Леонид Каганов - Зомби в СССР. Контрольный выстрел в голову (сборник)
– Да нам-то какое дело? Нам самое лучшее – зарыть эту штуку, и ни сном ни духом, понял?
– Может, он и не человеческий, а, Кругалев? Смотри, клыки какие! – Витек задумчиво вертел в руках череп и вдруг острым, как шило, клыком уколол себе палец.
– Ой!
– Чего ты? – вздрогнул Кругалев.
Витек с удивлением рассматривал кровяную бусину на пальце.
– Н-нет. Ничего… – Он забросил череп под бульдозер. – Ладно, пошли. Завтра разберемся.
Кругалев с готовностью зашагал назад по гусеничному следу.
– Тут и разбираться нечего, – говорил он. – Соображение надо иметь, парень. Здесь село в двух шагах, магазин, огороды новые нарезают людям, арендаторы богатые, и каждому наша помощь позарез нужна. А узнают в Управлении про кладбище да и перекинут нас с тобой, чего доброго, куда-нибудь в степь голую – ни выпить, ни закусить, ни заработать. Надо оно тебе?
Незадачливый напарник молчал.
– Вот то-то! Просек теперь? Эй! Ты слышишь или нет?
Кругалев на ходу оглянулся и вдруг замер, словно врос ногами в податливый грунт. Витек быстро нагонял его, ступая совершенно бесшумно. Закатное пламя поигрывало в прищуренных, внимательных глазах паренька, и взгляд его больно ожег Кругалева.
– Вить, ты чего? – испугался он. – Ты в порядке, а? Ты что так смотришь?! – И воздуху не хватило спросить что-то еще, а дохнуть было страшно.
Витек, стремительно надвигаясь, вдруг широко оскалился, так, что стали видны его длинные, влажно сверкнувшие клыки, а затем с голодной жадностью кинулся Кругалеву на горло.
3
Сторож Осип Микитыч в который уже раз выглядывал в оконце, выходящее на стройплощадку. Иногда в сумраке за штабелями ему мерещилось какое-то движение, но время шло, а Витька с Кругалевым все не было.
– От бисовы диты! – в сердцах бормотал старик. – Де ж воны е? Кругалев насилу с хаты пийшов, як водку побачив – а и того нема!
Дед покачал головой, растерянно посмотрел на богатый, будто в праздник накрытый стол, прислушался.
– Вже и гвалдозера того не чуть… – сказал он задумчиво.
В дверь тихонько поскреблись.
– Га, хлопци! – оживился Микитыч. – Видчиняйте, видчиняйте, заходьте!
Дверь медленно распахнулась, но никто не вошел. Старик подковылял ближе и увидел на крыльце Витька. Тот стоял за порогом, в тени, словно боялся шагнуть в освещенную керосинкой комнату.
– Чого це ты? – удивился Микитыч.
– Кругалева трактором зацепило, – глухо проговорил Витек. – Пойдем…
– Ой, лишечко! – по-бабьи всплеснул руками Микитыч. – Хиба то ты его?!
Витек не ответил, повернулся и пошел в темноту. Старик, сдернув с гвоздя плащ, поспешил за ним.
Закат уже отгорел, но на улице еще было видно. Микитыч быстро семенил по гусеничному следу, ему и хотелось и боязно было расспрашивать Витька, а тот молча шел впереди и за всю дорогу ни разу даже не оглянулся.
Наконец переправились через лужу. Тут-то и увидел старик вытянувшуюся поперек колеи тень. Кругалев лежал неподвижно лицом вниз.
«Готов, – подумал Микитыч. – Эх, хлопець, хлопець! Що ж ты наробыв?»
Он подошел к лежащему и перевернул его на спину. Лицо Кругалева было залеплено грязью, но сторож на лицо и не смотрел. Опустившись на колени, он с ужасом разглядывал его разорванное, в клочья растерзанное горло.
– Та чим же так зачепило?
Микитыч удивленно повернулся к Витьку и вдруг охнул тихо. Парень смотрел на него глазами, горящими ненавистью. Ничего человеческого не было в этом взгляде, а светилось в нем простое и ясное желание убить.
Старик попытался было подняться на ноги, но тут обнаружилось, что рука мертвого Кругалева крепко держит его за отворот плаща. Микитыч закричал, рванулся, пытаясь сбросить плащ, и упал. Подвела сторожа давняя армейская привычка застегиваться на все пуговицы. Спасения не было. Мертвец открыл глаза и, оскалив клыки, потянул слабеющего старика к себе…
4
На центральной (и единственной) площади Неглинева, прямо напротив двухэтажного белокаменного сельсовета, стоит и другое здание, отвечающее ему размером и белизной. Это столовая. Совсем недавно она была отремонтирована, заново отделана внутри, так что все проезжие шофера, уплетая суточные щи, теперь невольно дивились роскошному оформлению зала.
