Алексей Лютый - Рабин, он и в Африке Гут
– Ко-ому?! – в один голос завопили Попов с Рабиновичем, едва не свалившись со скамейки. Ваня смутился.
– Ну, этим, которые в костях ковыряются и горшки разбитые из-под земли выкапывают, – растерянно проговорил он, переводя взгляд с одного на другого. – А что, я опять что-то не так сказал?
– Ваня, те, кто ковыряются и выкапывают, как ты выразился, называются археологи, – назидательно проговорил Рабинович. – А хореографы – это те, кто всяких артистов строем заставляют ходить.
– А-а, это типа прапорщиков! – сделал для себя открытие Жомов. Попов фыркнул, а Рабинович тихо застонал.
– У Ивана ума – тьма, да в башке кутерьма, – жалостливо глядя на омоновца, проговорил он. – Что ни услышит, по-своему перепишет… Жомов, когда дурака из себя корчить перестанешь?
– Мужики, хватит лаяться, – остановил дебаты Попов. – Давайте лучше решим, что делать дальше будем!
Сеня хмыкнул и пожал плечами – обсуждать было абсолютно нечего. Этот маленький шантажист-эльф однозначно дал понять, что до тех пор, пока Моисею не удастся вывести своих соплеменников из Египта и удалить их на достаточно безопасное расстояние от фараона, троим путешественникам даже и мечтать нечего о том, чтобы вернуться обратно, к себе домой. Оберон явно решил чужими руками жар загребать, и поделать с этим менты ничего не могли. Им разве что мечтать оставалось о том, как однажды они доберутся до повелителя эльфов и устроят ему по полной программе допрос с пристрастием. Ну, или хотя бы поймают Лориэля и повыщипывают ему перепончатые крылья. А пока выход из создавшегося положения для друзей был один – отыскать Моисея и сказать ему, что они готовы оказать всестороннюю помощь.
Рабинович вслух изложил эти соображения. Спорить с ним никто не стал. Более того, и Попов, и Жомов предложили немедленно отправиться на поиски патриарха, совсем недавно, после отказа ментов, в бешенстве покинувшего трактир и умчавшегося в неизвестном направлении. Сеня, удовлетворенный такой активностью друзей, поднялся из-за стола и отправился к выходу, но дойти до порога не успел – дверь с грохотом открылась, и в трактир ввалился раскрасневшийся Нахор.
– Сеня, я к тибе пиришел, – увидев Рабиновича, тут же заявил караван-баши.
– Куда? – оторопел Рабинович.
– К тебе, – твердо ответил перс, от волнения даже забыв о том, что всегда нужно говорить с акцентом. – Ты не едешь, и я остаюсь. Учиться хочу. Торговать хорошо хочу. Не гони, силугой тибе буду! Тапки по утирам в зубах стану пириносить. А караван пусть себе и-едит. Хусарсеф сам пиригамент пиродать сможет. Бери меня к себе! – Нахор от полноты чувств стукнул себя кулаком в грудь и с собачьей преданностью в глазах свалился на колени, уткнувшись головой в берцы Рабиновича.
– Охренел совсем, что ли? – изумился Сеня и поднял караванщика с пола. – Вот чумной чувак попался. Куда же я тебя дену, такого чокнутого? – Рабинович посмотрел на друзей. Оба синхронно пожали плечами.
– Ладно, уболтал, черт языкастый, – буркнул он, и караван-баши расцвел. – Пойдешь с нами. Может быть, для чего-нибудь и пригодишься!
– Ай, молод-ца. Ай, сипасиба! – радостно завопил Нахор и снова бухнулся Рабиновичу в ноги. – Век тибе благодарить буду, и детям своим прикажу…
– А-ну, встань быстро! – рявкнув, перебил его Сеня. Перс испуганно вскочил на ноги. – Еще раз на колени брякнешься, выгоню тебя на хрен, и побежишь свой караван пешком догонять. Понял?
Нахор торопливо кивнул головой и застыл в позе покорности, ожидая дальнейших распоряжений новоявленного наставника. А Сеня, больше не обращая на перса внимания, кивнул головой, призывая друзей идти следом за ним, и вышел из трактира. Где-то шлялся по Мемфису разъяренный Моисей, и его следовало отыскать. Причем как можно быстрее!
Выскочить-то друзья на улицу выскочили, но тут же и остановились, растерянно глядя по сторонам. Мемфис, даже по привычным ментам современным российским меркам, был совсем не маленьким городишком, и отыскать в нем одного-единственного человека, не имея его паспортных данных, может оказаться, ох, как не просто. Сеня вопросительно посмотрел на друзей, рассчитывая на их помощь, но Попов демонстративно пялился в небо, делая вид, что изо всех сил генерирует идеи, а Ваня даже прикидываться не стал. Просто стоял в стороне и ждал, что скажет Рабинович. При этом омоновец тайно, в душе, надеялся, что по дороге удастся набить кому-нибудь морду, раз уж на эльфе снова оторваться не удалось.
