Мария Вересень - Особо одаренная особа
Любил долгую зиму проводить Ан Аргыл Ойун в селении Тутинка, имел большую юрту, жирных наглых жен, которые не уважали никого и били даже молодого вождя. И вот случилось однажды вождю в злополучный час оказаться на пути черного шамана и его старшей, самой страшной и самой зловредной жены. Не успел он вовремя отскочить с их дороги, жена ударила вождя в ухо, а Ан Аргыл Ойун еще и пнул, унизив его достоинство. Взыграла обиженная гордость в молодом вожде, вскинул он горестно руки и закричал:
— Доколе детям Юрюнга Айы Тойона терпеть ненавистного черного шамана?! — И услышал его Великий Творец. Видно, не настолько велик был Ан Аргыл Ойун, как о себе говорил, потому что послал Творец свою младшую дочь Верлею.
Прекрасна была младшая дочь Юрюнга Айы Тойона, одета была в дорогие меха, источавшие жар и свет. Волосы ее были цвета огня, а глаза синие, как летнее небо. Спустилась Верлея, дочь Юрюнга Айы Тойона, на огромном небесном звере. Увидела Ан Аргыл Ойуна и, ткнув в него пальцем, громовым голосом произнесла страшное заклятие:
— Купи слона за деньги.
Испугался Ан Аргыл Ойун, заверещал на языке абасов, но непреклонна была Верлея, схватила его за малахай, топала огненными сапогами, трясла черного шамана и все грозней кричала:
— Купи слона за деньги, старый хрыч!
Завизжали жены Ан Аргыл Ойуна и вынесли из своего большого дома все богатство шамана, неправедно отобранное им у людей. Но Верлея взяла лишь кожи со словами, при помощи которых вызывал шаман злых духов абасов, тем самым лишив его силы. Вскочила на небесного зверя и снова умчалась в жилище Юрюнга Айы Тойона.
Встал молодой вождь и теперь уже сам пнул поверженного Ан Аргыл Ойуна, указал на него перстом и произнес страшное заклятие, от которого завизжал шаман страшным голосом:
— Купи слона за деньги, старый хрыч!
Жуткое это заклятие стали передавать люди из поколения в поколение, и ни разу не подвело оно их.
Едва я распрощалась с Сивкой-Буркой, как поняла, что в доме старого пасечника творится что-то ужасное. Дедок спал, хотя Велий изо всех сил пытался дозваться меня через ракушку и так кричал, что бедная подпрыгивала на столе. Я бросила кожаный свиток на кровать, быстро скинула одежку, замоталась в одеяло и сонным голосом спросила:
— Ну чего надо?
Из зеркальца на меня глянули две озверелые морды, лишь немного смахивающие на лица дружков.
— Ты где была?! — прорычали они в один голос.
— Вот вам нате! — Возмутилась я. — Разбудили посреди ночи, орут, вам что, делать нечего?
— Врет, — уверенно сказал Аэрон, — я же точно знаю, что врет! Не было ее там! За сотни, нет, за тысячи верст находилась! Да я ее чувствовал-то совсем чуть-чуть! Как на другом краю света!
— Ага! — рявкнула я. — Вот, прям не переобуваясь, сбегала на край света и вернулась!
Аэрон задумался, а Велий произнес:
— Верелея, ты нас не дури.
— Я не поняла, чем вы недовольны? — надулась я. — Я обещала на связь вовремя выходить?
— Ну, — неуверенно кивнул головой Велий.
— Ну, так до связи! — Я сделала зеркальце непрозрачным, а ракушку временно неговорящей. Только перстенек на пальце подсказывал, что дружки за мной бесстыдно наблюдают, а рассмотреть добычу хотелось до зуда в руках.
Я еще раз, покосившись на колечко, зевнула и стала поправлять приготовленную кровать. Одеяло с плеч медленно поползло вниз, я, делая вид, что не замечаю посверкивания камня, выпрямилась и потянулась, подняв руки кверху. Одеяло упало к ногам, камень на кольце потух. Я довольно потерла руки, подтянула одеяло обратно, села на кровати и развернула сверток.
— Не то! — через некоторое время удрученно произнесла я, таращась на пляшущих человечков. — И стоило этому старикашке так упираться из-за ерунды? И мне ругаться с Велием.
Список был довольно длинным, а маг нетерпеливым. Ладно, будем упираться, пока Велий окончательно не взбесится. С этой мыслью я вытащила из мешка ночнушку, надела ее и уснула.
Утро началось истошным воплем и частой дробью ударов, сопровождающихся надрывными криками;
— Внученька родная, не погуби дурака старого, что не признал тебя, не поверил!
Я разлепила один глаз и тут же подскочила на кровати, потому что дед Сивко изо всех сил молотился головой о половицы и бородой подметал нечистый пол. Я вжалась в стену и осторожно поинтересовалась:
— Эй, дедуля, что с вами?
