-оружейника. Хотя сам Вигала не назвал бы эту самку слишком уж участливой…
Он несколько раз пытался заговаривать с гоблином. Но тот только издевательски ухмылялся в ответ и отпускал злобные замечания вперемежку с ругательствами. Так что к концу ужина Вигала замолчал. А сразу после ухода гоблина провалился в тяжелый, безрадостный сон.
* * *
Когда Тимофей с Лехой вернулись в камеру, там царило некоторое оживление. Дракон Гортензия безостановочно топтался по решетке, угрожающе размахивая длинным мощным хвостом. На конце хвоста красовались иглы, собранные в бутылочный ершик. Когда в конце взмаха иглы ударялись об прутья решетки, вниз сыпались искры, и прутья начинали грозно гудеть.