В тот вечер, однако, суточных щей не было, крахмальные скатерти покрывали столы, и роскошь, царящая на столах, затмила даже искусство неглиневских маляров. Опытный человек по одному только многолюдному оживлению в зале или хотя бы по деду Енукееву, курившему на крыльце в белой рубашке и галстуке, мог сразу понять, что столовая закрыта на спецобслуживание, кое-где по старинке еще называемое свадьбой.
Рядом с Енукеевым стояла его родная внучка Светлана. На деда она не глядела и не разговаривала с ним – сердилась за сегодняшнее. Раз в жизни доверила старому дурню откупорить бутылку шампанского! Один раз! Сегодня в сельсовете на регистрации. Так умудрился ей – свидетельнице! – залить все платье. Вместо того, чтобы кататься с женихом, невестой и свидетелем Вовкой Переходько на братана его машине, пришлось бежать домой, платье сбрасывать испорченное, а подшивать да наглаживать старое – еще школьное.
Теперь вот стой здесь, гадай, куда этих молодых черт понес. На дворе темно, гости сомлели ждать, повара столовские ругаются, а их все нет и нет. Конечно, если бы Светлана поехала с ними, она бы такого безобразия не допустила.
На крыльце появилась взмокшая от беспокойства мать невесты.
– Ну? – только и смогла вымолвить.
– Не, теть Валь, – пожала плечами Светлана, – не видать.
– Должно, на пасеку поехали, – сказал, пуская дым, дед Енукеев.
На него Светлана не взглянула, а теть Валь сказала со значением:
– Вот я покажу пасеку! За дождями распутица такая – того и гляди застрянешь, нет, ей вожжа под хвост – кататься!
– Ты, Валентина, не собачься, – дед добродушно заулыбался, – кончилась твоя над Веркой власть. Отрезанный она ломоть!
– Как же, дождутся! – начала было мать, но тут в конце улицы мелькнул свет, показались фары автомобиля.
Материнское сердце сработало безошибочно.
– Ой! Едут мои деточки-и! – тоненько заголосила Валентина и кинулась в зал. Дед поспешил за ней, чтобы надеть оставленный на стуле пиджак с медалями.
Свадебный «Москвич», залепленный грязью по самые стекла, пересек площадь и, не останавливаясь, вломился в палисадник под столовскими окнами. Шофер невозмутимо развернул машину прямо на цветах и так остановился, чтобы ближе было идти. Широкий глиняный пласт отделился от кузова и шлепнулся оземь – открылась задняя дверь. Жених, а потом и невеста, хмуро поглядывая на встречающих, выбрались из машины. Вера зашагала к крыльцу, хрупкие розовые бутоны рассыпались под ее ногами.
Светлана, пребывавшая до сих пор в немом изумлении, не выдержала наконец:
– По цветам-то, Верка! Да вы уже нарезались, что ли?
– Твои они, цветы? – огрызнулась Вера. – Булавку лучше дай воротник заколоть.
Светлана только теперь заметила, что туфельки невесты испачканы грязью, венок сбился набок, темное пятно расплылось по тонкому тюлю фаты, а кружевной воротник Вере приходилось придерживать рукой.
– Что с вами? – спросила Светлана. – Перевернулись?
– Застряли, – коротко бросил, проходя мимо нее, жених, или, вернее, молодой муж Валера.
Странно, подумала свидетельница. Вроде и не пьяные. Запаха нет, и глаза у них не соловые, а, наоборот, какие-то колючие, зоркие…
На крыльцо выскочила старая бабка по линии жениха и взвыла благим матом:
– А вот и молодой князь с княгинею! Просим милости пожаловать, за столы идти дубовыя, подымать меды медовыя, с отцом, с матушкой, со честные гости, во дом родный… Тьфу!
Бабка запнулась, отдышалась слегка и добавила уже обыкновенным голосом:
– Ну не в дом, а в эту, будь она неладна… в столову!
Бросив «Москвич» с распахнутыми настежь дверцами, подошли братья Переходько: Вовка – свидетель и Николай, владелец машины и «шуфер на свадьбе».
– Где застряли-то, Коля? – спросила Светлана, но старший Переходько лишь скользнул по ней быстрым, жестким взглядом, словно сосчитал, и молча прошел мимо.
– Да что вы все, как неживые?! – обиделась Светлана, – Вовка! Ты можешь толком объяснить, где вас носило полдня?
– Где новая стройплощадка, знаешь? – буркнул Вовка. – Вот недалеко оттуда на дороге и врюхались. Хорошо, что там строители живут…
Он обернулся в сторону леса и добавил задумчиво:
– Трактором выдернули нас. Скоро подъедут, наверное. Мы их пригласили…
– А чего вас понесло на стройплощадку?
Вовка все глядел в темноту.
– М-м да. И чего нас туда понесло?..
Неожиданно в глазах его загорелись злые веселые огоньки. Он повернулся к Светлане:
– Уж больно ты любопытная, Светка! Гляди, невесту украдут, пока мы здесь. Пойдем лучше за стол.
И, склонившись к самому ее уху, прошептал:
