Артем Тихомиров - Седьмая пятница
— Та…
Это все, что я успел произнести, когда комната взорвалась дичайшим визгом. Дичайшим. Другого слова не подберет даже убеленный сединами профессор-лингвист, посвятивший себя изучению эртиланского языка.
Я, разумеется, тут же слетел с кровати и грохнулся на пятую точку. Не думаю, что, приласкай меня Крайлог по лбу своей дубиной, мне было бы лучше. От ужаса, какой испытал ваш покорный слуга в тот миг, его душа, кажется, разорвалась на мельчайшие кусочки.
— Талула! — вскрикнул я, но мой слабый глас не был услышан.
Визг летел в пространстве, словно вестник смерти, не знающий преград, и чуть сбавлял напор лишь, когда его хозяйке требовалось набрать в грудь воздуха.
Сидя на полу с торчащими во все стороны волосами, я уже начал подозревать, что последние несколько минут разговаривал вовсе не с Талулой.
А с кем? Догадки повергли меня в еще больший ужас. Сейчас бы броситься наутек, но вот беда, тело вдруг сковало. Типичное состояние человека, перепуганного до полусмерти. А мозг, какой бы он там ни был, тем временем соображал с невероятной скоростью. Когда речь заходит о сохранности собственной шкуры, он, паразит, умеет пахать за троих.
Подумал я вот о чем:
— я перепутал комнату;
— трудно поверить, но это так. Вероятность — 99 процентов;
— визг сейчас поднимет на голову весь дом;
— уже поднял;
— сюда бегут разъяренные Поттеры, вооруженные старинным фамильным оружием, сдернутым со стены;
— я ничего не смогу объяснить;
— мне крышка…
— невзирая на давние симпатии, вашего покорного нашинкуют в мелкий винегрет.
На последнюю мысль могучий инстинкт самосохранения отреагировал единственным образом.
Ничего не соображая, я вскочил и бросился в сторону окна. Прошло, наверное, секунды две, но по моим брауловским часам — два столетия. Словно в кошмарном сне, цель моя все отдалялась, а ноги заплетались на ходу. С отчаянным усилием и пронзительным криком я сделал рывок и, как говорят, «рыбкой» полетел в проем.
Не попал. Голова моя врезалась в простенок, дав мне возможность понаблюдать звезды. Их было больше, чем во всем Млечном Пути в сумме со светилами Южного полушария. Красота. Еще что-то загрохотало. Я решил, что свалился комод, но вскоре стало ясно — такой звук могли воспроизвести только мои кости. Даже Карла Поттер на миг замолчала. Карла Поттер — рыжее застенчивое дитя… именно к ней в обитель меня и занесло в этот проклятый час… Я благословил ночную темень. Благодаря ей девица не видела мою физиономию…
В полубессознательном состоянии Браул предпринял новую попытку, на этот раз удачную. Воздушная стихия приняла меня в свои объятия, и с воем, какому позавидовала бы и выпь, я рухнул со второго этажа.
Не помню точно, когда в последний раз мне доводилось падать из окна, но точно знаю, что никогда не полюблю это занятие. Задрав ноги в ночное небо, я еще спросил себя: «Неужели нельзя было выбежать через дверь? А ведь она была на целый метр ближе!..»
Плавное течение мыслей оборвало приземление.
Меня встретили кусты и мягкая земля. Ну хоть в чем-то повезло, а ведь могла быть и дорожка, выложенная мраморными плитами. Уф! Именно отнюдь не досадное отсутствие благородного мрамора позволило мне обойтись без раздробления костей.
Спасаться! Сделать все, чтобы толпа линчевателей не взяла мой след!..
Я бежал, пока в темноте не налетел на каменный сарайчик, в котором садовник Поттеров хранил свои сокровища. Пропади все пропадом! Не могли построить эту штуку в другом месте?
Отлеживаясь под деревом, Браул Невергор слышал в отдалении изумленные возгласы и топот нижних конечностей. «Юные девы» пробудились и всем наличным составом решили узнать, что произошло. Приложив титанические усилия, я отполз в кустарник погуще и залег в нем. Мир, по моему мнению, гудел уж очень сильно. И кто заложил мне уши ватой? К тому же чувство, словно я в лодке во время речного шторма.
В доме зажегся свет. Чары работали на всю катушку, так что теперь было хорошо видно, что под окном Карлы Поттер (хотя на самом деле — Талулы) кто-то стоит. И этот кто-то объяснял кому-то, что понятия ни о чем не имеет. Свет горел и в комнате на втором этаже. Оттуда высовывались две головы. Одна принадлежала Эйре Поттер, другая, рыжая, — Карле. Мамаша успокаивала дочурку…
— Браул!
По телу моему разлилась тошнотворная слабость, словно я съел что-то нехорошее и теперь расплачиваюсь за чревоугодие. Это что, обморок?
Кто-то теребил меня, сопел в ухо, слюнявя его самым бессовестным образом.