Дедуля не по-стариковски ловко вскочил ко мне на кровать и принялся осыпать мне ножки поцелуями, намазывая их при этом медом из баночки и шепча что-то. Я с холодком в животе вспомнила, что что-то похожее делают жрецы Хорса с курями перед тем, как их резать на жертвеннике. Завизжала, как те же куры, и понеслась от него по комнате вскачь, а он за мной, вопя:
— Внученька родная, не обижай, прими жертву.
— Жертву! — заорала я, прибавляя ходу.
Не зря за меня волновался Велий, действительно сумасшедших полно! Единственное, чему я удивлялась, так это тому, откуда в еще вчера немощном теле старика столько прыти, он умудрялся не отставать от меня, орошая все вокруг медом из своей плошки. Выскочив на улицу и запершись в нужнике, я провизжала:
— Уйди, дедуля, иначе я за себя не ручаюсь, — и сорвалась на тонкий фальцет: — Сейчас все здесь разнесу-у-у!
— Разноси, внученька! — счастливо закричал дед в ответ, а я неверяще уставилась на него в щелку и увидела, как он опять, задрав задницу кверху, долбит головой промерзшие доски.
— Деда, а с тобой все нормально? — испуганно проблеяла я.
— Ой, нормально со мной, внученька, — ответил Сивко.
— А может, тебе нехорошо? — снова спросила я.
— Ой, как мне хорошо!
— А чего ты тогда за мной гоняешься?! — зарыдала я.
— Как же? А жертву принести? — удивился дед, а я перешла на ультразвук:
— Не надо меня в жертву! Я молодая еще, жить хочу!
Сивко перестал бить поклоны, выпучил глаза и пробормотал:
— Заступница, как же тебя можно в жертву-то?! Это ж я на тебя молюсь!
— Чего это?! — испугалась я еще больше.
— Так ведь ты же Березины племянница, избавительница моя от хвори и болезни! Да я ж твоей заботою теперь… — Он заметался по двору, не зная, что сделать, ухватил саманный кирпич и, хекнув, разломил его о собственную грудь, а я поняла, что из нужника никогда не выйду, так и найдет меня здесь Велий замерзшую и в одной короткой рубашке.
— Дедушка Сивко, мне на Макарьев хутор надо, я хочу людям добрые дела делать!
— Дела, — закричал дед Сивко, — да я тебя до Макарьева на себе домчу!
— Я умру на таком скакуне! — завизжала я.
— Избавительница! — завыл в ответ дедок, я таращилась на него сквозь щель, чувствуя, как ноги, обильно смазанные медом, начинают леденеть.
И тут откуда-то сверху на двор упал огромный серый волчище.
Кобель, который до этого радостно носился кругами вокруг спятившего хозяина, юркнул в свою будку и там затаился. А я заорала во всю глотку:
— Алия! Вытащи меня отсюда!
Серый Волк грянулся оземь и, поднявшись уже добрым молодцем, укоризненно глянул на Сивко:
— Чего ж ты, старый пень, творишь-то? Она ж сейчас от страха окочурится!
— А чей-то? — Сивко упал на зад, сжимая плошку перед собой.
А я выскочила из нужника и вцепилась в Алию:
— Я думала, он меня сейчас как куру в меду запечет!
— А неча ему было молодость возвращать не подумав! — рявкнула подруга. — Хорошо хоть Велий с Аэроном тебя в нужнике узрели да меня на подмогу отправили.
— Вот гадство! — буркнула я и посмотрела на Сивко по-иному.
Дед сиял, как начищенный кладень, и пожирал меня благодарными глазами.
— Ты это… — я погрозила ему пальцем, — не говори никому.
— Все исполню! — Дед снова ткнулся лбом в землю.
Убраться сразу с пасеки не удалось. Пока я отмывалась, Серый проголодался и заявил, что будет завтракать. Хорошо хоть снедь у них с Алией была с собою. Я осторожно высунулась из бани, теперь зная, почему боги из Ирия носа не кажут — страшно им. Серый травил байки, а изрядно помолодевший дед так улыбался, что я боялась — у него рот порвется.
— Ну загостилась я у вас, — пропела я с порога, — пора и честь знать.
И стала быстренько кидать шмотки в мешок. Однако стоило мне метнуться к дверям, как я застряла, прижатая к косяку. И даже не удивилась, подняв глаза и разглядев взмыленного Зорю. Мы встретились глазами, и что-то в выражении лица дурачка мне не понравилось.
— А вот еще один мой почитатель. — Я ткнула в Зорю пальцем. — Второй день за мной гоняется, об косяк раздавить хочет.
— Ты пошто девицу пугаешь? — нехорошим голосом спросила Алия, наступая на дурачка, но тот только испуганно загукал.
Плюнув на него, я подхватила вещички и отправилась в лес, Подальше от людских глаз. Пока Серый Волк перекидывался обратно, Успела много хорошего сказать Велию и Аэрону, которые лишь гоготали в ответ как мерины, объясняя, что только так меня можно отучить делать глупости.