– Мурзик, ищи! – прибег к уже не раз опробованному приему Рабинович. – Ищи Моисея.
Пес удивленно посмотрел на него и, даже не пытаясь принюхаться к мостовой, демонстративно уселся на задние лапы. Дескать, я тебе собака, а не экстрасенс, по фотокарточкам людей отыскивать не умею! Сеня свою ошибку понимать отказался и принялся всевозможными способами убеждать пса приступить к поискам патриарха. Что он только не делал! И увещевал Мурзика, и ругался, даже попробовал в лицах Аарона с Моисеем изобразить, но ничего не помогало.
Единственное, чего сумел добиться Рабинович, – это собрать вокруг себя большую толпу зевак. Египтяне с большим интересом наблюдали за представлением, устроенным кинологом для наставления на путь истинный своего пса. А когда Сеня сделал передышку, отчаявшись заставить Мурзика взять след Моисея, благодарные жители Мемфиса стали бросать к его ногам медные кольца – местный эквивалент российских пятаков.
Попов тут же схватился от смеха за живот, а Рабинович, только теперь заметив, что он не один и его кривляния с ужимками не остались без внимания, оторопел. Египтяне устроили ему настоящую овацию, а неблагодарный Сеня, вместо того, чтобы поблагодарить их за столь высокую оценку своего театрального мастерства, отстегнул от пояса дубинку. Заждавшийся Ваня воспринял этот жест как сигнал к атаке и мгновенно разогнал мемфисских театралов по ближайшим подворотням.
– Мурзик, ты свинья, – расстроенно проговорил Рабинович, глядя, как омоновец с присущим только ему изяществом обрабатывает дубинкой спины египтян. – От кого угодно гадостей ждал, но, чтобы ты меня кинул, я и подумать не мог.
Пес, видимо, из жалости и сострадания к хозяину, принятому местными жителями за балаганного шута, нехотя поднялся с мостовой и, опустив нос к земле, не спеша поплелся в сторону рынка. Сеня обрадованно потер руки и пошел следом. Андрюша собрался составить им компанию, но ему пришлось задержаться на пару минут, чтобы остановить Жомова. Просто Ваня так увлекся любимым занятием, что принялся разгонять не только тех египтян, что восхищенно наблюдали за ужимками Рабиновича, но и всех остальных горожан, подвернувшихся ему под руку. Не останови его Попов, омоновец наверняка не успокоился бы до тех пор, пока из Мемфиса не разбежались бы абсолютно все жители. Включая и фараона.
– Вечно ты, Андрюша, весь кайф мне ломаешь, – обиженно буркнул Жомов, глядя в спины улепетывающей от него толпы, но махать дубинкой прекратил.
Через пару минут Ваня с Андрюшей догнали Рабиновича. Сеня далеко вперед уйти не успел, поскольку Мурзик спешить явно никуда не собирался. Опустив нос к мостовой, он лениво плелся в сторону базара, и Рабинович с большим трудом подавлял в себе желание поторопить верного пса. К тому моменту, когда они, наконец, подошли к базару, Сеня уже кипел, как оставленный без присмотра чайник. А когда пес дошел до лотка торговца рыбой и остановился, терпение Рабиновича окончательно лопнуло.
– Ну и куда ты меня привел? – зашипел он, наклоняясь к псу. – Где ты тут Моисея видишь?
Мурзик посмотрел на хозяина умными глазами, но говорить что-то в ответ на эти вопросы посчитал ниже своего достоинства. Усевшись прямо перед лотком, пес ясно дал понять, что дальше никуда не пойдет, и, если Рабинович хочет найти след Моисея, вынюхивать мостовую он должен самостоятельно.
– Слушай, Сеня, а может быть, у тебя пес просто рыбы захотел? – сделал предположение Жомов.
– Нет, не думаю, – ответил за Рабиновича Андрюша, подозрительно принюхиваясь. – Судя по запаху, эту рыбу выловили тогда, когда Моисей родился. Может быть, Мурзик нас сюда и привел потому, что от всех стариков одинаково пахнет. Что от рыбы, что от Моисея.
– Покупайте рыбку. Свеженькая, только что из Нила, – явно не расслышав того, о чем говорили менты, завопил продавец, сунув под нос Рабиновичу один из самых вонючих экземпляров.
– Да пошел ты своей рыбой фараона кормить! – рявкнул в ответ расстроенный Сеня.
В ответ на такое предложение торговец, счастливо улыбнувшись и подхватив корзину с лежалым товаром, умчался в неизвестном направлении – видимо, понял предложение Рабиновича буквально и помчался во дворец. О том, как его там встретили, история умалчивает. Зато скрывать от потомков, что именно предприняли менты для поиска Моисея, она не стала. А метод был прост, как все гениальное. Исчерпав технические возможности Мурзика, трое друзей стали шляться по базару и спрашивать у каждого встречного-поперечного, не видели ли они Моисея.