— Браул! Ну и слабые у вас организмы!.. Подумаешь, едва не снес сарай!
— Квирсел… ты когда-нибудь сведешь меня в могилу! — Мои голосовые связки способны были издавать только стенающее шипение. Я приложил руку ко лбу. Там вздулась шишка.
— Тебе пора отсюда сваливать! — сказал мопс. — Они собираются прочесать местность.
— Что?
— Надо вернуться в дом! Живее, пока никто не…
Из темноты неподалеку от меня вынырнул кто-то знакомый.
— Браул!
Талула?
— Браул, ну и болван же ты! Таких еще поискать!
Я не стал спорить. Не в моем состоянии.
— Я поменялась с Карлой комнатами и ночевала неподалеку от тебя, в ее спальне. Хотела сама прийти и поговорить. Но Квирсел сказал, что ты отправился ко мне и не выслушал его сообщение. Он все знал.
Я пообещал, что в скором времени некий мопс получит на орехи. На месте действия появилась Гермиона. Да они что, все в курсе?
Сестрица обложила меня за непролазную тупость и тут же убежала, сказав, что попытается увести толпу в другую часть сада, чтобы я мог добраться до дверей и попасть в дом незамеченным. Я, разумеется, и не думал возражать.
Меня подняли на ноги и повели. Словно раненный на поле боя, ваш покорный слуга стоически переносил страдания. Это все во имя великой цели, твердил я себе всякий раз, когда мое тело роняли. На карту поставлена судьба мультиверсума… до мелочей ли? Талула не была специалистом по переноске Браулов, но ее энтузиазм с лихвой окупал недостатки техники.
Ей удалось втянуть меня в холл. Квирсел крутился у нас под ногами и нудил, что сейчас все откроется, вот-вот, через секунду. Талула в конце концов рассвирепела и пообещала пнуть нытика в филейную часть. Мопс сразу заткнулся и побежал вверх по лестнице.
Отдуваясь, Талула спросила, могу ли я идти сам. Я мог, что и продемонстрировал, скатившись по ступеням. Чародейка не выдержала и выругалась. Оказалось, что, по ее мнению, я ничуть за эти пять лет не изменился. Такой же… не буду уточнять.
— Идут! — проверещал Квирсел.
Этого было достаточно, чтобы я взлетел по лестничному маршу и бросился наутек. Голоса слуг, взбудораженных последними событиями, придали мне такое ускорение, что Талула еле догнала меня. Ей пришлось поднять все свои наличные юбки, чтобы бежать быстро. Вцепившись в мою шкирку, девица потащила меня в спальню, и вскоре мы очутились внутри.
— Так, — сказала она, запыхавшаяся и красная, — ты спал и ничего не слышал, понятно?
— Ага, — ответил я, лежа лицом на кровати.
— Ты принял снотворное!
— Ага.
— Сейчас я займусь твоей шишкой. Нельзя, чтобы тебя видели с такой дулей на лбу, — Произведя ревизию моей головы, чародейка охнула. На темени обнаружилось еще одно вздутие. Этим местом, помнится, я врезался в стену, — Квирсел, помоги. Мне нужен фон. Ты можешь?
— Могу.
Талула помогла мопсу взобраться на кровать, и он тут же соорудил требуемое. Из этого бледного шара, в котором концентрировалась Сила, Талула начала черпать необходимые для создания чар ресурсы и накладывать на мою многострадальную голову. Меня перевернули на спину, утерли слюни. Побрызгали чем-то на лицо. Голова болеть перестала. Участки черепа, пострадавшие от твердых поверхностей, потеряли чувствительность. Потрогав место, где только что гордо торчала шишка, я нашел, что ее там нет.
На попытку в знак благодарности поцеловать Талуле руку получил щелчок по носу.
— Нам надо присоединиться к остальным! — Чародейка прыгнула к зеркалу, чтобы привести себя в порядок. — Не забудь: ты только что встал, привлеченный шумом. Ничего не знаешь. Все отрицай. Ну и перепугал ты Карлу!..
— Я ничего такого не хотел…
Талула обернулась, держа в зубах шпильку.
— Надеюсь. Ты любишь меня, понял?
— Ну.
— В любом случае Карла слишком для тебя молода.
— Не спорю.
— Молодец.
Еще один долгий изучающий взгляд — и приказ выдвигаться. Мы выдвинулись, изображая из себя столь же возмущенных происшествием обывателей, как другие. Едва мы скатились в холл, как встретили зевающих Ортуна и Зепирона.
Мы сообщили им свою версию, но юным волшебникам было на нее чихать. Оба они отправились спать.
На крыльце нашелся Сид Поттер. Борода его еще сильнее торчала в стороны, а в глазах тлел огонек абсолютного непонимания. Наверное, этим старик заразился от меня. Уж если Гермиона признается, что тупеет, находясь рядом со мной, то что говорить о других, менее искушенных и стойких?
